Война обещала быть долгой. Дейси уже не могла назвать день, в который ее нога ступила со сходни на большую землю у владений Гловеров, куда причалили их корабли с черным медведем, развевающимся на флагштоках; в памяти стирались лица Джорель и Лианны, и она не могла бы назвать цвета глаз ни одной, сколько ни пыталась вспомнить. Прошел уже год? Нет, кажется, нет. Знаменосцы Робба – тогда еще они были знаменосцами его отца – стали собираться под Винтерфеллом в последний месяц двести девяносто восьмого года, какой же шел сейчас? С побегом из Крэга считать дни стало трудно, они смазывались в какую-то нескончаемую череду грязи, недоверия, усталой подозрительности, влажный туман пеленой окутывал обочину дороги и конец пути, подернутый серой дымкой. Дождь не смывал ни страха, ни тоски по дому, но изредка тушил всполохи раздражения друг на друга, не давая им перерасти в опасный костер настоящей ссоры. Они добрались.
Кровавая заря занималась над Риверраном, наполняя сердце смутным предчувствием беды. Ни мощные белые стены, ни разноцветные вымпелы с серебристой форелью не придавали ей бодрости или уверенности, как это случалось с Роббом; для него, похоже, это было словно возвращение домой, здесь его ждала мать, верные друзья и надежные союзники, здесь была его семья, та, что еще осталась, та, которой враги еще не успели его лишить. Для Мормонт же все было иначе. Древняя речная твердыня не приносила успокоения метущейся душе, истосковавшейся по дому, теплу родного очага и детскому смеху меж деревянных стен, увешанных шкурами, не могла насытить изголодавшийся разум обрывками сведений из-за морей, неточными и скупыми, которым не могло быть веры. Она с головой уходила в войну, в служение Роббу и его защиту, и это помогало, это спасало от падения в темную бездну эмоций, но изнуряющийся поход на земли запада встретил конец в свой час, как и все вещи в этом смертном мире, и пришлось снова возвращаться сюда. Последний день пребывания в замке Талли не принес ей ничего хорошего.
Даже в знамени их Медведице виделся теперь недобрый знак: алые реки, питавшие полотна, казались реками крови с истерзанных войсками Ланнистеров речных земель, крови, впадающей в синеву глубоких вод Трезубца. Дейси могла только надеяться, что такие же реки не омывали берега Ледового залива. Надеяться – но не знать.
Она давно привыкла ограждать себя от ненужных мыслей и тревог, но на одно биение сердца прекрасный белокаменный замок перед ее глазами лишил женщину холодного уверенного спокойствия. Спустя короткое мгновение все встало на свои места, но нельзя было сказать, что осталось по-прежнему. Никакого возврата к прошлому в мире случиться не могло: история, как и река, стремилась только вперед.

И вернуться к прежнему веселому настрою, сопровождавшему всю компанию от самого Эшмарка, она уже не сумела; не после горьких воспоминаний, нахлынувших на нее при новой встрече с этим замком печали.
Перешучивающиеся товарищи вызывали лишь раздражение и едкую злость, но улыбка, даже фальшивая, на лице уже не появилась. Умом она понимала, что Джон поступает совершенно правильно, отвлекая их болтовней от тяжелых мыслей, возможно, он делал это именно из-за нее, ведь Старку, подле которого и ехали телохранители, возвращение в дом его матери не могло предвещать ничего плохого и едва ли навевало размышления, способные вывести короля из равновесия. Понимала и отчасти была благодарна, но не смогла – или просто не захотела? – своевременно погасить жесткую искру, вспыхнувшую где-то в глубине.

- Ну или же у Дэйси на Медвежьем острове. Он же может пожить у тебя? Все же лучше чем в плену у Вестерлингов.

- Разумеется, - сухо бросила она, сощурив глаза. – Вместе с той железнорожденной сукой, которая его заняла. Как большая дружная семья. Можно еще Цареубийцу позвать – глядишь, и закончим войну мирными переговорами.
Выносить укоряющих или, того хуже, сочувствующих взглядов друзей, которые непременно должны были последовать, она не могла. Дейси развернула лошадь назад, вернулась по краю колонны на несколько корпусов и снова развернулась, пристроившись по правую руку от леди Джейн, когда ее охрана соизволила расступиться перед Мормонт. Они вот-вот должны были остановиться.
- Это долгожданная встреча для короля и для тех, кто остался в замке, - обронила Дейси уже мягче, чем говорила с друзьями. – Первое время на тебя не будут особенно обращать внимания. Не бойся. С тобой будут обращаться согласно твоему положению.
Все будет хорошо, могла бы сказать она.
Но не будет.[AVA]http://33.media.tumblr.com/f26ca994c8a56d1941d004fb7ec4cdca/tumblr_njvsvkY9Wl1qcruu2o4_250.gif[/AVA]

Как же это восхитительно, когда можешь командовать старшей сестрой!
Правда, на самом деле Эдмар Талли ничего такого уж восхитительного в этом не увидел, когда категорически запрещал Кейтилин выехать навстречу сыну. Ладно ещё, что дядюшка Бринден оказался на его стороне.
Но даже не будучи лордом Риверрана и верховным лордом Речных земель мужчина, если бы не помогли уговоры, готов был буквально на всё, чтобы Кет не понапрасну не рисковала жизнью.
Если бы было нужно, он бы запер её в башне, самолично и неотлучно - даже на обед! - караулил у дверей, утверждая, что пройти сестра сможет лишь через его бездыханное тело.
Сотни жителей пришли к стенам его замка, моля о защите - неужели он позволит той, что всегда была ему матерью, подобное безрассудство? Вот тут уж точно лучше две недели голодом просидеть.
Наверное, он защищал и её, да и подданных своих, слишком ревностно. Но ведь Эдмар никогда не умел по-другому: во всё, чтоб ни делал, он делал с душою вложенной больше, чем вообразить себе можно было. Настоящее чудо, что Эдмар не выгорел.
Настоящее чудо, если и после не выгорит. А может, не чудо - в переживаниях, чувствах, доброте, отваге и ярости - во всём этом он себя точно рыба в воде ощущал.
Да и с Кейтилин было довольно мук и страданий.
Прежде её защищал лорд-отец, после - лорд-муж, но теперь они оба с Неведомым, и кто, если не младший брат, теперь заслонит от невзгод этой войной провонявшей наружности? Речи о том не могло быть, что она способна сама постоять за себя: вспомнить только, что случилось едва Нед уехал из Винтерфелла - следы того неудачного, слава всем известным миру богам, покушения навсегда были запечатлены в зарубцевавшихся, но навечно оставшихся шрамах, покрывающих кисти её всегда таких нежных рук. Эдмар сам и волка не хуже глотку бы разодрал тому наёмнику, что намеревался руку поднять на ребёнка.
Несомненно, Кейтилин могла защитить своих детей, когда была рядом.
Но теперь он - он будет защищать её, пока рядом нет Робба. И только через его труп к ней враги смогут приблизиться.
А дохлой форелью, к слову, лорд Риверрана не намеревался становиться ещё полсотни лет, по меньшей мере. И да, неважно, что позволил себе спеть этот вульгарный Том из Семи ручьёв*! Наврал он всё.
Холод медленно, но верно стискивал пальцы на Речных землях, всё вокруг теряло осенние краски. Разноцветные листья опали и высохли. Источающая жизненные соки осень уступала зиме тоскливой, бледной точно пальцы Кет, два из которых больше гнутся. Злость наполняла его сердце и взгляд всякий раз, когда Эдмар подавал ей руку, чтобы помочь сесть на лошадь или же спуститься по лестнице. В детстве он и представить себе не мог, что когда-нибудь станет опекать Кейтилин, что когда-нибудь будет именно переживать за неё.
Наверное, раньше повода не представлялось. А может, юный лорд Талли тогда и вообразить не мог всех ужасов, что прятались за стенами Риверрана.
Теперь он точно знал, что значит крепость. Замок стал оплотом безопасности тех, что присягнули ему на верность, замок стал его продолжением, замок стал его плотью и кровью. И скольким бы людям ни понадобилась бы его помощь, Эдмар Талли не оттолкнёт их, каким неразумным это ни показалось бы Кейтилин - каким бы неразумным ни было вправду.
Разумеется, едва вороны принесли весть о том, что Король Севера и Трезубца жив и находится в Эшмарке, мужчина немедленно распорядился выслать ему навстречу отряд. Более того, он даже не забыл позаботиться о том, чтобы людей Русе Болтона в этом отряде не было.
Нет, разумеется, Эдмар не заметил поскриптума, немедленно бросившись в покои сестры, но та, к счастью, оказалась внимательной более. И каким-то чудом удержала брата от того, чтобы немедленно призвать лорда Дредфорта к ответу за выходки его наёмников.
Нашли себе развлечение, за столом резню устраивать.
В пылу правосудия он, конечно, мог и лишних голов посносить, а потому немного погодя всё же пришёл к выводу, что отдающая севером сдержанность Кейтилин была уместнее его почти неуёмного рвения.
А может быть, он просто слишком глубоко погрузился в решение вопросов по организации праздника по случаю счастливого возвращения Его величества и нескольких его спутников не иначе, как от самого Неведомого. Получив письмо из Эшмарка с поимённым списком выживших, мужчина был отчего-то так чрезмерно доволен.
По Маленькому Джону соскучился, не иначе**, действительно. Кстати, об этом объекте "соскучивания" - его матери сообщать радостную весть Эдмар как-то не решился, отправив к леди Мейдж своего слугу. Пугала его эта женщина, пу-га-ла.
И не сказать, что побаиваться её лорду Талли казалось постыдным.
Да ладно, конечно, казалось.
С другой стороны, Эдмар вообще не очень-то размышлял, кого именно он был бы рад увидеть больше других. Мало того, что он вообще был не склонен к самокопанию и рефлексии, так ещё и пиром был занят.
Колонну с Королём во главе встречали в молчании, наполненным трауром по тем, кто навсегда остался на Западе, и вместе с тем каким-то торжественным восхищением, что Молодой волк не дался предателям.
Подмигнув то ли Дейси, то ли неизвестной девочке-девушке-пленнице, лорд Риверрана Эдмар Талли едва заметным движением послал коня вперёд. То же сделал Чёрная рыба и, наверное, Кейтилин тоже. -Ваше величество, Риверран приветствует Вас и ваших спутников. - потом, не при посторонних, он хлопнет племянника по плечу и, может быть, скажет что-нибудь непристойное: должен же кто-то мешать окружающим от тоски по очереди всем перетухнуть.
-Надеюсь, дорога была спокойной? - поспешил добавить мужчина, которому весь этот официоз вбивали в голову уже лет двадцать, и как-то не вполне успешно.
Приметив жёлто-лиловый синяк лбу леди Мормонт, частично скрытый вороного цвета волосами, Эдмар немедленно придумал, как на эту тему сострить. Сложно сказать, чего ему хотелось больше - мстить за произошедшее в Крэге или подкалывать Дейси, но сейчас это было одинаково не ко времени.
Последнее, правда, он ещё однозначно успеет.

Отредактировано Edmure Tully (2015-08-14 19:41:07)

remember it is the Gods who have woven our destinies, not ourselves

Речные земли писать должно прохладными, но нежными тонами: по небу цвета спелой голубики медленно плывет маслянистое солнце, чьи лучи сливочными ручьями сонно стекают на землю и благословляют  ее тем самым на богатый урожай; солнце только поднимается наверх, выходит из-за гор, и потому еще так зябко, так неуютно. Воздух холодный, и каждое слово, каждый вздох белым паром слетает с трясущихся на осеннем морозе губ. Изумрудные луга и поля чередуются с кудрявыми лесами и гладкими реками, тянутся реки-рукава по зелени равнин, и не перейдешь их вброд, не иссушишь, не истопчешь – вода не оборачивается вспять, вода не отступает, вода до последних судорог бьется за свое право дышать не под коркой льда и зимой, но пройдет еще пара месяцев, может быть, год, если Боги будут милосердны, и алмазный холод пленит все три пестрых Зубца, а потом и сам Трезубец за горло возьмет. Зимы не милосердны, видят Боги, и каждая из них страшней предыдущей.

Речные земли писать должно насыщенно, но осторожно, чтобы эклектичность красок не слишком бросалась в глаза. Зеленый, синий, можно желтый, чтобы колосилась пшеница, пару капель розового или лилового, чтоб искрились на летних лугах полевые цветы, и совсем немного, буквально самую каплю – алого. Чтоб наливались на ветвях яблоки, чтоб воспалялись на кустах ягоды, чтоб трепетали на ветру маки и розы, – красный, он нужен, но только самую каплю.

…а говорят, по Трезубцу и до сих пор плывет красное пятно рейегаровских рубинов, рейегаровской крови – проклятие Речных земель. Впрочем, все это, наверное, сказки. Имело ли это значения сейчас? Не имело, конечно же, нет; утонул в быстрых водах драконий принц, разбили о стену головку принца другого, ножами закололи его сестру…

***

Требования лорда Риверрана Кейтилин приняла не без боя. Просто понимаете, подчиняться своему младшему брату это не вполне то же самое, что подчиняться отцу, супругу или даже сыну; перечить родителям Кейтилин не смела еще в детстве, и Боги не стали искушать ее этим сейчас, быть мужу покорной научили еще в юности и подчиняться лорду Эддарду было совсем не сложно, что до сына, то еще держа его у своей груди, она знала: однажды он сменит отца, и если ей суждено пережить своего супруга, то ее защитником и покровителем станет именно Робб. С этим порядком вещей Кейтилин Талли не спорила никогда – ну почти никогда –, но вот с братом все было совсем иначе. Этого мучнистого младенца она держала на руках, с этим мальчишкой она играла у реки, плещась и брызгаясь в мелководье, и этому же мужчине теперь ей следует повиноваться – немыслимо!

Кактыможешькактыможешьмнеэтозапретитьяегоматьязнаюэтиместанехужетебявконцеконцов
яматькоролятыхотябыпредставляешькакясходилабезнегосумакактывообщечтотоможешьмнезапрещать
янехочуоткладыватьеговозвращениеничегосомнойнеслучитсяничегосомнойнеслучится.

Но все это застряло где-то в горле, как застревает рыбья кость, и не выплюнуть, не проглотить. Кейтилин Старк смотрела на брата своими васильковыми глазами, в которых читались и мольба, и упрек. Только с братом не работает все то, что так легко ей удавалось провернуть с отцом или супругом. Брат – существо бесполое, и сестра тоже, а потому острота женских хитростей притупляется в разы. И ей пришлось подчиниться.

Эдмар был нужен ей. В его безмятежности, в его энергичности, в его оптимизме – она нуждалась во всем, что составляло его натуру, храбрую, отчаянную и чуточку бестолковую. Его присутствие рядом… не успокаивало, нет, как будто не то; его присутствие рядом как будто вселяло надежду, потому что не может же происходить какая-то серьезная трагедия там, где есть Эдмар? Не может, конечно, не может. А потому Кейтилин часто украдкой бросала на брата взгляд, смотрела на него, изучала, думала, что кроется в его голове – был мальчишка, а стал лордом, что ж, некоторые становятся и раньше.

Ну где же?

Взгляд Кейтилин жадно искал. Казалось, она почти не дышала. Видимое спокойствие ее было обманчивым, и если бы кто взглянул в глубину своих черничных глаз, то прочитал бы там и тревогу, и радость, и надежду, и страх, много страха, больше, чем вообще может уместиться в одной человеческой душе. И даже появившаяся на горизонте колонна не могла вытравить из нее все, что загустело там с началом этой войны… Эдмар пришпорил коня; вместе с ним и дядя с сестрой. Где-то рядом, кажется, была младшая сестра Дейси Мормонт, что писала письмо за своего короля из Эшмарка, что была подле него во время, что пришла однажды к ней, Кейтилин, на ужин, Семеро, как давно это было. Алисанна – кажется, так ее звали – не была похожа на Дейси: белые косы и совсем другое лицо, будто и не сестра вовсе, но стальное спокойствие и природная грациозность, что были спутницами старшей Мормонт, были свойственны и младшей. Иногда Кейтилин хотела быть, как они. Когда в твоих руках меч или булава –  ты уже существо иного рода, ты можешь з а щ и щ а т ь.

Ветер трепал волосы, и они, как обычно, чуть лезли в лицо, выбиваясь из крепкой косы, а на плаще застывали холодные капли, делая мех жестким и колким, – утро не было приветливым, утро хмурилось и обижалось, что его выдернули из постели раньше положенного. Прости, милое утро, но короля встречают и не в такое время.

А король тем временем… А король тем временем приближался, и его спутники вместе с ним, но их Кейтилин едва ли заметила вовсе. Лицо сына было серьезным и спокойным – сейчас он как никогда напоминал отца, и это воспоминание отозвалось в сердце Кейтилин и любовью, и тревогой. Он выжил – он был жив. Всем назло: Ланнистерам, Тиреллам, Грейджоям и прочим тварям. От волнения руки затряслись сильнее прежнего, и Кейтилин туже взяла поводья, чувствуя, как тупая боль пульсирует в расчерченных валирийской сталью ладонях. Она столько Роббу хотела сказать, она так сильно хотела его обнять, она так отчаянно хотела его защитить – о, второе и первое она теперь точно успеет, только добраться бы до замка. Кейтилин снова подняла глаза и кроме сына наконец-то увидела кого-то еще: вот стоит Дейси Мормонт, высокая и статная, такую легко не возьмешь, вот уж правда. Слава Богам, что она, именно она была подле Робба. Вот Джон Амбер младший, его Кейтилин редко замечала раньше, но готова была пол-Севера отдать за живого сына. А вот... А вот, кажется, и та, что в письме была прозвана пленницей. Красивая, – подумала Кейтилин, – и несчастная.

– Ваше Величество, Риверран приветствует вас и ваших спутников, – сказал Эдмар совсем не своим голосом, пока Кейтилин с материнской ненасытностью изучала сына в надежде, что он цел и невредим, – надеюсь, дорога была спокойной?

Ну да, что же ей быть неспокойной после покушения.

– Ваше Величество, – почтительно склонила голову Кейтилин в надежде, что Робб не увидит, сколько слабости было в глазах матери, хватит, она и так слишком много ему доставила тревог, – я молилась за ваше возвращение.

[AVA]http://38.media.tumblr.com/9d5630da1e6a4d56444ba7e7abaab5e6/tumblr_nm2pq9F3Xz1qcruu2o3_250.gif[/AVA]Как хрупкая глина от удара исходится сетью трещин, так зазвенела вдруг напряженная тишина, лопнула и посыпалась во все стороны жалящими осколками предложений, но не слова Эдмара, первым тронувшего торжественность момента, эхом отдавались в голове. Его формальное приветствие, кажется, Дейси и вовсе пропустила мимо ушей, но речь Робба, звучная, порывистая, его густой голос, сочившийся гневом и жаждой до возведенной в абсолют справедливости, его резко брошенные фразы – все это ранило хуже стрел, и так больно делалось, что словами не описать. Что же ты говоришь такое. 
Чувство обреченности охватывает ее всю, когда женщина позволяет усталости взять над собой верх и на несколько мгновений прикрывает глаза; жгучая обида, такая сильная, что дыхание перехватывает, и горло сжимает железной рукой, и хочется заплакать, выходит на первый план. Никакой радости от возвращения она не чувствует. Никакого облегчения. Ни че го. Как ты мог позволить себе сказать такое перед всеми.

Как будто он подвел ее лично. Странное, дикое чувство, она не могла вспомнить, да, кажется, и не было такого никогда ране, что приходилось бы сталкиваться с подобным глухим непониманием. Дейси привыкла знать, о чем он думает. Она понимала Робба с полуслова, даже тогда, когда мысли их в чем-то расходились: от нее не укрылось то, как король смотрел на Джейн Вестерлинг всю долгую дорогу из Крэга, как мучился сомнениями и каким преданным и потерянным чувствовал себя из-за одной единственной недалекой девицы. Мормонт не нужно было ломать голову, чтобы угадать настроение своего сюзерена; даже когда он замыкался в себе и глубоко внутри прятал переживания и неуверенность в завтрашнем дне, для своих людей Робб оставался сильным, спокойным, надежным лидером, за которым они шли с гордостью, не жалея ни о чем. Но она-то целую вечность была подле него, бок о бок вступала в битву, рядом сидела на пирах, тенью следовала всюду, куда бы волк ни шел, без единой жалобы становилась за спиной на военном совете, бессчетное количество ночей охраняла сон. Знала, как меняется его лицо при новостях добрых и не очень, как он едва хмурит брови, задумавшись над чем-то неприятным, как насмешливо, но по-доброму щурится, тепло улыбаясь одними глазами, как позволяет тени недовольства проскользнуть мимолетно и скривить губы в холодной усмешке, как… Робб прекрасно держался на людях, его, должно быть, учили когда-то этому, как учили всех сыновей лордов грамоте, этикету и военному делу, но Дейси привыкла видеть недоступное другим, знать больше, чем могли знать остальные.

А сейчас их будто разделила огромная пропасть, и Робб, стоящий всего в нескольких шагах от нее, говорил словно из другого мира.  Пылко, бесстрашно и глупо. Дейси Мормонт верно служила своему королю, искренне любила друга, в чем-то даже опекала, как младшего брата, но порой забывала, что он был не только королем, не только полководцем, не только другом – Робб Старк все еще оставался мальчишкой.
Он должен был повзрослеть быстрее, этот Молодой волк. Потеря близких и зародившаяся война, казалось бы, сделали для этого все: Робб учился у лучших, в том числе у врагов, а советники его были умны и опытны, сколько битв они выиграли вместе, а сколько проиграли? Но он может проиграть войну, Старые боги, Робб проиграет войну, неужели всех этих смертей было недостаточно, неужели все это было зря, неужели ты так и не научился принимать решения?
Не научился не давать обещаний, которых не сможешь выполнить.

- Это уже давным-давно не война за Железный престол.
Она никогда ею и не была. Боги милостивые, если когда-нибудь Старк посягнет на венец Вестероса – это будет его самая большая ошибка, самый большой провал.
Ты не хочешь престол, но хочешь смерти нынешнему королю. Собираешься прийти в Красный замок и вернуться оттуда? Король мертв, да здравствует король – линия не должна прерываться, а если ли у тебя кандидат, которому ты отдашь юг после смерти Джоффри, казнившего твоего отца? Есть ли у тебя Роберт Баратеон, которому можно вручить корону?
Конечно же нет.
Король мертв, да здравствует король.
Устроит ли тебя другой Ланнистер?
Независимость? Большой Джон оказал тебе медвежью услугу, а мы были так пьяны от побед, вскруживших голову хуже самого крепкого вина, и поддержали его, не думая о последствиях; почему ты не осмелился принять правильное решение, Робб? Ты был королем и без титула, и без короны на голове, а короли не имеют права поддаваться слабости. Ты должен был подумать о последствиях, ты должен был принять решение, ты должен был сказать «нет».
Ты должен был закончить войну, слышишь? У тебя была возможность. Почему ты не обменял Ланнистера на своих сестер? Ты должен был это сделать, а не твоя мать. Окончить кровопролитие. Забрать сестер, за которыми и ушел так далеко на юг, и вернуться домой. Почему ты упустил эту возможность? Тебе нравится битва ради битвы? Нет, тебе – нет, я слишком хорошо тебя знаю…
…и слишком плохо.

- … мы ведем войну правды против лжи…
Ложь.
- … верности клятвам и богам…
Ложь.
- … против богохульства, бесчестья и предательства…
Как ты можешь говорить такое? Война и есть грязь и бесчестье и богохульство, война и есть смерть, война есть зима, которая уже пришла.

Не говори о мире, не говори о несуществующих справедливости и всеобщем благе, не говори о Семи королевствах.
Твое дело – Одно.

~~~

…но вот Робб Старк замолкает, спешивается, и вслед за ним опускаются на землю сотни солдат. Король отдает поводья оруженосцу, Оливару из дома Фреев, брату погибшей королевы, и идет к замку. Его внимательный взгляд охватывает встречающих, скользит от одного лорда к другому, питаясь радостью от новой встречи, и неожиданно спотыкается о холодные, словно два кусочка грязного льда, глаза Русе Болтона.
- Прекрасная речь, мой король зимы, - как всегда тихо говорит лорд Дредфорта, но все по привычке замирают, стоит тому открыть рот, и стараются не упустить ни одного слова. – Простой народ любит слова поддержки от своего короля. Ничто так не поднимает боевой дух, как возвращение лидера, избежавшего ужасной гибели. Все мы, как и леди Кейтилин, молились за ваше возвращение.
У зимы нет короля, думает Дейси, но от слов лорда Болтона веет холодком. Сама того не сознавая, она крепче сжимает руку на рукояти длинного меча, и не видит, как Амбер делает то же.
- Молились, да без дела не сидели, ваше величество, - обрывает нарастающее напряжение Черная Рыба. – Мой племянник одержал большую победу у Каменной Мельницы. Вам наверняка захочется узнать все подробности, но совет может подождать до завтра. Люди хотят отметить ваше возвращение. Войдите в Риверран, как победитель, и дайте им этот праздник.

Что удивляло Эдмара Талли больше всего?
Ну разумеется, женщины.
Пока процессия ещё только наползала к Риверрану от горизонта он глядел на сгоравшую - ему казалось - где-то внутри от нетерпения К е й т и л и н.
Как ей теперь идёт быть леди Старк, кто бы подумал. Неожиданно для самого себя мужчина вспомнил, какой она была в день свадьбы с Недом - совсем не такой, как теперь, словно бы это и не та самая Кет сейчас вовсе.
Но это тоже обман - лорд Талли почувствовал это яснее, чем ясно, когда запрещал ей выезжать Роббу навстречу.
Эти васильковые глаза, те самые глаза его любимой сестры.
Раньше он и не подозревал, как сильно любит её - как сильно любил все те многие годы, что она провела в Винтерфелле. Непостижимо, что можно было так привязаться к кому-нибудь.
С лордом Хостером даже было иначе, как и у всех мужчин со всеми отцами. Даже в болезни лорд Риверрана не производил впечатление в защите нуждающегося, а сестру так и хотелось спрятать в своих объятьях.
Когда-то, может, это погоду и сделало бы.
А сейчас её дети в опасности, а значит и Эдмару не спасти её от боли душевной, что зачастую несоизмеримо страшнее физической. Но обеспечить хоть какую-то безопасность он и его замок были всё же способны, она не могла уехать отсюда.
У этого, впрочем, были свои минусы - пожив в Риверране, Кет как-то уж очень забеспокоилась о том, что у Верховного лорда Речных земель нет наследников. Мужчина даже слышал как-то, что старшая сестра задумала его женить и, как пить дать, уже нашла ему невесту! Негоже было вести об этом разговоры до возвращения Молодого волка, конечно, да и вообще, может, лучше вовсе не поднимать эту тему.
Если это правда, то пусть у Кейтилин хотя бы окажется хороший вкус.
Хороший. Вкус. На женщин. Ну да, сейчас же. Много она в них понимает.
Но сейчас она днём и ночью ждала лишь возвращения сына, и Эдмару безумно странным казалось, что ей удаётся терпеливо ждать, пока они приблизятся. Её взгляд был ищущим жадно, но уже когда Робб Старк выехал вперёд, она проявила сдержанность просто немыслимую.
«Большое спасибо за тёплый приём, дядя,» - говорит Робб, и тот самый дядя думает о том, что готов был лично бросаться в короля Севера и Трезубца лепестками роз просто потому, что он не только выжил, но ещё и вернулся. Потом ему, конечно, хорошо бы как следует уши надрать, чтобы внимательно смотрел, с кем садится за стол и не причинял своими исчезновениями столько боли своей леди-матери.
Но он был королём - в первую очередь, и даже дядя не смеет его поучать.
Правда, дядя и сам-то не особенно-то лучше был, а про уши только из-за Кет и подумал.

Леди Мормонт белокурая, северная - А л и с а н н а оставалась какой-то таинственной. Так странно - в общении она была проста и прямолинейна, что же такого загадочного видел в ней Эдмар?
Мужчина не знал. Робб и его спутники приближались к замку в полнейшем безмолвии жителей Речных земель, измученных войной. И лорд Талли понимал из них всех и каждого - у него было мягкое сердце.
И он готов был делиться с ними едой, и даже усадил бы за собственный стол.
Наверняка на Севере это никому не показалось бы странным.
«Правда, миледи Алисанна?» - Почему-то Мормонты казались какими-то больше своими, чем северяне все прочие. Чем Русе Болтон уж точно. Ошеломляющий человек - и опасный.
Леди Мормонт тоже искала, да и немудрено - она выехала сюда, чтобы встретить свою сестру. Всё, что в ней Эдмару было понятно - страх потерять Дейси. Сам он тоже боялся однажды потерять Кейтилин, и шрамы на её руках то и дело напоминали о том, что такое когда-нибудь может случиться.
Но было что-то ещё, что-то читалась в мимолётном взгляде Алисанны на Кет.
Что-то непростое такое, ему совсем непонятное. Леди с Медвежьих осторовов не похожи ни на каких леди из прочих земель. Северяне - прямые потомки Первых людей, но действительно ли они так сильно отличаются от южан? Эдмар бы так не сказал, пусть и не мог сказать и того, что со всеми ними нашёл общий язык.
Его краткое приветствие должно было источать торжественность, но ему самому оно показалось нелепым.

А когда слово взял король Севера, взгляд Эдмара остановился на Д е й с и, старшей дочери Мейдж Мормонт, что грозилась ему обратиться настоящей медведицей.
Но сейчас она была совсем не такой, и разве только в усталости дело? Эдмар слушал племянника и видел, что Дейси словно бы противится внутренне его каждому слову. Но почему? Телохранительница Молодого волка всегда светилась боевым настроем, но сейчас что-то было не так.
Что же, речь Робба и впрямь казалась какой-то такой слишком пафосной, но едва ли дело было лишь в этом: ему ведь только шестнадцать и вот просто спасибо, что вернулся живым. Кет бы не вынесла.
Какие красивые слова, отчего-то восторга не приносившие.
Отчего-то - от взгляда на всех тех людей, измождённых сражениями. От взгляда на Дейси, что всегда была в эпицентре стремления сражаться и побеждать.
Неужели вероломство и предательство в Крэге погасило в её глазах то пламя воинственное? Эдмар не знал, он не мог себе даже представить, чтобы женщина, с которой он таскал еду из замковой кухни, вдруг так преобразилась. Она сжимает руку на рукояти меча - лорд Риверрана ловит этот жест совершенно случайно, пока все вокруг хлопали, а лорд Болтон говорил что-то слишком тихо, чтобы лорд Талли мог слышать его.
«Да уж, Мормонт, парень не из приятных,» - на мгновение он встречается с нею глазами и не уверен, что Дейси вообще разглядела его.
Что-то не так с этим Русе, ох что-то не так. И хорошо, если это "не так" - одно лишь неумение выбирать в своё войско наёмников. Лорд Дредфорта был удивителен под стать женщинам, но в отличие от женщин Эдмару совершенно не нравился. Правда, слово взял Чёрная рыба, и Эдмару пришлось наконец спешиться, отдав кому-то повод, а после - подать руку Кейтилин.
-На счёт празднования можно не беспокоиться, - весело говорит мужчина. Ну естественно, кто был занят пиром последние несколько дней? Правильно.
Предоставив дядюшке Бриндену возможность проводить Робба в комнату, где обычно собирался малый военный совет, Эдмар выпустил руку сестры, направившейся за ними, и повернулся, ожидая, пока его догонит леди Дейси. -Эй, не вешай нос! - одной рукой, по-дружески, он обнимает её за плечи. -Я распорядился поставить на стол горшочки с лучшим мёдом! - В свете всего прочего это, может быть, и не слишком хорошее утешение, но Эдмар не умел долго унывать сам.
Да и вообще, праздник же, а не похороны, слава всем известным богам.
-Дамы, - почтительно отступает в сторону хозяин Риверрана, пропуская Дейси и Алисанну вперёд, едва не падая с ног от дружеского удара по плечу от Большого Джона. -Тоже рад тебя видеть, - потирая плечо усмехается лорд Талли, разумно не собираясь отвечать Амберу тем же: ещё не хватало руку сломать.
Был уже у него такой опыт, ничего хорошего. Наступив коленом на своё кресло, мужчина нагнулся над картой так же, как Чёрная рыба, что рассказывал о битве у Каменной Мельницы. Эдмар невероятно гордился своей первой победой в роли полководца и сюзерена.
Ему определённо не грозило скончаться от скромности, да и какая это была бы бесславная смерть!
Сногсшибательному лорду такая совсем не к лицу, согласитесь.
Ну ни капли - вот именно.

Алисанна словно провалилась в какое-то небытие, чувствуя, как ее охватывает облегчение при виде живой сестры, живого Амбера, живого короля. Она даже пропустила все переговоры вокруг, вовремя лишь отодвигаясь, чтобы не стать ни у кого на пути.
Правда, в реальность ее вернули слова о пире и праздновании, и Алисанна бросила удивленный взгляд на уже удаляющегося короля.
Какой пир?
Какой празднование?
Да, возвращение Старка и его спутников из мертвых было поводом для празднования, но как же Север, ждущий каких-нибудь вестей от своего правителя? На душе у Алисанны было неспокойно, она все ждала и ждала, когда же ее благословят на поездку домой, ведь там кракены, там ее сестра и дети. А Робб, словно бы и позабыл о том, что за его спиной терпит бедствие Север. Он вообще в курсе, король-то?

Она прокручивала в голове слова Робба, невольно чувствуя, как все внутри цепенеет.
Старые боги, мальчишка сошел с ума? Он говорил, а леди Мормонт вдруг поняла, что сейчас не видит перед собой короля. О нет, она видит одержимого юношу, причем непонятно чем одержимого. Романтикой войны? Местью за отца? Он что, хочет себе весь Вестерос? Какая ложь, какие богохульства, боги, да пусть сидят там в Королевской гавани все те, кто считает нужным. За правду есть, кому бороться, говорят, что для того есть Станнис Баратеон. А им-то зачем, если есть Север?
Страх, животный, липкий, холодный.
Страх, что пока они буду гнаться за мечтами Робба Старка, они потеряют свое, то, что им принадлежало веками по праву рождения.
Пока они будут воплощать какие-то незыблимые мечты и веру этого северного принца, их Север погибнет в огне, станет принадлежать кракенам, и некуда будет больше возвращаться.
А он говорит... да о чем он говорит???

Осознание было близкое к помешательству. Алисанна смотрела невидящими глазами - так и до предательства недалеко. Уходя следом за Старком, ведя вместе с Мейдж и Дейси людей Мормонтов, она, как и многие другие лорды, обещала, что об их семьях позаботятся, пока они буду восстанавливать справедливость касательно имени Эддарда Старка да возвращать его дочерей из плена. Вечно Королевская Гавань претендует на северных принцесс. Северяне не амбициозны, им нужно, чтобы их просто не трогали. И потому они выбрали своим королем Робба Старка - тогда он обещал независимость Северу.
Но сейчас Алисанне казалось, что поход превратился в нечто непонятно, в погоню боги знают за чем, при этом у правителя уже какие-то своим мысли, оторванные от реальности, в которой находилась сама Алисанна. Северянка крепка переплела пальцы рук, отступив в сторону, пытаясь скрыться в тени, чтобы не кинуться вслед за королем с вопросом, что же он творит?
Не должна она задавать таких вопросов. Пусть бы мать была тут, вот она бы все сказала Роббу. И почему леди Кейтилин молчит, согласна, значит, с сыном?

Где правда?
Где правильный выбор?
У Алисанны путались мысли от нахлынувших эмоций. Следовало сейчас подумать о чем-то одном. Чем-то, что приведет ее в чувство. А потом уже разбираться с тем будущим, какое им пророчат решения короля. Она была готова требовать отпустить ее домой, на Медвежий остров, но никогда не принимала решения одна, без совета матери и старшей сестры. Дети не в счет, это была ее собственная тяжесть, собственная любовь.

-Эй, не вешай нос! Я распорядился поставить на стол горшочки с лучшим мёдом!
Алисанна оглянулась на звук голоса: лорд Эдмар снова источал оптимизм, направленный сейчас на Дейси. Она невольно улыбнулась, на душе чуть отлегло. И тенью шагнула за сестрой, мимо Амбера, даже не глядя на того. Она остановилась чуть на расстоянии, не позволяя себе нарушить хрукпое уединение матери короля и сестры.
[AVA]http://static.diary.ru/userdir/1/0/8/0/1080661/83224770.png[/AVA]