Джон молча шагал, уставившись под ноги, которые с трудом его слушались. Перед глазами стояла картина мёртвого Куорена, валявшегося на снегу. С перчаток до сих пор стекала бардовая кровь.
- Куорен действительно полагал, что я предал наше Братство? - раздумывал Сноу, облизывая сухие от жажды губы. - Он не выглядел серьезно настроенным на бой. Он хотел, чтобы я победил.
Ноги начали подкашиваться и Джон начал падать. Двое мужчин подхватили его под руки и не дали лицу парня искупаться в белом снегу. Бастард не обратил внимания на шуточки, что отпустили одичалые, и продолжил углубляться в свои мысли. На мгновение он взглянул на Игритт, шедшую рядом с ним.
- И всё случилось из-за этой девчонки, - насупившись, умозаключил Сноу. - И почему я сразу не разделался с ней? Тогда Куорен и остальные были бы живы.
Он прекрасно знал почему. Джон, как и его отец, понимал, насколько важно быть уверенным, что ты можешь отнять жизнь человека. Ведь эта девушка ему ничего плохого не сделала. Она была верна своему народу до последнего. А вот Джон действительно выходит предал Ночной Дозор ради спасения жизни одичалой. Теперь он изгой. Слухи рано или поздно дойдут до братства и они узнают, что сделал их брат. Они ему никогда этого не простят. Потом вести дойдут и до Винтерфелла, а значит его близкие навсегда проклянут его имя.
- Всё, что мне осталось - принять смерть с достоинством, - тяжело вздохнув холодный воздух, осознал Сноу.
- Слушай меня внимательно и делай, как скажу, - внезапно зашептала Игритт, чем заставила его на мгновение испугаться. -Скажешь Мансу, что хочешь быть одним из нас. Ты же...хочешь?
Джон не знал, что ответить. Он не хотел, зная, что его не примут там и он навсегда станет изгоем. Он не хотел, осознавая, что не сможет ужиться с их обычаями и нравами. Он не хотел, понимая, что будет до конца жизни прислуживать одичалым, убирая за ними дерьмо, работать на конюшне, а также спать там. Кажется, что отрицательный ответ вот-вот должен был сойти с его ссохшихся губ. Джон не знал, что ответить.
- У тебя нет выбора,- словно наперёд зная, ответила рыжеволосая девушка. - В противном случае ты умрёшь.
Она говорила истинную правду. Джон недооценивал её, а она провела его вокруг пальца. В итоге он дурак, а она может похвастаться тем, что самостоятельно схватила Ворону.
- Лучше принять смерть будучи членом братства Ночного Дозора, чем прислуживать вольному народу.
Однако в слух он этого не осмелился сказать. Впереди начали виднеться постройки. Лагерь был совсем близко, а Джон не знал, как ему лучше поступить. Ему хотело вырваться и убежать далеко-далеко, вернуться на Стену и умолять мейстера Эйемона простить ему всё содеянное. Он знал, что его убьют прежде, чем он попытаться сделать нужный шаг.
Осознание пришло к нему также внезапно, как и то, что он вместе с остальными уже вплотную подошли к лагерю.
- Куорен Полурукий принес себя в жертву не для того, чтобы и я потом погиб, - холодно рассуждал Сноу. - Он хотел, чтобы я слился с вольным народом. Узнал о них как можно больше, а при первой же возможности попытался бежать.
Эти мысли придали ему сил и он больше не чувствовал слабости в ногах.

У каждой песни был цвет. Манс понял это еще в детстве, ребенком заучивая самые простые мелодии и слова, что он подхватывал с уст старших дозорных, что находил в самых черных уголках Черного замка, что слышал от подземных жителей Кротового городка, что видел во снах. Каждая песня, отогретая им от мертвенного холода Севера, возрожденная в его еще мальчишеском голосе, каждая новая песня звучала для Манса своими красками.
[AVA]https://38.media.tumblr.com/5051ca4c1bdacd49998d2f0f3a41d18f/tumblr_mk81e3z2lP1qzlt9yo2_250.gif[/AVA] [NIC]Mance Rayder[/NIC] [STA]for a better place[/STA]
– Ты будешь спать, моя любовь,
В постели пуховой,
Ходить в шелках и кружевах,
В короне золотой...

О зимней розе – синяя, что полуденное небо летом; о Штормовом Короле – черная, что витийствующее море в непогоду; о весенних цветах – серая, что надежда на эту самую весну.

Песнь Манса, жизнь Манса была красного цвета.

Он слышал когда-то о том, что этот цвет принадлежал драконьей династии, слышал и о том, как рубинами по Трезубцу она рассыпалась в прах, он слышал о том, что Красными себя звали древние короли Дредфорта, слышал и о том, как младший из Старков этих королей одолел и загорелся белоснежным солнцем на ночном небе, он слышал о том, что замок в столице зовут Красным, слышал и о том, за что таковым его прозвали.

– Клянусь тебя всю жизнь мою
Лелеять и беречь,
И защитит от всех врагов
Тебя мой верный меч...

Красный цвет не к добру. Боги провели ладонью по небу, оставив кровавый след на синеве, – и что значило это? Одни говорили, что грядущих войнах Вольному народу теперь будет сопутствовать удача, ибо на черном плаще их короля горели красным огнем асшайские нити, другие считали, впрочем, иначе. Спекулировать на людской вере и воле Богов не дерзнул бы даже Манс, величайший из смельчаков и плутов, но и он часто задумывался, что значит этот росчерк крови прямо над ними.

– Лесная дева говорит
С улыбкою ему:
Твоя постель не для меня,
И шелк мне ни к чему...

Однако что думать о том, что не знаешь, покуда не проверишь. Да и отступать было не в характере Манса Налетчика.

– Наряд из листьев я ношу,
В косе — цветок живой,
Но если хочешь, будь моим
Здесь, под густой листвой...

Надо сказать, пока Манс не закончил песни, никто и не решался его одернуть. Правда, рядом с ним и не было того, кто мог бы прервать это пение, разве что две женщины, одна краше другой. Пшеничные волосы одной из них были перевязаны золотой лентой – прическа совсем простая, но изящная и аккуратная, как у настоящей леди по другую сторону Стены; серые глаза молодой женщины смотрели спокойно, но уверенно и с долей интереса. Другая женщина проявила меньше интереса к вошедшим гостям. Ее скромная красота бледнела на фоне светловолосой девушки с серыми глазами, однако стоило присмотреться к ней чуть внимательнее, и начинало казаться, что она светится изнутри каким-то светлым спокойствием, как женщина, нашедшая свое место в мире.

– Я всегда хотел знать, что ответил тот король лесной деве, – задумчиво сказал Манс, отставляя лютню в сторону, – надеюсь, он был не дураком, чтобы ей отказать.
– На такие стыдливые глупости способны только женщины, – медовым голосом ответила светловолосая красавица.
– Но уж ты-то не из не таких, – ответил Манс и рассмеялся, женщины вторили ему спокойными улыбками, – кто ты? – он кивнул в сторону Джона Сноу, остановил на нем свой взор и на несколько мгновений как будто задумался, приподняв брови, – навернулся со Стены, вороненок?

[AVA]https://38.media.tumblr.com/c02e9208db524b414d48374c5ddd25c6/tumblr_mjs4mifMjq1qfv91lo2_250.gif[/AVA]
[NIC]Mance Rayder[/NIC]
[STA]i think what you want most of all is to be a hero[/STA]

Его звали Джон Сноу. Как, должно быть, смешно слышать это имя Вольному Народу, что всю с рождения ничего кроме снега вокруг и не видели, а потом приходит какой-то желторотый вороненок и заявляет, что его второе имя – снег. Мансу, знакомому с обычаями южан, это имя не казалось странным или смешным, ибо так клеймили бастардов, рожденных не в браке, но в  г р е х е, как полагали те лорды и леди в пышных одеждах. Будто те страсть, что кипит между живущими в законном браке и вне него, так различается, что появляющиеся на свет дети заслуживают строгого разделения на тех, что имели право родиться, и на тех, чье существование в мире является своего рода ошибкой.
Манс знал все это. Знал как то, что солнце встает на востоке, а садится на западе, но природы этих добровольных оков, в которые люди по другую сторону Стены заключали себя, он понять не мог. Запеленать себя в черное и отказаться от женщин, от странствий, от богатств, даже от разных цветов – и ради чего? Будто это воронятам поможет, когда придет Долгая Ночь.

Не поможет. Ничего не поможет.

– Манс, – с легким раздражением ответил тот, кого Джон Сноу величал «вашей милостью», – оставь это расшаркивание для южных королей.

Чего, конечно, было ждать от мальчика-южанина. Его с детства приучали быть на вторых ролях, ему с детства вбивали в голову, как следует обращаться тем, кому с происхождением повезло чуть больше, потому было бы странно, начни Джон сразу обращаться к Мансу просто и непринужденно.
– Ведь мы знакомы, Джон Сноу. Помнишь? – озорная, почти мальчишеская улыбка прорезала иссушенное севером лицо Короля за Стеной.

Знакомы дважды, мальчик, но едва ли ты помнишь хоть одну из наших встреч, ведь так? Воспоминания о величественном, темном Винтерфелле эхом отозвались в сердце Манса. Большой, могучий замок... Скольких сокрыл бы он внутри себя в Долгую Ночь? Многих, очень многих. Манс знал, что Старки зимой впускали внутрь много людей, вот только впустят ли они Вольный Народ добровольно? Вот это вряд ли. Ведь судя по тому, что этот мальчик, сын самого Эддарда Старка, ушел на Стену, даже ему не нашлось там места в теплые, летние деньки.

Отредактировано Him of Many Faces (2015-08-16 23:28:18)

[NIC]Mance Rayder[/NIC][STA]just set aside your fears of life[/STA][AVA]https://38.media.tumblr.com/c02e9208db524b414d48374c5ddd25c6/tumblr_mjs4mifMjq1qfv91lo2_250.gif[/AVA]
– Отчего ж нет, – отвечает Манс, предвкушая изумление вороненка, – однажды, когда я еще был в черном... – в его голосе строгость сочетается с непривычной и редкой для мужчины певучестью, – мне довелось провожать лорда-командующего Кворгила в Винтерфелл. Я прохаживался по стене и видел там тебя вместе с твоим братом Роббом. Ночью выпал снег, и вы нагородили снежную гору, ожидая, что кто-нибудь пройдет. Вы просили меня никому не говорить, ну я и не сказал, – пожимает плечами Манс, глядя как будто сквозь Джона, на мгновение замолкает, а после снова продолжает, – однако я видел тебя дважды.

И хотя второй раз Джон был уже значительно старше, Манс отчего-то полагал, что первый он может помнить, а вот второй – уже нет. Король, вдохновленный легендой о Баэле-Барде, перемахнул через Стену и отправился в южные земли, чтоб поглазеть на короля другого. На того, о ком свирепая и грозная слава разнеслась по всем семи царствам и даже утекла за Стену.

– Когда король Роберт пожаловал в Винтерфелл, чтобы сделать твоего отца десницей. Я был с тобой под одним кровом, я отведал ваших угощений, я видел и разжиревшего, как свинья, короля, я видел его прекрасную жену в красных одеждах, я видел ее белобрысых детей и ее братьев.

То было славное путешествие. Славное и смелое – кто бы узнал, что сам Манс Налетчик среди прочих гостей потчует за столом Эддарда Старка, и не сносить застенному королю головы. Его казнил бы сам лорд винтерфелльский, а если он и не пренебрег бы законами гостеприимства, его убил бы кто-нибудь другой.

– Я видел твоего отца и его медноволосую жену, и братьев твоих, и сестер. Одна из них красавица редкая, а вот вторая больно на лошадку смахивает.

Он налил в рог вина и протянул вороненку. Перебить Манса не позволял себе никто, да и это было довольно трудно, ибо королю нравился звук собственного голоса, и он не слишком желал его зря прерывать.
– У нас есть пара куриц. Будешь? – и, не дожидаясь ответа, он махнул рукой Далле, и та послушно, но без услужливой спешки и с почти царственным достоинством начала выполнять пожелание своего короля, – теперь ты мой гость, и никто из нас не причинит друг другу вреда, не прогневив при этом богов, так что скажи как духу, Джон Сноу, кто ты и что притащился к нам со своей Стены?

Отредактировано Him of Many Faces (2015-11-20 01:44:41)

Я меч во тьме, я дозорный на стене... Какое огромное количество юношей заставляют слепо заучивать этот незамысловатый девиз, и как много из них действительно придают значение этим словам? Когда-то и Манс говорил это, давал клятвы, обеты, да только все зря. И одни только Старые Боги знают, насколько в те времена всё было для него серьёзно. Кто знает, как сильно Джон Сноу в это верил, и увидев всё воочию, сопоставив и внимательно рассмотрев, решил выбрать тот путь, который действительно стоит проделанных шагов. И кто знает, не изменили бы свои примитивные и глупые принципы и законы южные короли, увидев, как живут свободные люди.

В чем-то их истории были похожими. Вороненок разочаровался в своих братьях, набравшись храбрости для предательства, а впрочем, нужна ли для этого храбрость? А Манс и не разочаровывался, он просто в один прекрасный день понял. Вскипел, вздумал, и решил. События тех лет терпким привкусом въелись во все рецепторы памяти, Манс о них никогда не забывал и бережно хранил в самом укромном отделе своего сердца. Многое, покрылось ветошью прошлых лет и обросло паутиной, но стоило только легонько дёрнуть за нить памяти, и всё всплывало прежними красками и запахами.

Вот и воронёнок осмелился спросить, почему? Свою причину вкратце высказав, полюбопытствовал. Глаза его выглядят искренне, движения малость скованны и зажаты, видать, стук сердца даёт о себе знать. Манс почти незаметно улыбнулся сам себе на размышления Джона о том, где ему место. Где твоё место, мой мальчик, решать ты будешь только побывав в каждом из них достаточно долго... Дозорный щедро откусил кусок курицы и задал вопрос, к которому бывший дозорный уже готовил ответ.
Мужчина выждал небольшую паузу, стараясь подходить к подбору слов как можно избирательнее - каждый раз, рассказывая хоть малую часть этой истории, Манс смаковал её до последней капельки, наслаждаясь процессом и ностальгируя. Каждый раз по-разному, с новыми оборотами, подробностями, или же избегая деталей вовсе, он не забывал.

Медленно и аккуратно обошёл Сноу и легко хлопнул его по плечу, по-дружески так, мимолётно, мягко опустившись на стул подле стола и приняв удобную позу рассказчика.
- Это было давно, когда пташки вроде тебя держали в руках деревянный меч вместо настоящего. Я служил разведчиком в Дозоре, и был ранен диким зверем на охоте за стеной. Ранен так, что передвигаться самостоятельно было для меня большой проблемой... Меня вылечила и выходила дочь знахарки одичалых, зашив мой плащ красными асшайскими нитями. - Манс бережно провел рукой по растрепанным шелковым ниточкам, торчащим из рукава. - Мне спасли жизнь, не смотря на то, что я являлся тем, кого в тех местах точно лечить бы не стали. Неизвестно, чем благодарить того, кто снова подарил тебе жизнь... - Он тяжело вздохнул и на мгновенье остановился, принимая решение о том, стоит ли бастарду рассказывать чуть больше. - При возвращении мне выдали новый плащ кромешной тьмы, а старый велели сжечь. На следующее утро я отправился туда, где поцелуй не считают преступлением, и где человек имеет право носить плащ, который он захочет. - Довольно скомкано закончил король, внимательно и испытующе взглянув на Джона.
Готов ли ты, мой мальчик, принять на себя роль предателя и клятвопреступника, как и я? Насколько сильно ты желаешь быть воистину свободным человеком? На что ты готов ради этого?

Отредактировано Mance Rayder (2015-12-17 19:36:03)

Как долго человек может врать, глядя в глаза? Манс был почти уверен, что долго. Это он знал по себе, иногда ложь не так ужасна, например, когда она во спасение. Себя? Или кого-то еще, не важно. Жизнь ценнее правды? Противоречий достаточно, у каждого своя правда и своя жизнь, в которых есть место для всего того, на что ты способен. Манс любил испытывать людей, пробовать их на вкус, долго и дотошно изучать. Нельзя сказать, что он также сильно любил самих людей.

Джон Сноу, до чего же интересная для изучения фигура - он вроде бы и так честен, но и грех не заметить лукавого огонька, вскользь просачивающегося в юношеском взгляде. Мальчишка точно не договаривает, или переиначивает некоторые моменты. Разумеется, лучше всего сделать так, чтобы он думал, что ему доверяют. Пусть потеряет бдительность, там его и схватить не трудно. Однако, Манс не мог не заметить толики печали, искренней печали в глазах Сноу.
Хорошо было бы узнать подробнее об обстоятельствах, при которых он сюда попал. Мальчик точно будет нам полезен, а если прибавить ко всему его потерянность и желание жить - так из него можно вытрясти много информации о Дозоре. Заодно проверить и убедиться в его окончательном выборе.

– Мне кажется, я понимаю вас, - тихонько проговорил бастард, будто боялся, что их кто-нибудь еще услышит. Я, да я, он пусть и не показывает этого, но очень старается выглядеть как можно честнее, как можно искуснее прикрывать своё недоверие и сомнение. Джон говорит, глотает вино, и Мансу кажется, что тот уже вспотел от волнения. Тем не менее мужчина продолжает терпеливо и внимательно слушать ворону. А вот и настало время прямых рассуждений, тут-то он точно не лгал - вольный народ, казалось, готов вилами заколоть чужака, Манс это чувствовал. Те, кто знали о нём - точно. Бороться за уважение вольного народа... А ты не так прост, как кажешься, мальчишка.
Манс продолжал слушать, взглядом буравя юношу. Он думал. Думал о том, как бы проверить его так, чтобы сам он хотел этого. Как сделать так, чтобы выведать максимум информации о дозорных во всех башнях, об их силе и карауле, обо всем, что помогло бы вольным людям... Бежать как можно дальше. Этот бастард - подарок судьбы. Нужно воспользоваться им. Аккуратно, максимально плодотворно выжать всё, что в нём имеется, возможно, он действительно обрёл ум и решил переметнуться на верную сторону, кто знает. Чувствовал Манс, что в глазах вороньих прячется печаль, неизвестно только, чем она была вызвана.

- Джон Сноу, к смерти нужно быть готовым всегда. Никто не знает, когда она нас настигнет, и лишний раз удивляться по этому поводу в последний момент - только трата эмоций, которые имеют ограниченный лимит. Ты много чего понимаешь, мальчик, и то, насколько виртуозно тебе удалось овладеть искусством лжи, мы узнаем, испытав тебя на деле. - Манс лукаво улыбнулся парню и поднял со стола стакан вина. Он был абсолютно спокоен, задумчиво глядя на кровавую жидкость в стакане, спустя некоторое время, произнёс: - Я не могу просто так забрать у тебя жизнь, брат Ночного Дозора, да и не хочу. Ты нравишься мне, и в твоей правде я должен быть уверен.

Манс поднялся и еще раз окинул взором Сноу, ухмыльнувшись на этот раз про себя. Осушил мгновенно весь стакан и сделал несколько шагов в сторону импровизированной двери, слегка отодвинув шкуру животного, нависающую над стенным каркасом.
- Тормунд! - Прикрикнул он, зная, что тот рыжий гигант точно ходит где-то рядом. Ветер яростно обдувал лицо и Манс сильно щурился. - Позовите мне великанью смерть, - негромко обратился к караульному и вернулся обратно в шатёр.

Отредактировано Mance Rayder (2015-12-24 11:13:21)

Мало кто из одичалых - даже среди предводителей - мог похвастаться таким уважением, какое люди Вольного народа испытывали к Тормунду. Или страх? Великанья смерть был поистине непревзойдённым треплом, но почему-то все предпочитали не просто молчать, но и не думать об этом.
Ещё бы, хватит и только взглянуть на него: невысок, но могучий и сложен так крепко, что вообще-то вполне сошёл бы за Медвежьего мужа. И плевать он хотел, верит ли кто-нибудь его байкам, когда такая дрянь ползёт откуда-то с Севера.
Интересно, вот Брандон-строитель только правой половиной своей задницы думал, когда возвёл Стену, оставив людей по ту сторону? Великие все такие, куда бежать прямо, Дозор они выставили.
Мертвяки встают, а они там известно что себе чешут.
Ну, ничего - Великанья смерть им всё оторвёт нахрен, да и на кой им с их обетами. Всё равно с Тормундом никому из них не сравниться, это ведь он - Отец тысяч. А чёрную кольчугу дозорного можно и так отобрать, что он и сделал при случае.

Не жалко.

Когда послышался голос Манса, Тормунд возвращался из леса. С девицей ли какой уединялся, отлить ли ходил - никто, конечно, не спрашивал. Не потому даже, наверное, что мужчина прямо на месте убил бы за спрос: просто он сам потом всё расскажет, если история была стоящая.
А если нет, то и не беда - запросто приукрасит. Надо же в этих лесах развлекаться хоть как-то, пока делаешь всё, чтобы задницу не отморозить. И непременно Ходоки чтоб не сцапали.
- Не ори, Манс, - распинаться в землях за Стеной было как-то не принято. Почесав рыжую бороду и не без труда вытащив из неё иссушенные холодом пальцы, мужчина пригнулся и вошёл в шатёр вслед за Королём за Стеной. - Я смотрю, ты поймал нам на ужин ворону? - И каким только идиотом нужно быть, чтобы дать обет, что запрещает спать с женщиной? Тормунду слабо верилось, что они это добровольно.

А жрать ворону он, конечно, не собирался: дикий что ли, как эти - с вечно замёрзших рек? Они бы могли. 
- Смотри-ка, да мальчишка же смазливее обеих моих дочерей, - усмехнулся Громовой кулак.
Вот уж право, как его здесь только не называют. От него не укрылось, что Манс дал слетевшему со Стены вороньему, скорее, птенцу, вина - вряд ли чтобы сейчас прилюдно спустить ему шкуру, да и ради чего бы? Налётчик сам был дозорным, и ничего, стал человеком, почему бы и этому тоже не стать.
Мужчина усмехнулся. - Понял, что трахать девок куда веселее, чем всю жизнь корчить из себя грозного ворона? - Почему бы и нет, там на Стене ведь и в самом деле свихнуться недолго, должно быть.
Тормунд вообще-то не понимал, как они все до сих пор оттуда не посмывались.
Можно было обозвать парня клятвопреступником и предателем, но что ж с него взять, если он сдуру принёс эту клятву. Да и кишки ему выпустить Тормунд всегда успеет, если потребуется.

А нет, так кто он такой, чтобы мешать быть свободным другому?
- Что думаешь делать? - Медовый король Красных палат обернулся к Мансу Налётчику. - И скажи уже что ли, где ты его подобрал, - мужчина кивнул Далле и подмигнул Вель. - Или ты сам пришёл, а?
– Не я, – пожал плечами Манс, – Игритт, – махнул король в сторону выхода из шатра, – оставим его, – он посмотрел на Джона, – останешься, птенчик?

Глупо обвинять человека в том, что он переступил через глупую клятву.
Тем более, Ходоков ею всё равно не умаслить.
[AVA]https://40.media.tumblr.com/3e2d68c1aeca99fc28d703d842c267a6/tumblr_mkrd3h8Zpr1sn718mo1_500.png[/AVA][NIC]Tormund Giantsbane[/NIC][STA]Краснобай[/STA]

Отредактировано Him of Many Faces (2016-03-09 21:40:59)