Известия о кракенах обрушились на довольное передышкой войско северян, как удар молота Роберта Баратеона на панцирь Рейгара Таргариена у Рубинового брода. Крейтону за ужином поведал об этом мрачный, куда больше, чем обычно, Чёрная Рыба. В самом деле, стратегическая ситуация для северян значительно ухудшилась. Теперь юному Королю Севера нужно либо поворачивать назад, возвращаться в Винтерфел, бросая Речные земли почти беззащитные перед Тайвином Ланнистером. Либо же терпеть набеги кракенов и ждать, пока собственные люди, провозгласившие его Королём, не изберут себе другого, того, кто сможет защитить их дома и семьи. Выбор был явно невелик и почти весь ужин Редфорт и Талли вполголоса обсуждали, что следует сделать для быстрого марша войска на Север и как организовать разведку, чтобы хотя бы узнать о наступлении Тайвина заранее и успеть предупредить Ривверан в подобном случае.
Но мысли мужчины то и дело возвращались к Алисанне. Кажется, у неё на острове остались младшие сёстры, если память Редфорту не изменяла и если девочки пережили суровые условия родины – впрочем, они же все были Мормонтами. У многих были родные на уже атакованных землях, но если на тех же Гловеров Крейтону по большому счёту было наплевать, то вот о Мормонтах он проявлял несколько удивившее его самого беспокойство. Редфорт упорно доказывал себе, что просто желает женщину, бывшую когда-то его, а теперь отказавшую, но эти мысли невпопад…
С наступлением ночи он выбрался из своей комнаты, и так небольшой, но казавшейся сегодня особенно тесной. Сон совершенно не шёл, а потому он пошёл просто, куда глаза глядят. Замок жил своей жизнью, несмотря на ночь. Слуги то и дело встречали в коридорах, снизу доходил шум от пира, а за стенами раскинулся вовсе незамолкающий лагерь северян. Мужчина двигался тихо, не привлекая внимания. Закутанный в привычный чёрный плащ, он чаще старался уйти в тень или свернуть, заслышав чужие шаги. Ему не хотелось ни с кем говорить.
Решив, что столь желанного простора и уединения одновременно можно найти в одной из башен, Крейтон направился туда. Будто тень он поднимался по неосвещённым ступеням, глаза уже приспособились к темноте, и мужчина не нуждался в факеле.
Сдавленный то ли вздох, то ли всхлип раздался сверху, и Редфорт на миг замер, не дойдя десяток ступеней до верхней площадки. Наверху была женщина, и подкрадываться как дикий кот, было бы неучтиво. Крейтон хотел было повернуть назад, но внезапная мысль пронзила его: А вдруг?.. Боги свели их однажды, кто знает, вдруг сегодня ещё один день для их шуток? Или это всего лишь одна ближайшая башня для одиночества.
Разведчик преодолел последние ступени, специально шагая так, чтобы быть услышанным. Он замер, стоя наверху – замер, потому что смотрел ровно на ту, что занимала его мысли последние дни. У неё было несколько секунд, но никто не мог бы сказать по Алисанне Мормонт, что она плакала под светом звёзд вдали от людских глаз. Лишь чуть блеснувшие дорожки слёз выдали её.
- Твоя любовь к ночным прогулкам неизменна. Оставлю это место в твоем распоряжении.
- У меня осталась любовь ко многим вещам с тех времён, - Редфорт тихо сделал шаг ей навстречу. – Я слышал о Медвежьем острове...
Боги, да что он нёс? Сколько уже подобных пустых соболезнований она услышала за сегодня? Прямая, гордая, несломленная, она стояла перед ним, будто закованная в броню, даже сейчас, лишь невысохшие следы от слёз выдавали её слабость. Мормонты не плакали. А Алисанна Мормонт была едва ли не самой стойкой из Мормонтов. Но эти слёзы внезапно показали ему не Алисанну Мормонт, а Лису, девушку, что когда-то доверилась ему, полюбила его и возлегла с ним, а затем проводила его в неизвестность на долгие десять лет. Она заслуживала куда большего, чем Крейтон мог предложить тогда – и сейчас тоже. Но он ничего не мог с собой поделать.
- Я лишь хотел… хочу одного - быть с тобой сейчас, – сделав быстрый шаг, Крейтон обнял девушку, прижимая её к груди и уткнувшись носом в волосы. Он желал укрыть её от всех бед, забыть про весь остальной мир: войну, кракенов, Ланнистеров, Старков, Речные земли, Долину и Медвежий остров, оставить всё это, пусть ненадолго, для Короля, леди Кейтилин, Чёрной Рыбы, Талли, Болтонов, Амберов и прочих. А здесь остались бы только он и она. Свободные от всего, кроме друг друга.

Крейтон наслаждался этими мгновениями близости, стараясь не думать ни о чём. Впрочем, мысли определённого рода так и лезли в голову. Сейчас было не время и не место, но стоило только прикрыть глаза и пред взором вставали картины, как он запускает пальцы в её светлую гриву, касается её губ, нежно прочерчивает поцелуями дорожку на её шее…
Но девушка отшатнулась, и наваждение исчезло. Крейтон слегка кашлянул, прочищая горло. Яркая картина всё ещё была перед глазами, поэтому мужчина подошёл к краю башни, всматриваясь в ночь. На Алисанну он смотреть опасался. Глаза ведь зеркало души, а мужчине не хотелось, что бы та поняла, о чём он сейчас думал.
- Как мне не хочется сказать «да», увы – я всего лишь не мог уснуть и захотел подышать свежим воздухом, - с лёгкой усмешкой ответил Крейтон, уже полностью владея собой. – Кажется, богам нравится сводить нас вдвоём в этом большом замке.
Но не успел он подколоть девушку на эту тему, как Алисанна задала вопрос. Простой, прямой и неожиданный. Медведица была в своём стиле, как всегда. Обдумав пару мгновений, Крейтон решил сказать правду. Перед ней он не хотел изворачиваться, отшучиваясь жаждой приключений или любовью к северным девам.
- Я сделал то, чего меньше всего от себя когда-либо ожидал – отправился биться за правое дело. – Улыбнулся, но с какой-то неуловимой грустью Редфорт. Он замолчал, будто подбирая слова, чувствуя, как в душе пробуждается та же бессильная ярость, толкнувшая его за Бринденом на войну.
- Ты не знаешь, во что превратилась Долина. – Зло промолвил он, глядя на огни лагеря северян. – Теперь на троне Джона Аррена сидит его жена, Лиза. Она сестра леди Кейтилин, но если не знать, то и подумать об этом нельзя. Сколь леди Старк красива, умна и учтива, столь Лиза Аррен противна, глупа и вздорна! Это ведь из-за неё Бес сбежал. Эта дура устроила показной суд, а когда Ланнистер потребовал испытания поединком – согласилась и выставила Вардиса Игена. Старик Иген был хорошим рыцарем, спору нет, вот только Бес не вышел сам, а выставил наёмника, который был не столь благороден, зато умён. Взял и прикончил благородного сира Игена, как индейку. – Редфорт наблюдал тогда за боем. Наёмник был действительно хорош. По правде говоря, Крейтон не был до конца уверен, что сам одержал бы победу, впрочем, быть может, знание «водного танца» сыграло бы свою роль. У сира Игена с чужим мечом шансов почти не было. Тяжёлые доспехи лишь отсрочили конец, не позволяя наёмнику измотать того множеством неглубоких ран от быстрых атак, но и самого рыцаря они вымотали быстрее.
- А Роберт? – с новой злостью продолжил Редфорт. - Наследник Джона Аррена, будущий воин и правитель, сидит на коленках матери и сосёт грудь! Ему шесть лет, Алисанна, а его носят на руках, кутают в меха и выполняют все его прихоти! Его каждый день бьют припадки, он капризен, как мул, и вздорен, как его мать. А вокруг этой наседки вьются Корбрей, Уэйнвуд, Хантер, Ройсы и, чего уж скрывать, мой отец. – Гримаса злости застыла на миг на лице мужчины, в полной мере отражая всё то, что он думал по данному вопросу о своём родителе. – Ожидают, кого же она запустит на своё ложе и для чьей задницы освободит трон Джона Аррена. Стервятники налетели на труп благородного орла, – с презрением выплюнул он. – И ради Орлиного Гнезда готовы топтать даже глупую курицу! Вот что такое сегодня Долина, Алисанна!
- И вот, после этого приходит настоящая леди, которая просит о помощи для самого благородного человека в Семи Королевствах. – Редфорт усмехнулся. – Конечно, она пришла не ко мне, а к своей сестре и Чёрной Рыбе. Лиза отказала, ты знаешь, а Бринден тут же собрался в путь. В Долине многие сочувствуют Старкам – там ещё помнят «Тихого Волка», когда того воспитывал Джон Аррен. Вот и я решил отправиться к Старкам и Талли. Ничего, кроме брака, нужного лишь отцу, дома меня не ждало.
- У меня остался должок перед лордом Эддардом с давних времён. – Он посмотрел в глаза Алисанне. – Я не успел его отдать. Значит, я постараюсь уберечь его сына, насколько смогу. Тем более, на Севере часто честь идёт вперёд разума. Хотя Грейджоя я проглядел. Мелкий поганец – скрипнул зубами Редфорт. Нет, Теону он не доверял, но, судя по тому, что он слышал о жизни того в Винтерфеле, предать почти что брата, с которым вырос – это ж каким ублюдком надо быть? Утешать себя разведчик мог лишь тем, что Король не послушал собственную мать, что уж говорить о нём, не-лорде и даже не-рыцаре? Даже если бы он и сказал то, что думал, послушал бы его, чужака из Долины, Робб Старк? Вряд ли. Теперь каждый из них получил полную чашу последствий этих решений.
- Кто из твоих остался на Медвежьем? – тихо спросил Крейтон и тут же пожалел об этом. Они только заговорили, будто не было между ними груза того, что он сделал и не сделал десять лет назад, как он всё испортил. Почему-то рядом с этой женщиной язык его так и стремился убежать вперёд разума.

Поначалу Редфорт хотел вспылить, но сдержался. Доля правды в словах Алисанны была, но, воистину, этот упрёк относился не к Редфорту, хоть ему и пришлось его выслушивать. «Мне надо было поучить Джона Аррена жену воспитывать?» - можно было прочитать на его лице, весьма иронизирующем. Но вслух он сказал другое:
- Поэтому моё сердце навсегда пленили гордые северянки – он чуть поклонился, по-прежнему чуть иронично улыбаясь. Говорить о том, что в сердце это пленял в своё время много кто: и северянки, и дорнийки, и лиссенийки, но одном из немногих светлых уголков его сердца жила одна конкретная северянка, он не стал. Некоторые вещи лучше вообще никогда не произносить вслух. Уж особенно в данный момент.
«Дети». Ни один мускул не дрогнул на лице Крейтона, когда Алисанна произнесла это слово, но внутри что-то перевернулось. Разумеется, в армии, где каждый был на виду, сестёр Мормонт мужские языки без внимания не могли оставить. Трепались обо всём: и о Медвежьем острове, и о Мейдж и их отцах, и о том, кто кого бы хотел затащить в свою палатку. Разговоры оставались разговорами, а сёстры Мормонт ни в чью палатку и комнату не шли… Или же Крейтон просто этого не знал. Он не очень любил компании и сплетни, а потому из всего знал лишь то, что все они не замужем. Но, с другой стороны, Мейдж это абсолютно не мешало иметь пятерых детей, так что можно было и предположить…
Семь преисподней! Он не был святошей, и считал, что в его возрасте глупо требовать от женщины того же. Но всё-таки эти слова задели что-то внутри. Что-то глубокое, тёмное и необъяснимое логически. Боги, да у него не было абсолютно никаких прав на эту женщину, ни он, ни она друг другу ничего не обещали, были вольны жить все эти десять лет, как им вздумается – и жили! Но какой-то древний тёмный инстинкт ревел внутри.  Одно дело, предполагать, что женщину, которую ты желаешь, кто-то другой целовал в сочные губы, ласкал её тело и входил в её лоно. А другое дело – знать, что тому есть живые доказательства, так похожие на неё… и на какого-то мужчину.
Хотелось изрубить пару чучел (а лучше – Ланнистеров или кракенов) на куски. И в то же время ему так хотелось сжать её в объятьях, избавить от одежды и медленно, внимательно и прилежно проверить, как изменился каждый дюйм её тела после стольких лет и родов: и приятно налившаяся грудь, и округлившиеся бёдра, и, как был уверен мужчина, подтянутый живот без всяких рыхлостей – вряд ли они хоть где-то были у воительницы, привыкшей к весу доспехов и топора.
Но едва эта буря внутри начала поддаваться контролю, как Алисанна, сама того не зная, подлила масла в огонь. Она всё сказала правильно, и, наверное, ей удалось бы вновь сбежать, отделавшись парой ответов о детях (а может, и вовсе без этого), но роковая фраза «Тебе не понять этого» была мгновенно выдернута Редфортом и всего остального он толком и не слышал. Не зная того (и уж явно не желая), Алисанна хирургически точно ударила в переплетение самых больных мест Крейтона – и свежая новость о её детях, и давний конфликт с отцом с его «Женишься - узнаёшь/поймёшь/будешь знать», и запрятанная в глубины души тоска по месту, которое действительно можно было бы назвать домом, и по людям, которые могли бы там быть. Что бы Редфорт не говорил, его детские годы в окружении трёх братьев были одним из самых счастливых периодов в его жизни. Короче говоря, арбалет был заряжен, и Алисанна невольно только что нажала на спуск.
- Конечно, мне ничего этого не понять. Я же лгун и пройдоха, колоброд, наёмник, бесчестный человек, соблазняющий юных девушек. – Крейтон говорить с лёгкой холодной иронией, и разве что блеск прищуренных глаз выдавал переизбыток чувств, обычно не свойственный этому человеку. - Сколько ещё грехов ты мне приписываешь, Алисанна? Насколько я тебе ужасен и противен?
Он ещё много чего хотел добавить. Очень многое из этого было ровно тем, о чём потом сожалеют всю оставшуюся жизнь. И, по правде, добавил бы, если бы этот разговор был лет десять назад, когда он был горячим и не очень сдержанным на язык двадцатилетним юношей. Но те времена давно прошли, и хотя рядом с ней мужчина едва удерживал себя под контролем, но опыт человека, побывавшего во многих разных противопоказанных долгой жизни местах вроде Севера, Дорна и Браавоса, а также коллекция различных шрамов от разных видов оружия одержали верх.
По-хорошему, стоило бы попрощаться и уйти, взять себя по контроль, чтобы не натворить лишнего, но Крейтон Редфорт редко поступал по-хорошему, иначе он давно бы сидел в каком-нибудь замке в Долине при женушке и нескольких детях, навещал бы отца по праздникам и славил Робина Аррена. Буря требовала действия, и, удержав себя от глупых и грязных слов, мужчина не смог удержать веление тела. Между ними и так почти не было места, и Мормонт некуда было бежать. Миг – и она оказалась в его крепких руках, Крейтон смотре на неё, глаза в глаза, практически в упор, между их лицами было какие-то несколько дюймов. Он снова тонул в этих синих, глубоких, как коварные омуты северных озёр, глазах, пытаясь найти в них ответы на свои вопросы.
О чём ты думаешь, Алисанна? Что ты думаешь обо мне? Ненавидишь меня? Презираешь? Кого ты встретила, что пожелала не просто возлечь, но и родить ему детей? Любишь ли ты его или же это было назло мне, в отместку за то, что я не вернулся? А если бы я вернулся, что бы ты делала? Была бы ты со мной? Хотела бы ты детей от меня? – секунда или вечность прошла, прежде чем он осознал, что последняя фраза была, пусть тихо, но произнесена вслух.
Воистину, когда боги хотят погубить человека, они лишают его рассудка.

Там твоя дочь. Три простых слова редко когда могут изменить всю картину мироздания взрослого человека, прошедшего через всякое: войны, битвы, путешествия, плавания, смерть матери, ссоры с отцом, бегство из дома. Но эти три слова были, пожалуй, исключением. Слова застряли в горле, сердце будто пропустило удар, мысли спутались, словно ворох осенней листвы, поднятой в воздух шаловливым порывом ветра.
Твоя дочь. Боги, он никогда не был монахом, в его жизни было много женщин, и к тридцати годам у него вполне мог быть где-нибудь ребёнок, а то и не один, такой мысли Редфорт никогда не отрицал. Как и то, что в путешествие по местам «славных дней» для проверки этой мысли его как-то не тянуло. К тому же, большинство женщин, с которыми он проводил жаркие ночи, принадлежали к определённой профессии, в которой беременность была скорее нежелательным побочным эффектом, и способы «излечения» были известны всем. Поэтому возможность возможностью, но всё это было скорее фантазией, чем-то несущественным. Точно так же, когда ты думаешь об убитых врагах, которых и не знал даже по имени: да, у них, как и у каждого человека, были и есть родители, возможно, братья или сёстры, любимые, дружелюбная собака или покладистая кошка. Но это всё так призрачно, будто мираж, будто и не существует вовсе, пока ты об этом не знаешь. А вот если ты знаешь человека, его семью, его родных и любимых – это совсем другое дело…
Твоя дочь. И теперь он знал. У него не возникло даже тени сомнения, потому что Алисанна не врала. Никогда. Она могла оскорбить, унизить горькими и хлёсткими словами, никоим образом не жалея мужскую гордость, могла отвесить пощёчину, ударить, избить или вовсе прикончить ударом топора. Но она никогда не будет лгать о таком, чтобы сделать больно. И это всё объясняло ту стену между ними, в которую Крейтон упирался вновь и вновь, не понимая, чем вызвано её поведение. Она не хотела это говорить, она скрывала, она вряд ли была рада рожать в пятнадцать лет без отца девочки, уехавшего вдаль, и уж точно не хотела признаваться во всём этом.
Твоя дочь. Её дочь – твоя дочь. Наша дочь. Где-то там, на Медвежьем, всё это время жила и росла маленькая девочка. Сколько её теперь? Девять? На кого она похожа – на мать или в ней есть и его черты? Унаследовала ли она глаза Алисанны? Чьи у неё волосы? Высокая она или не очень? А характер – в мать или отца? Наверное, в мать, на Медвежьем-то острове. Хотя, может быть, в кого-нибудь из тёток. Например, в Дейси – та более жизнерадостная и задорная.
Там твоя дочь. Возможно, совсем одна. Возможно, уже мертва. Он не видел её первых шагов, не слышал её первых слов. Не учил ездить на лошади, сражаться, охотиться и читать следы. Не рассказывал о далёких краях, где побывал. Не привозил подарков из разных городов. И сейчас его тоже нет рядом. Возможно, он вообще никогда уже её не увидит. Он всегда думал, что если и будет отцом, то не таким, как его отец – лорд Хортон Редфорт, знаменосец Арренов, и прочая, прочая, прочая. Долг, честь, традиции и абсолютное пренебрежение сыновними «эгоистичными» желаниями. Выходит, его отец был не таким уж плохим. По крайней мере, уже за первые секунды, как Крейтон «стал» отцом, он значительно переплюнул своего.
Алисанна смотрела на него и, кажется, чего-то ждала. Интересно, чего? Крика? Скандала? Редфорт сделал слегка нетвёрдый шаг вперёд, будто выпил несколько бокалов крепкого вина, затем ещё один, приближаясь вплотную, не совсем ещё понимая, что же он хочет сделать. Руки потянулись к женщине, но не так, как раньше, без желания удержать или страсти, с одной лишь нежностью. Он наклонился, вновь, как совсем недавно, уткнувшись в макушку и вдыхая запах её волос, прикрыл глаза:
- Спасибо. – Всего лишь одно тихое слово. В нём было столь много того, что Крейтон не мог выразить. Благодарность за то, что выносила его дитя, что приняла в семью и воспитала (в этом он не сомневался) и за, что рассказала ему всё это сейчас.
Жизнь, кажется, вновь обретала свой смысл. Когда-то он уехал от всего, но, в конце концов, понял, что бежит от себя самого. Потом желал найти себя в службе достойному господину, но Джон Аррен мёртв, а Робб Старк ещё слишком юн и не очень прислушивается к чужим советам. Но вот теперь у него есть семья. Какая-никакая, но семья (хотя вряд ли Алисанна с этим согласится). Если девочка жива – она, наверное, будет рада отцу. Крейтон был бы рад на её месте… наверное. А если нет… что ж. Цель будет и в этом случае. В чём-чём, а в искусстве лишать людей жизни Редфорт за свою неспокойную жизнь достиг определённых высот. Хотя вряд ли он достанет всех, и уж тем более ему не достать Грейджоев. Пусть все так и думают. Особенно Кракены. Но у него остались друзья в Браавосе, в Железном банке. У некоторых из них можно занять денег… достаточную сумму, чтобы прийти в Чёрно-Белый дом. А люди из Чёрно-Белого дома могут достать кого и где угодно. Пожалуй, Бейлон Грейджой и не заслужил смерть. Нет-нет. Есть другие способы заставить человека страдать. И если право оборвать жизнь младшего из сыновей Кракена, бесспорно, принадлежало Королю Севера, то вот дочь… Жизнь Ашы Грейджой станет достойной уплатой за этот долг.