Первые дни после свадьбы было тяжко.
Тяжко стало, если уж совсем честно, после первой же ночи, когда одна из служанок, довольно улыбаясь, вынесла из спальни милорда и миледи окровавленную простыню. В то же утро Тириона призвал к себе Тайвин, и устроил ему грандиозный разнос. Сначала за пьянство на свадьбе (ха), затем за угрозы королю (ха-ха), и на сладкое, за жестокое обращение с супругой (ха-ха-ха). Тайвин рвал и метал, стыдил Тириона на все лады, пытался объяснить ему, что так себя с женщинами не ведут, и если он хочет добиться подчинения Севера, то нужно быть осторожнее, и все такое прочее. Тирион дулся, как мышь на крупу, бубнил под нос что-то вроде "моя жена, что хочу то и делаю!", а сам пытался не засмеяться. А после шел куда-нибудь и методично, последовательно крушил все, что видел вокруг себя. Костяшки пальцев и ладони были стерты в кровь, руки болели нещадно, да так, что мейстеру Пицелю пришлось однажды извлекать из ладони маленького лорда осколки. Тирион, конечно, не доверил бы мейстеру и дохлого голубя, но выбора у него не было - рана воспалялась и беспокоила его.
Неудачный брак, несчастливый брак. Он, конечно же, старался скрасить положение Сансы как мог - в крыле замка, которое им выделили, было весело. Смеялись шуты, кривлялись мимы, творили чудеса фокусники, смуглые иббенийцы демонстрировали ярких птиц, разговаривавших на разные лады, менестрели драли глотки и струны, а повара состязались в искусстве приготовления сладостей. Тирион также распорядился о том, чтобы миледи обновили гардероб полностью, и Санса часами примеряла платья, сорочки, туфельки и прочую кокетливую рать. Были заказаны и украшения - топазы, лунные камни и алмазы в серебре и золоте. Примеряла их леди Ланнистер перед новым  туалетным столиком со множеством зеркал.
Нет, Тирион вовсе не пытался заставить супругу себя полюбить. Он справедливо полагал, что любовь можно купить в шелковых кварталах, а страдать от несчастного брака всегда приятнее, когда у тебя есть возможность делать это в компании кукольников и лимонных пирожных. Денег на это шло немерено, казна была пуста, но Тирион ровным счетом ничего не делал для того, чтобы как-то остановить этот процесс. Даже наоборот.
- Когда вы запрещали мне тратиться на шлюх, милорд, вы забыли сказать, что приличные девицы, а уж тем более, жены, обходятся втридорога дороже. А теперь уже поздно менять что-либо! - заявил он однажды прямо с порога, когда папаша вызвал его к себе поговорить о тратах. - Как вы и велели, я исправно выполняю свой супружеский долг, и миледи ночами не спит. Должен же я хоть как-то компенсировать ей неудобства, как вы думаете? Вот и я с вами согласен, что должен.
Тайвин тогда открыл рот, но от гнева не сумел ничего сказать, и Тирион вовремя улизнул, стремясь запомнить этот момент на всю жизнь.
Когда ему стало известно, что в замок прибыл Джейме, он снова превратился в мальчишку, который лазил в постель брата с целью разбудить. Он встречал его с восторгом и искренней радостью, он восторгался всему, что видел - и новой короткой стрижке брата, и его жесткой бороде, и даже его отсутствующей руке. Он хохмил и острил самыми глупыми на свете шутками, он проливал вино на пол и шумно веселился, он рассказывал Джейме что-то не смешное и устаревшее, с бородой, длиннее чем у Бейлора Благословенного. Он год не видел своего брата и не мог наболтаться.
Когда он чуток оправился от своего неуемного восторга, они с Джейме поговорили уже как следует. Тирион даже успел пожаловаться ему на то, что женитьбой не назовут хорошее предприятие, как Джейме принялся говорить и сам. И рассказывать, да такие вещи, что волосы маленького Ланнистера встали дыбом. А на предложение Джейме он и вовсе выскочил в коридоры, чтобы не терять времени даром и отловить Вариса на живца.
Варис, вопреки ожиданиям, отловился быстро. И организовал все на высшем уровне, подкупленный звонкой монетой и парочкой туманных угроз, и указал ему на координаты гостевого домика на окраине города, домика, затерянного в густой зелени. Тирион не стал ни к чему готовиться - он просто вскочил в покои, дернул за руку Сансу и велел ей немедленно одеваться. Они, мол, едут в город - милорд собирался сделать миледи подарок и потратить на ее нужды просто неприличное количество денег. Служанки тотчас зашушукались в восторге, и пока растерянная Санса одевалась, список ее гипотетических покупок включал в себя чуть ли не половину всего галантерейного ассортимента Королевской Гавани.
Встреча произошла быстро. Да нет, даже не так. Сначала Тирион увидел Бриенну, Тартскую Деву, о которой ему рассказывал Джейме. По рассказам брата выходило, что женщина эта высока как пожарная каланча, да страшна, как смертный грех. Да вот только Тирион, разглядывая ее, подумал, что его брат слепец, каких свет не видывал. Бриенна Тарт и впрямь была очень высока и широкоплеча для женщины, он едва доставал ей до пояса. Ладони ее были большими, нос - перебитым, губы - пухлыми... да вот только все искупали ее глаза. Удивительного синего цвета глаза в обрамлении густых ресниц, и взгляд, который она подарила Тириону, был достаточно печальным. А еще ему понравились ее веснушки. Он свято верил, что веснушки - солнечные поцелуи, и если верить собственной же теории, то Бриенна Тарт была благословлена свыше самим солнцем.
Встреча их, тем не менее, была короткой - Джейме подтолкнул Арью поближе к Сансе и утянул Бриенну с собой. Тирион неуклюже поклонился Бриенне на прощание, подмигнул Арье, сжал ладонь жены - и отошел в другой угол комнаты вместе с Бронном.
Мешать супруге ему не хотелось.

Отредактировано Tyrion Lannister (2016-07-19 22:44:40)

Наверное, это было похоже на все, о чем Санса мечтала.
Но нет, конечно же, все было не так. Она мечтала быть королевой, но оставалась заложницей, разве что прутья клетки теперь были вызолочены и заботливо устелены шелками; она мечтала выйти замуж за принца, но была женой карлика; она мечтала, чтобы навстречу жениху ее вел отец, чтобы мать, братья и сестра радовались за нее, но никто уже не смог бы вернуть лорда Эддарда, Брана и Рикона из чертогов Неведомого и оставалось только молиться, чтобы мудрая Старица осветила дорогу Роббу и Арье, чтобы вернула их леди Кейтилин. It was never supposed to be that way.
Шуты, кукольники, певцы, музыканты, лимонные пирожные, засахаренные фрукты, экзотические птицы, которых выучили петь на разные голоса и подражать человеческой речи... Тирион окружил ее всем тем, чего ей так не хватало в Винтерфелле, всем, что раньше так ее радовало; по его приказу ей полностью обновили гардероб — Санса никогда не видела такой роскоши: корона не баловала ее подарками, а платья, привезенные из Винтерфелла, были гораздо скромнее.
Она не мола взять в толк: все это — проявление заботы? попытка купить ее доверие? Как бы там ни было, но пока жизнь в браке с Бесом была не так ужасна, как Санса себе представляла.
Супруга новоиспеченная леди Ланнистер почти не видела: он покидал покои раньше, чем она просыпалась, и возвращался, когда она уже лежала в постели. Санса часто притворялась, что спит, только вот в самом деле сна у нее было ни в одном глазу, когда она чувствовала, как рядом проминается перина. В остальном же, оставаясь с ним наедине, Санса чувствовала себя страшно неловко, но после брачной ночи почти не боялась.
Когда она поняла, что дорога ведет их за город, она удивилась, это немного ее напугало, но она старалась не подавать виду. И после, ожидая чего-то неизвестного ей, не могла унять волнения.
Когда дверь наконец распахнулась, Санса непонимающе посмотрела на супруга: мальчик, похожий на оруженосца, и высокая женщина в доспехах — и ради этого он привел ее сюда? Что все это значит? Но стоило ему только подтолкнуть мальчика ближе, как вдруг в чертах этого детского простого лица проступили черты до боли знакомые.
«Арья!» — едва не вскрикнула она, подавшись навстречу, едва их оставили наедине, но в самый последний момент прикусила язык. Санса не видела сестру больше года и с трудом могла бы вспомнить, как она выглядит; темные, как у отца, волосы, серые глаза, тоненькая, что веточка, немного угловатая фигурка, вечно грязные цепкие руки — вот и все, что всплывало в памяти, никаких подробностей, как Санса ни старалась; да и Арья за это время, конечно же, изменилась, но это все-таки была она, не другая девочка и уж точно не чужой мальчишка.
— Арья... — все-таки прошептала Санса куда-то младшей в плечо, крепко прижав ее к себе и пытаясь этим движением утолить необходимость прочувствовать реальность сестры. Это не сон, Старые и Новые боги, это не сон. Вот она, Арья, живая, теплая, и ее по-мальчишечьи короткие, неаккуратно обрезанные волосы щекочут Сансе щеку. Что-то горячее колет ей глаза, от этого они блестят и мир чуть плывет перед взглядом.
Она, отстранившись, смотрит в лицо сестры и не может насмотреться, крепко сжимает ее ладони, будто отпусти она их на мгновение, Арья исчезнет, как и не было совсем. И мучительно ищет в себе ответ на ее вопрос. Что, что ей сказать? Что Джоффри заставил ее смотреть на голову септы Мордейн на пике? Что после каждой победы Робба он прилюдно избивал ее и унижал? Что обещал принести ей в подарок его голову и обагренный волчьей кровью меч — для поцелуя? Что они принудили ее выйти замуж за Беса? Впрочем, последнее уж точно было меньшим из всех зол. Как обо всем этом ей рассказать?
— Где ты была? — наконец задала Санса вопрос, который нередко мучил ее с тех пор, как Арья исчезла.
«Что с тобой было?»

Рас-стояние: версты, дали...
Нас расклеили, распаяли,
В две руки развели, распяв,
И не знали, что это — сплав.

Одинокий волк гибнет, но стая живет — так говорил их отец, так говорили на Севере, но стаи давно не осталось — интригами и войной ее разметало по Семи королевствам, а они, одинокие, потерянные волчата, все еще были живы. И даже — чужими стараниями — смогли встретиться. Это казалось невероятным. Это было настоящим чудом.

Между ними не было ни слез радости, ни восторженных громких слов, ни беспечной болтовни, но этого и не было нужно; их взгляды, взволнованные, старательно искавшие друг в друге отражение всего, что за эту бездну времени произошло, их крепко сжатые руки и осторожный шепот говорили гораздо больше.

Кто бы год назад мог подумать, что сестры Старк будут цепляться друг за друга, будто за последнюю надежду в мире — мелькнувший огонек среди зимней, сыплющей снегом ночи. Они всегда были разными, как ночь и день, луна и солнце, они обижали друг друга и, казалось, никогда не смогут друг друга понять, но сейчас все их разногласия, все, что когда-то Сансу так раздражало в сестре, все, что казалось ей таким постыдным и недостойным леди в ее поведении, теперь не имело значения. Главное, она была жива, и Санса могла ее обнять, почувствовать тепло ее тела, чтобы увериться — все это ей не снится.

Но неужели ради такой минуты близости и мира нужно было разрушить, отнять все, что у них было?

По трущобам земных широт
Рассовали нас как сирот.

«Много где» — отвечает младшая Старк, и, боги, как много в этих словах той самой Арьи, которая умела подружиться со всяким — с конюхом, слугой или сыном мясника, — которая пропадала неизвестно где целыми днями, пока свита короля и его нового Десницы совершали медленное, тряское путешествие по Королевскому тракту, и не боялась ни разбойников, ни топей; той Арьи, которая из своих путешествий возвращалась в синяках, ссадинах и грязи, и приносила с собой полевые цветы, которых никогда не видела раньше Санса и которые не всегда были безобидны; той, которая после переловила в Красном замке всех кошек.

— Я... я не знаю, — едва слышно выдыхает Санса, округлив глаза, и испуганно оглядывается. Она могла бы рассказать Арье обо всех, кто обещал ей помощь — и о Донтосе, и о Мизинце, и о дорнийцах, — но это все еще была Королевская гавань, пусть и не Красный замок, и Санса боялась, что любое слово может их погубить. Мысли проносятся в голове так быстро, разум напоминает, что нужно молчать и хранить все свои секреты, а времени у них, наверное, мало, и нельзя тратить его на глупые паузы. Это заставляет Сансу едва ли не паниковать.

— Принц Оберин пригласил меня и лорда Тириона погостить в Дорне, — сделав вид, что вновь обнимает сестру, Санса торопливо шепчет у самого уха, чтобы различить слова могла только Арья, и все же ей не хватает смелости говорить об обещанном побеге откровенно, и старшая Старк молит богов, чтобы Арья догадалась, что она в самом деле имела в виду. — Он и леди Эллария обещали меня защитить. У меня нет друзей в Королевской гавани, — и надеяться больше ей не на кого. — А ты?.. — она отстраняется, и в ее глазах, синих, как речные воды, вопросов гораздо больше: ты останешься здесь? или уйдешь? куда ты уйдешь? мы сможем еще увидеться? как много у нас времени сейчас?

Меньше всего Санса хочет потерять сестру вновь, но слишком хорошо понимает: в столице ей не место. Арье нельзя здесь оставаться, иначе Серсея и Джоффри замучают ее до смерти, они будут мстить ей и за раненую так давно руку принца, и за сбежавшую Нимерию, и за то, что ей удалось скрыться, и за победы Робба, и за то, что Цареубийца вернулся в гавань одноруким. А ее, Сансу, конечно же, заставят смотреть.

Никогда... Никогда счастье не бывает полным. Всегда найдется та самая ложка дегтя, что испортит даже самую огромную бочку радости. Каждую ночь прошедшего года Арья представляла себе, как вновь обнимет сестру, как вместе они будут радоваться этой встрече... Но она и подумать не могла, что им придется встречаться тайком, украдкой... разговаривать шепотом, полунамеками, чтобы скрыть то, что хочется рассказать, от посторонних ушей и глаз.

В мечтах Арьи их встреча была совсем иной: громкой, открытой, торжествующей, полной ликования и счастья, в окружении всей их семьи... Сколько раз, засыпая, мечтала она о том, как именно все случится!

Сначала она представляла себе, как сама проберется в замок по открытому ею тайному ходу, и спасет Сансу, уведет ее вместе с собой. Как же наивна она тогда была! Хорошо, что ей не привелось воплотить этот глупый замысел в реальности - скорее всего ее поймали бы, едва она приблизилась к подземному ходу, и теперь они обе были бы пленницами Ланнистеров. Но тогда ей представлялась совсем другая картина: вот Санса, как обычно, сидит за вышиванием, грустная и печальная, как всегда изображают в книжках пленных принцесс,  томящихся взаперти. И вдруг потайная дверь в стене комнаты открывается, Санса открывает рот от изумления, а потом, ахнув, бросается в объятия сестры, неожиданно возникшей из глубины темного коридора. И просит у нее прощения за то, что не слушала предостережений и не верила в подлость принца. А потом они вместе убегают из замка и возвращаются домой. Но этим мечтам - увы! - не суждено было сбыться...

Уже позже, скитаясь по стране, Арья представляла совсем иное, как войска Робба подступят к Королевской Гавани, окружат Красный Замок, и ее брат громогласно потребует вернуть ему сестру, как некогда король Роберт требовал у Безумного Короля вернуть свою невесту. И будет битва, и Арья тоже будет там, и они с братом одержат победу, и ворота замка распахнутся перед ними под крики ликующего народа, прославляющего род Старков за избавление от тирана, и Санса выбежит к ним навстречу, радуясь вновь обретенной свободе. То, что Сансу могут убить, едва войско Севера приблизится к замку, Арье тогда почему-то в голову не приходило.

Понимание истинного положения вещей пришло значительно позже, вместе с пережитым горьким опытом, научившим Арью видеть за красивыми словами песен и баллад скрытые от простаков-слушателей кровь и боль их героев. Понимание, что воинская слава неразлучна со смертью, и каждый, берущий в руки меч, обручается погибели навечно. С этого момента воин и смерть неразлучны, каждая битва - их свадебный танец. Меч воина несет жизнь тем, за кого он сражается, но жизнь эта выкупается ценой сотен и тысяч других жизней.

И Смерти все равно, чью жизнь она берет - безумца ли тирана или невинной девушки, отжившего уже свой век старика или новорожденного младенца. Важно лишь, кто отдаст больше для своей победы, чья воля выдержит, не сломается от вида рек крови и страданий безвинных жертв, кто доведет страшную пляску до конца и, покорив своим мастерством кровожадную партнершу, сумеет ускользнуть от нее на мгновение Вечности, шепнув заветное: "Не сегодня!"

Арье это пока удавалось, пусть она и была невеликим танцором, всего лишь начинающей ученицей. Но до сих пор ей удавалось балансировать на краю, ловко ускользая из ледяных объятий Небытия. Вокруг нее гибло множество людей, а она продолжала упорно идти к своей цели - и пока побеждала. Целый год она мечтала об этой встрече, и вот две сестры снова вместе. В прошлом остались их обиды и ссоры, борьба за похвалу матери... теперь это все кажется таким мелким, неважным и незначительным в сравнении с возможностью быть живыми и быть снова вместе! Что же дальше? О чем теперь ей мечтать и к чему стремиться? Очевидно о том, чтобы выбраться отсюда вместе с Сансой...

Путешествие в Дорн? Почему бы и нет, ведь Дорн - единственный из Семи Королевств сумел выстоять перед натиском Таргариенов, а значит сможет противостоять и Ланнистерам. Но можно ли доверять людям, хитростью купившим себе мир? Сегодня они готовы помочь "врагам короны", а завтра, когда обстоятельства могут измениться не в их пользу, не предпочтут ли сами выдать "дочерей изменника"?

- Ты уверена в этих людях и в их намерениях? - почти беззвучно шепчет она на ухо Сансе, - Дорн очень далеко от дома, как ты потом будешь пробираться на Север?
За меня не беспокойся - один раз я уже выбралась отсюда, выберусь и сейчас...

В их разговор вклинивается вдруг тягучий колокольный звон, вслед за которым многоголосый шум наполняет улицы.
- Что? Что случилось? - вздрогнув, оборачивается Арья к стоящим возле них наблюдателям. Шум за стенами домика нарастает, девочка явственно слышит крики: "Король умер! Казнить дочь изменника!"
Медлить нельзя, стремительно хватает она Сансу за руку и тянет к дверям:
- Скорее! Бежим отсюда!

Объятия — хороший способ спрятать то, о чем нельзя говорить. Санса жадно слушает каждое слово сестры — едва различимое дыхание у самого уха, — не только оттого, что сказаны они так тихо, но и потому что за долгий, долгий год разлуки даже звук ее голоса услышать — уже что-то невероятное, невозможное. Сансе он кажется одновременно знакомым и совершенно иным; она, хотя и слышала порой его во снах, полагает, что просто забыла голос сестры.
Так много, много всего, и все же Санса не теряет нити их маленького заговора и без промедления шепчет в ответ:
— Леди Эллария очень добра ко мне.
Впервые она, пожалуй, осознает, как неубедительно звучат подобные слова. Королева Серсея тоже была добра к ней когда-то, но это ничего не значило. Впрочем, с Элларией все ведь было иначе, правда? Санса верила в это.
Как добраться из Дорна на Север она и не думала — не заглядывала так далеко. Всего лишь надеялась, что ей позволят написать матери в Риверран. Тем более теперь некуда возвращаться — Винтерфелл сожжен и Север захвачен Железнорожденными.
Ей хочет прижать к себе сестру крепче, так крепко, как только могут обнимать ее нежные руки, — «Старые боги, Арья! Когда мы теперь свидимся снова?» — но и на это у нее не остается времени; все происходит слишком быстро. Колокольный звон, густой, как смола, втекает с улицы сквозь щели в стенах.
«Король мертв...» — Санса неверяще застывает на месте.
Голоса на улице становятся громче.
«Казнят дочь предателя!» — еще более тревожные ноты разрывают воздух и отзываются в девушке недоумением и страхом.
«Скорее! Бежим отсюда!» — сжимает Арья ее руку.
И снова все, все происходило не так, как Санса когда-то мечтала. Сколько раз она думала о том, что однажды сбежит, сколько раз смотрела вслед кораблям, мечтая оказаться на борту одного из них, сколько раз украдкой надеялась, что вскоре Робб возьмет Королевскую Гавань.
Сколько раз видела во сне Уилласа Тирелла и то платье, которого так ждала, сколько раз сладкие грезы о Хайгардене утешали ее, прежде чем оказалось, что этому не суждено сбыться.
Иногда Санса жалела, что не сбежала с Псом, не поверила, что им удастся выбраться из Красного замка, осажденного войском Станниса. Где бы теперь они оба были? Может, и правда удалось бы ему довезти ее до Риверрана? Но мысль об этом никогда не тревожила ее долго — у стен Королевской Гавани в ту ночь шла самая настоящая война, и, кто знает, возможно, к рассвету и она, и Сандор Клиган были бы мертвы.
Донтос обещал отвезти ее домой, но от него ничего не было слышно уже давно. Впрочем, Санса не слишком не него рассчитывала — где дураку тягаться с королевой и ее шептунами. Он — ее Флориан, она — его Джонквиль — глупая греза, достойная маленькой девочки.
Санса ждала дня, обещанного Элларией Сэнд, дня, который непременно должен был наступить, и только дорнийцам было ведомо, когда это произойдет.
Все произошло совсем не так, как Санса когда-либо представляла. В спешке, в смятении, без какого-то плана. Вот так просто — бежим отсюда скорее! Санса крепко сжимает руку Арьи в ответ, но испуганно оглядывается на наемника — он не выпустит их отсюда.
«Я не могу!» — медлит она в нерешительности.
Или может?
«Что, если нас поймают?»
Если побег не удастся, она пожалеет об этом.
И в то же время Санса понимает: если сейчас скажет «я остаюсь», то всегда будет об этом жалеть — куда сильнее, чем обо всем остальном. Она молила Старых и Новых богов о рыцаре, который бы ее защитил, и, может быть, они послали ей эту женщину в рыцарской стали и эту встречу. Сейчас они не в Красном замке, им проще выбраться из столицы — так кажется Сансе.
Женщина-рыцарь поможет им бежать в Риверран — она поклялась в этом, и спрашивать Арью, почему та ей доверяет, времени нет.
Боги, о чем тут думать?..
Она — Старк, и должна быть храброй.
— Я ухожу с вами, — говорит Санса, и вдруг ее глаза испуганно расширяются: она замечает супруга в дверях. Что будет теперь?
«Помогите нам, Старые и Новые боги».

Была девочка - и нет девочки. Промелькнула жена - и нет жены.
Тирион чувствовал отстраненную тяжесть, словно бы содержимое головы медленно давило на черепную коробку, закладывая уши, разрывая их изнутри. Разговор с Джейме опустошил его, к этой щемящей пустоте он не был готов. Сложно ли поверить, что старший брат, бывший тебе опорой столько лет, тоже дает слабины? Сложно ли понять, что сейчас именно ты можешь вернуть ему былую уверенность в себе? Как не навредить ненужными словами, как понять его, как вообще что-либо сделать, не навредив никому?
Тирион стоял в проходе и смотрел. Смотрел на то, как Санса и Арья испуганными птичками порхнули к Бриенне Тарт. Как Бронн высунул меч из ножен, преграждая им путь. Как Бриенна пытается дать ему отпор и одновременно защитить тех, о ком дала клятву. Смотрел - и не мог оторвать глаз, а в ушах его грохотал набатом колокол.
Бриенна Тарт была высока. Бриенна Тарт была статна тяжеловесной, немного грузной статью воина-мечника, защитника, воина брони. Во всех ее скупых движениях была уверенность, в ее напряженных бровях - долг, в ее пальцах на эфесе меча со львиной головой - отвага. Бриенна Тарт была веснушчата, волосы ее были коротки, и со спины она напоминала мужчину, но Бриенна Тарт была красива, и глаза ее - аквамариновые камни - горели так, что Тирион смотрел на нее и не мог насмотреться. Смотрел, хотя надо было действовать - и не мог оторвать взгляда.
- Неудачная идея, миледи, - обратился он к жене и к Бриенне одновременно. - Король умер. Леди Санса сбегает. На кого падет подозрение в убийстве, как вы полагаете? Убийцам королей полагается отсечение головы, и преследовать их будут до последнего, а вассалы будут вынуждены подчиниться, - Тирион перевел свой взгляд на нареченную супругу, и взгляд его был теплым. Нельзя было сказать, что он ждал, что она откажется бежать - напротив, если бы она этого не сделала, он очень бы удивился. - Время придет, и я сам отдам вас в руки матери. Сейчас это слишком опасно. Не торопитесь отдать свою жизнь.