Бескрайнее море простиралось у подножья холма Эйгона, где возвышался Красный замок. Леди Мерривезер любила выходить на садовую террасу и смотреть, как волны разбиваются о берега.
Может быть, эта необыкновенная для Королевских земель женщина пыталась взглядом ухватиться за край горизонта и приподнять его? Тейна загадочно улыбалась, если нарушив её одиночество люди спрашивали, кого она ждёт. Что они знали.
Отбросив тяжёлые кольца волос за спину, она поднялась с каменной скамьи и расправила тяжёлую ткань своего платья, украшенного золотыми нитями вышитыми узорами — такими же хитросплетениями, какими могли бы на поверку оказаться её размышления. Но людям ни к чему это знать.
Может быть, леди Мерривезер просто тень предпочитает исключительно м е т а ф о р и ч е с к у ю: говорит томным голосом и негромко, каждый взмах её ресниц неизменно сопровождается тёмной страстью.
А на самом деле ей нравилось, как ласкают солнечные лучи её смуглую кожу.
Взглядом она не ищет судно мирийского капитана, своего опасного любовника, потому что разве она любила его? Что же, побольше, пожалуй, чем лорда Ортона.
И тем не менее, она — супруга последнего, а значит и играет в его интересах. В своих.
Проходя мимо остриженных кустов, женщина проводит рукой по ещё зелёным, но уже высыхающим листьям. Говорят, зима близко, говорят  — "Winter is coming". Леди Мерривезер и в ветрах уже чувствовала приближение холода.
Она поправляет вырез платья, медленно проводя ладонями вниз от воротника, по груди, животу, и вот пальцы снова теряются в складках на юбке, чуть подбирая её. Тейна шла не слишком быстро, привычно прислушиваясь к каждому звуку. Нет, едва ли кому-то понадобится за ней следить.
Другое дело, что люди нередко имеют неосторожность выдавать свои секреты друг другу среди розовых кустов и листвою богатых деревьев. Трещания кузин леди Маргери, конечно, леди Мерривезер слышать не хотела совсем: секретов у них никаких, а если и были — они сами уже давно сболтнули их Тейне.
К счастью, сегодня сады Красного замка хранят молчание, и тишину нарушает только лишь шелест ветра.

Внезапно раздавшийся крик заставил мирийку на мгновение замереть, чтобы потом пойти быстрее — почти побежать: то ли голос показался знакомым, то ли ещё почему. Сложно сказать, торопилась ли Тейна кого-то спасти, потому что ей героизм бескорыстный не под стать совершенно, как она сама всегда думает. Да и по правде, от истины это недалеко.
Кричала определённо девица, что с ней делали — понять было нетрудно, и впору было бы позвать стражу или бежать от сюда, пока самой не досталось, но Тейна как-то не привыкла голосить раньше времени. А если кто-то хочет съязвить, что мирийку не волнует её благочестие, то вот это неправда.
Хотя, справедливости ради, волнует не слишком, но никому из её окружения необязательно это знать: спать крепче будут. Она не знала, вздумается ли кому играть против неё, но предпочитала оставаться как можно более загадочной женщиной. Тем более, что в обществе мужчин труда это скорее не стоило, потому как все до одного думали о её шее, а не об угрозе, которую она может для них представлять.
It is not actually well-known if lady Taena was  h a z a r d o u s  or not — she often preferes even to be unappreciated and unexpected.

Когда она вошла в коридор, где увидела сползающую по стене Леонетту, её волосы были разбросаны по плечам, а грудь тяжело вздымалась: Тейне пришлось быстро подняться сюда по каменным ступеням. Итак, леди Тирелл из дома Фоссовей что-то потеряла в этой, мягко говоря, немноголюдной части Красного замка. Её мужу наверняка было бы любопытно это узнать.
Но, если серьёзно — то вряд ли. Леди Мерривезер всю жизнь собирала разнообразные сплетни, при случае не стеснялась подслушивать и подглядывать, а так же получать информацию способами более... пикантными — достаточно, чтобы её невозможно было сбить толку фразой в стиле «это не то, о чём ты подумала», потому что думала она, как правило, как раз самое то.
Здесь, тем более, всё очевидно: яблочная розочка была на вид простая, как угол дома, на Гарлана не могла надышаться, и ясно, что отскочивший рыцарь попросту пытался её изнасиловать. Зная Тейну странно было бы говорить о сочувствии, но ведь есть и другие причины, по которой одни люди помогают другим: расположением Тиреллов разбрасываться не следует, да и, в самом деле, девица довольно мила. Может быть, даже поумнее большинства своих родственниц.
Да и ладно, не чуждо же мирийке хоть какое-то сочувствие и сострадние, и вовсе никакое она не чудовище. Просто женщина, отлично знающая, как омерзительна и противна подобная мужская... навязчивость.

К Леонетте она подошла быстрее, чем неудачливый ухажёр успел сообразить, что происходит: когда Тейна довольно резко подняла девушку на ноги, локтем она угодила ему в челюсть то ли случайно, то ли намеренно. Схватившись за локоть, который тут же пронзила боль, леди Мерривезер окатила мужчину таким взглядом, что тот предпочёл молча убраться.
Не из-за взгляда, быть может, от неожиданности, или ему почудились ещё чьи-то шаги — с ним разбираться мирийка даже не думала. Пусть уж леди Леонетта сама запоминает, от кого ей при случае стоит держаться подальше. Хотя, Тейна всё же приметила герб на дублете: может, когда-нибудь это ей понадобится. Если леди Тирелл, к примеру, задумает когда перейти ей дорогу.
Женщины бывают неблагодарны, пусть здесь, наверное, не тот случай.
- Вы целы, леди Леонетта? - Окинув взглядов девушку, леди Мерривезер попыталась притянуть друг к другу рваные края одежды. - Возьмите, - оставив бесполезные попытки привести испорченное платье в порядок, Тейна сбросила с себя лёгкий плащ, защищавший её от ветра, дувшего с моря. Женщина обняла её за плечи после того, как накинула на них ткань.
- Пойдёмте со мной, - негромко говорит она мягким голосом, увлекая за собой девушку.
Оставаться здесь дальше определённо не стоило: ни к чему, чтобы сейчас их заметили.

Повсюду в землях иллюзорно бескрайних Вестероса и Эссоса уже сотни и тысячи лет менестрели слова в строки и песни сплетают, неизменно посвящая их дамам — переменились ли по фактуре за это время их героини лирические? Всегда в водопадах веков что-то да гибнет, и другое рождается.
Но пожалуй, что лик девы прекрасной этим всё же был неподвластен этим знакомым.
Так что Век это Богов и Героев, до Завоевания или после, всегда воспевали таких, какой Тейна никогда не была и не будет: с чистым взглядом, слезами прозрачными, талией тонкой безмерной и движениями пусть изящными, плавными, но главное — явно гранёными, чётко очерченными.
Может быть и поют, что они неземные, но в самой прозаичной действительности они-то и есть самые настоящие - кто скажет иначе, взглядом встретившись с леди Тирелл из дома Фоссовей? Хрупкая Леонетта и выйдя замуж сохранила какую-то девичью чистоту, непорочность.
В глазах леди Мерривезер читался соблазн, движения скорее визуально неуловимые, и вся она сама по себе была женственной просто невероятно, хотя о невинности девичьей, конечно, не могло быть и речи.
Справедливо ли говорить о порочности?
Тоже нет: мирийка ни капли была непохожа на шлюху, и «леди» ей было к лицу.

— Кто ты, Тейна Мерривезер?
— Никто.

Конечно, такой ответ её — лишь усмешка; Тейна была не распутницей и не септой, она брала, что хотела и получала всё, что ей нужно. Естественно, многие стояли у неё на пути, как бы искусно ни куталась эта женщина в тёмные шелка своих тайн и загадок — и она выворачивалась.
Одни говорят, будто бы оружие женщины лишь в том, что у неё между ног, да в слезах ещё, другие — не брезгуют и взяться за сталь, но мирийка предпочитала не принадлежать ни тем и ни этим.
И оружием пользоваться таким, каким нужно — тем, о котором другие либо не знали, либо по каким-то причинам умалчивали. А из этих двух первое, разумеется, подходило ей больше: сражаться и драться Тейна никогда не училась.

— Хорошо, — тихий голос звучит мягко и даже сладко: женщина старалась успокоить будущую леди Простора. Ни к чему, если девица лишится рассудка и начнёт мыться сутки напролёт или ещё что-нибудь: слишком уж она какая-то трепетная, слишком уж непреступная в крепости своих моральных устоев.
Тейну никогда не привлекало безумие, людей делавшее непредсказуемыми.
Мирийка не любила сюрпризы.
Да и всё-таки, в самом деле, не могло здесь обойтись и без искреннего сочувствия: такие возвышенные девочки не выносят прикосновений пальцев мужских незнакомых, и тем более — настолько непозволительных. В целом, Тейна могла бы даже понять отвращение яблочной розочки.
Но леди Леонетта не знает, как в действительности ей повезло: этот рыцарь чересчур был поспешен, отчаянно желая вкусить запретный плод, взяв чужую жену, но он даже решившись на эту грязь на неё не осмелился. Просто он не был из тех, кто опасен настолько, что ему и не откажешь.
— Для меня честь оказаться полезной, — сказать по правде, что Тейна в принципе вот могла сделать ему?
Правда, она, конечно, тоже была уже совсем не той почти беззащитной девушкой, что связалась с мирийским капитаном, что наполовину пират, а потому что-нибудь да смогла бы, наверное.
Но к счастью, теперь никому этого не узнать.

А станет ли рыцарь молчать или скажет, что втянул Леонетту в преступную связь, Тейну не занимало.
И кишка у него для этого наверняка окажется слишком тонка.
Может его, конечно, подослал кто-нибудь, желая скомпрометировать девушку, но в любом случае у него это не вышло. Разве что, леди Мерривезер когда-нибудь скажет, что видела Леонетту в объятьях другого мужчины... Да ладно, если ей вообще это могло быть полезно, то она с тем же успехом и выдумать бы такое не постеснялась. Даже что-нибудь более пошлое и возмутительное.
Это ей тоже, в общем-то, и даром ведь не далось.
— Вам нужно сменить платье, я полагаю, — отзывается женщина, давая понять, что она не заинтересована предать огласке эту историю. Если она сама надумает всё рассказать мужу или ещё кому, то это будет на её совести. Может, ей вообще именно так и следует поступить.
— Входите, леди Леонетта, — Тейна толкнула дверь своих покоев, пропуская девушку вперёд. — Садитесь, прошу, вы так побледнели, — похоже, супруга Гарлана Галантного ещё не вполне оправилась от шока и от пережитого в целом. Неудивительно. — Выпейте вина, — наполнив чашу, леди Мерривезер поставила её на столик у кресла и отошла к шкафу. Платьев у неё всегда было, наверное, даже более, чем достаточно, но с какой стати она стала бы себе в них отказывать?
Вытащив светло-зелёное платье, украшенное мирийскими кружевами, Тейна прищурившись осмотрела его сверху донизу, после чего закрыла шкаф и обернулась. — Возьмите это: думаю, мы сможем подтянуть корсет, — хотя сама леди Мерривезер была довольно стройна, у Леонетты Тирелл талия уж очень осиная: обычное дело для девушки, которая ещё не рожала.
Интересно, к слову сказать, почему.
— Ваше платье я велю потом выбросить, — добавила Тейна, махнув рукой в сторону стула, на который можно было повесить испорченный наряд. Её служанки задавали лишних вопросов.
Подумают, будто лорд Ортон в порыве страсти сорвал платье с супруги.
О да, хотела бы она на это посмотреть.

С широко раскрытыми глазами полными удивления смотрела на Тейну юная Леонетта, но мирийке такие взгляды были даже привычнее воздуха. Эта женщина много лет вела уже весьма опасные игры, кружась в страстном танце смертью и, может быть, чем ещё неизведанным. Ей чужда была магия и легенды: леди Мерривезер была безусловно земная, но вместе с тем — неземная ничуть и не капли, ускользающая сквозь пальцы. От неё веет соблазном, и аромат этот перебивает собой запах опасности, что таилась в её плавных жестах. Хлопающей глазами леди Хайгардена никогда не переиграть леди Мерривезер.
Всё, что она могла — попытаться удержать подле себя эту женщину с томным взором. Яблочная розочка может не соображать этого, но пока жива Королева Шипов, мирийка знала, на чьё покровительство может рассчитывать.
Тем более, она уже получила кое-что более ценное — внимание королевы Серсеи. Ради этого стоило ехать в Королевскую гавань, хотя и лояльности своей Тейна изменять не спешила: ни к чему сторону менять раньше времени, какой бы привлекательной ни казалась другая.
Женщина хорошо понимала, что всё может оказаться обманом: львица искусно играла в престолы.
По-другому ни подле Железного трона не выжить, ни власти не удержать. Но всегда нужен кто-то, способный раствориться во тьме — леди Мерривезер в этом не было равных.
Лорд Варис, конечно, во многом её превзошёл, вот только королём шептунов он был общепризнанным, тогда как Тейна оставалась загадочной до конца. Мужчины всегда были слишком падки на красоту — не наблюдали за ней, не воспринимали всерьёз, и — тем лучше.
Красота делала их рабами.
Если только женщина знала, как использовать это оружие: эта сила за мгновение слабостью могла обернуться. Леонетта была то ли слишком наивной, то ли пустоголовой, и лишь улыбалась, видимо, не находя слов. Благородная леди, облачённая лишь в доспехи учтивости.
Много ли эта девочка вообще видела в жизни? Тейна была уверена, что не очень. Ей казалось, девушки из окружения Маргери были далеки от реальности, и это легкомыслие едва не стоило чести супруге будущего лорда Простора. Ей стоит лучше соображать: мужчины у Тиреллов в этом не сказать, что сильны.
Да и непонятно, были ли они хороши вообще в чём-нибудь, потому что не зря Простор называют благодатнейшим из Семи королевств — люди там не привыкли к вечной борьбе.
Тейне стало ясно это с первого взгляда.
Как и то, что не стоит недооценивать, например, леди Оленну: она была средоточием, похоже, мощи Хайгардена. Выдержат ли подобное хрупкие плечи маленькой Леонетты? Яблоневая розочка — это видно — изо всех сил старалась быть под стать сиру Гарлану. Может, она даже любит его: такие девушки неизменно в кого-нибудь влюблены и совсем не умеют этого скрыть.
— Нет нужды, — коротко отзывается женщина, перебирая пальцами ткани юбок. Не очень это умно — верить служанкам. Девушке ведь явно не хочется предавать случившееся огласке, и раз уж Тейна была намерена ей помочь, никто не узнает. Чужие тайны — это тоже оружие.
Но леди Мерривезер и его не спешила использовать. Тем более, разве что-то случилось? Подумаешь, платье разорвано — такое случается. А леди Мерривезер не опускалась до сплетен.
Если только ей только не было это нужно зачем-то. Женщина встряхивает головой и улыбается.
— Полагаю, мне будет удобнее это сделать, — замечает она, глядя как девушка любуется мирийскими кружевами. Леди Тирелл и вправду мила, даже в своей этой почти святой простоте: смотрит почти заворожено на заморские ткани.
Знала бы она, сколько чудес хранят в себе Вольные города: эти земли дышали таинственностью, оставленной Роком, многовековою загадочностью. Об истории родных земель, правда, Тейна знала немного. Она знала, конечно, будущего не бывает без прошлого.
Но погрузиться в пучину последнего? У неё не было времени. — Надевайте платье, — в одной из шкатулок нашлись нити с иглой. Леди Мерривезер не слишком любила шить, как не любила ещё много что.
Мало ли что она не любила. Вот, лорда Ортона, например, и ничего: может быть, страстными любовниками они со стороны и не выглядят, но — тем не менее, едва ли кому-то было, в чём их упрекнуть.
Ну и многие, как правило, думали лишь о том, что им бы такую, как Тейна.
— Благодарю, миледи, — женщина снова загадочно улыбается. Она знает, что привлекательна, как знает и другие свои сильные стороны. Но приятно каждый раз слышать, как люди признают это, сдаваясь под её взглядом. Чуть прищурившись, она смотрит на отражение Леонетты, затем разворачивается.
— Вы очаровательны. Позволите? — леди Мерривезер заходит ей за спину, чтобы затянуть корсет. — Думаю, нам лучше сохранить это в тайне, и обойтись без служанок, — несколько ловких движений, и Тейна зашнуровала корсет. Платье действительно оказалось леди Тирелл не по фигуре, и мирийка присела в кресло, чтобы исправить это. — Вам идёт этот цвет, — женщина намеренно не вспоминала о том, что случилось: Леонетта волновалась, и Тейна собиралась отвлечь её.

Супруга лорда Ортона действительно помнила, кому присягал её муж, но что ей за дело до этого?
Да, она дала ему клятву верности, обеты произнеся в септе перед глазами богов и людей, и уже тогда они были блажью отчасти — Дева, которой Тейна тогда воздавала молитву, была воплощением невинности и чистоты. А мирийка, тем временем, тогда уже не просто не была девственницей, но ещё и ничуть не жалела об этом. Нельзя назвать её прямо-таки шлюхой или распутницей, но и всё благочестие её — иллюзорное.
Узнай об этом Леонетта, наверняка мигом бы успокоилась: леди Мерривезер едва ли станет шантажировать её такой, в сущности, мелочью. То есть бесспорно, она этого не забудет, но чтобы воспользоваться? Тейна, на самом деле, крайне редко угрожала выдать чьи-то секреты, и юной леди Тирелл это вряд ли грозит.
Но, пусть она переживает за сохранность своей маленькой тайны, которую даже грязной не назовёшь — ничего страшного. Может быть, осознает, как ей могла бы быть полезна мирийка.
Женщина, которой встречались мужчины куда опаснее рыцаря, покушавшегося на честь Леонетты. Ушивая платье на девушке, она воображала, как изменилось бы лицо той, узнай она, как в прошлом леди Тейна не будучи замужем отдалась мирийскому капитану. Тысячу раз женщина говорила ему «нет», а тот улыбался и повторял «да» — настал момент, когда и она ответила так же.
Лорд Мерривезер был добрым, но в постели не годился и в подмётки тому капитану. До сих пор Тейна помнила, как кричала и извивалась под ним, как сводили её с ума её ласки и поцелуи этого безусловно опасного человека. Разве можно было ему отказать? Да она бы сейчас охотно отдалась ему, позволив прижать себя к той же стене, по которой в таком ужасе сползала яблочная розочка.
Что она знала о подлинном наслаждении? Что же, может быть, Гарлан Галантный — хороший любовник.
Да ведь Леонетте и сравнивать не с кем.
Если бы этот рыцарь был посмелее, как знать, не сдалась бы однажды эта хрупкая девушка?
Тейне нравилось, как тот капитан добивался её, как откровенно приставал, стоило им только остаться одним. Она знала, что покорила его своей красотой. В действительности леди Мерривезер и после свадьбы спала с ним, ведь с тех пор, как этот мужчина впервые овладел ею, он не желал слышать отказов.
Рассказать это всё Леонетте? Если бы мирийка не куталась так в свои тайны, она едва ли смогла устоять перед искушением посмотреть, как переменится лицо девушки. Леди Тейна даже не удивится, если будущая леди Хайгардена лишится чувств прямо здесь, только услышав, что делал с леди Мерривезер её первый любовник, как силой — так казалось ему — брал её. И как ей за всё это совершенно не совестно.
Но это мужчины хвастаются своими подвигами в постели и количеством женщин, которых они туда затащили. Тейна же хоть и была весьма грешна, предпочитала маску благопристойности.
И уж тем более она никогда не спешила делиться своими секретами, да и вообще правды о себе практически не рассказывала.
— Не беспокойтесь, леди Леонетта, — женщина чуть одёрнула юбку, чтобы проверить, ровно ли ушила её. — Мне незачем выдавать ваш секрет, — чужие тайны были превосходным оружием, но пользоваться ими нужно было уметь, и леди Мерривезер умела. Только напрасно считать было бы, что она выдавала или грозилась их выдать — необязательно. — Тем более, слава богам, ничего непоправимого не случилось. Разве что платье, — небольшая плата за сохранение верности мужу, о которой так беспокоилась Леонетта. Переживала бы лучше о том, почему у неё до сих пор нет ребёнка.
Так что если Тейне и вздумается сыграть на нервах яблочной розочки, она заговорит о том, что лорду Хайгардена нужен наследник. Правда, в этом тоже никакой нужды не было: Королева Шипов и сама не слепая. — Вы всегда можете рассчитывать на мою помощь, миледи, — поправляя светло-зелёную ткань рукавов платья на плечах Леонетты, мирийка говорила с ней ласково.
В самом деле, ей было даже жаль девушку: Тейна не гордилась собственной распущенностью, но принимала её, тогда как будущая леди Простора могла совсем себя извести в отчаянных попытках быть совершенной. Могла ли мирийка помочь ей и в этом? Девушке, если захочет, придётся спросить её об этом самой. — Присядьте, — женщина оторвала нитку и отошла к столу, где стояла шкатулка. — Вы всё ещё напуганы, леди Леонетта, думаю, вам стоило бы прийти в себя здесь, — убрав иглу, леди Мерривезер возвращается к девушке и садится напротив. — К несчастью, мужчины порой слишком навязчивы, Вашей вины в этом нет, — мягким голосом произносит она каждое слово, дотрагиваясь до руки яблочной розы. — Вы очень красивы, и никто не вправе Вас обвинять в этом, — доверительные отношения — ценные нити.
— Простите себе, что это случилось, — пока Леонетта не смирится с тем, что мужчины порой ведут себя хуже кобелей, ей вообще лучше не показываться на глаза мужу и его родственникам: чего доброго, разволнуется, да и выложит всё, а секреты так не хранят.

Чего только ни делала с людьми неуверенность, порой оказываясь хуже наивной доверчивости. Извращённого удовольствия от игры на нервах Тейна не получала, но временами игра эта оказывалась необычайно полезной. Но мирийка никогда без особенной надобности не заставляла людей волноваться, совершая необдуманные поступки: это значило бы выйти из тени и надавить на кого-то в открытую, а она не любила этого вовсе. Леонетте почти не о чем волноваться, через пару недель секрет её потеряет всякую ценность. Другое дело, что леди Мерривезер может выдумать новую тайну, но она и раньше могла это, черпая вдохновение хотя бы даже в собственной биографии.
Бывало, разумеется, Тейна и отказывала мужчинам. Правда, нередко за тем, чтобы узнать, захотят ли они получить её силой, попытаются ли. Знала ли женщина, как всё это греховно и непозволительно?
Безусловно, ведь благородной леди положено это знать.
— Платье? — она вынырнула из своих мыслей так резко, что едва не уколола палец иглой. — Благодарю Вас, — если девушка думает, что подаренное платье избавит её от чувства, что она чем-то обязана леди Тейне, то ни к чему возражать. — Вам совершенно не нужно этого делать, но я так люблю платья, что с удовольствием приму ваш подарок, — мягким голосом добавляет женщина, для которой ткани значили куда меньше расположения девушки, что в будущем станет леди Хайгардена.

Когда речь снова зашла о случившемся, стало ясно, что Леонетта не особенно успокоилась: будто бы надеясь предотвратить подобное в будущем, она отчаянно пыталась найти причину в себе, хотя Тейна уже произнесла её вслух — красота. — Нет-нет, миледи, Вы же чудесно воспитаны, — спешит заверить яблочную розочку леди Мерривезер. — Вы не дарили ему свой шарф на турнире, а за другими знаками мужчины, как правило, не следят, чтобы как-то истолковать их, — лорд Ортон был весьма ярким примером человека знатного по происхождению, но вместе с тем очень простого по своей сути.
Многие думали, что леди Тейна слишком хороша для него, но ведь она была с ним совершенно не из любви. Едва ли эта женщина вообще любила кого-нибудь, кроме сына.
Наверное, потому и прятала его в Длинном столе: слишком рискованно было везти его в Королевскую гавань, где, Леонетта права, царили довольно свободные нравы. — В Семи королевствах положение женщины незавидно, — девочке из дома Фоссовеев повезло стать женой сира Гарлана, называемого Галантным. Тейна слышала правда, будто бы старший брат ему дал это прозвище, чтобы к тому не прилипло другое: похоже, что в детстве нынешний наследник Простора был полноват, пусть сейчас по нему и не скажешь. — Впредь вам следует быть осторожнее, — та же леди Маргери никогда не оставалась одна: вокруг неё всегда вертелись кузины, служанки или ещё кто-нибудь — никакой мужчина не посмеет даже излишне приблизиться к ней. — Поверьте, в Вольных городах нас воспринимают совершенно иначе, чем здесь, — в Мире, Лиссе и Тироше женщин тоже воспринимали по-разному, и всё же Тейна дышала там гораздо свободнее, нежели в Вестеросе.
Нельзя, правда, сказать, будто бы она действительно была вынуждена поступиться всеми своими привычками, но некоторыми всё же пришлось. — Но ваше очарование вы могли бы обратить и в оружие, — женщина сомневалась, что Леонетта справится с этим, но ничего дурного не сделается, если она станет не такой беззащитной.
Девушка перестала говорить, вообразив, что мирийке смешно её слушать. — Ну что вы, миледи, вы всегда можете обратиться ко мне за советом, — улыбается Тейна, показывая, что готова сохранить не только этот секрет. А если девочка не так проста, какой вынуждена казаться? Как бы ни хихикали девушки из окружения Леонетты, ни одной из них нельзя было доверить что-нибудь по-настоящему сокровенное. Как знать, может только леди Мерривезер и сможет понять юную леди Тирелл по-настоящему. — Вы думаете? — Тейна не спешила разуверить девушку в том, что никто не смеет нарушать её личное пространство без дозволения. — Что же, надеюсь, вы правы, и никто не рискнёт, — разве что это будет мужчина, которого ей захочется. — Я держу их на расстоянии, миледи, только и всего, — говорит мирийка, забрасывая ногу на ногу. Что же, пожалуй, ей даже не пришлось врать: одиночество Тейны мало кто решался нарушить, хотя она и чувствовала порой, как за ней наблюдают чьи-то глаза: обычно они не могли оставаться незамеченными.
Но леди Мерривезер — могла.

Может быть, яблочная роза права, и здесь совершенно не ценится хорошее воспитание.
Даже не так — устами младенца.
В Королевской гавани играли в престолы, а власть не завоевать же учтивостью, в самом деле.
Благочестием тоже, стоит признать. — Мужчины всегда предпочитают развратниц, миледи, не только в столице, — в этих словах не было ни капли неправды: леди Мерривезер прекрасно знала, что даже самые обходительные и галантные кавалеры на деле мечтают не о томно вздыхающих дамах, которые, к тому же, смущённо ломаются, ничего не зная о происходящем в постели. Тейна много замечала, как мужчины жадно на неё смотрят, словно бы раздевая бесстыжими взглядами: устали, должно быть, от своих скучных жён, и мирийка была для них искушением. — Не всем, к сожалению, удаётся это скрывать, и не все хотят держать это в тайне. Им всё равно, с любовью брать женщину или без, — непринуждённым тоном продолжает она, точно разговор всё ещё ведётся о тканях и платьях.
И не сказать, будто есть в этом что-то предосудительное: Тейна ведь ни септой ни была, ни девицей.
— Женская красота делает их рабами, — женщина улыбается, стараясь показать, что Леонетте не следует воспринимать произошедшее исключительно посягательством на её верность мужу.
Почему бы просто не счесть это ещё одним доказательством своей красоты, привлекательности? Можно подумать, она навсегда собралась той остаться, о ком поют менестрели.
Да кому нужны эти песни, когда можно отдаться мужчине? Леди Мерривезер была совершенно уверена, что Гарлан Галантный не мог быть так плох, чтобы заставить супругу менять их близость на музыку.

А леди Тейне часто приходилось говорить о себе: безусловно, люди задавали ей много вопросов о её прошлом, о настоящем. Леди Мерривезер не намерена была рассказывать ни о том, ни об этом, но зачем ей было провоцировать подозрение? Эта женщина виртуозно врала, когда нужно было.
Но скрывать, в самом деле-то, нужно было не всякое. Тем более, людям нужна была её откровенность точно пропойце вино, и пожалуй, порой она и честна была с ними. Искусно сплетая слова в витиеватые фразы, женщина говорила всё, не говоря ничего.
— Такова была воля моего-лорда мужа, — мирийка накручивает тёмный локон на палец. — Милорд очень добр, леди Леонетта, и у меня нет причин сожалеть, — лорд Ортон и в самом деле никогда, наверное, и слова поперёк супруге не сказал. Может быть, под стать сюзерену он не был ни рассчётливым, ни прозорливым, но ума не мешать своей леди-жене у него, пожалуй, хватало. — В Мире у меня много друзей, — плавным жестом Тейна чуть отвела руку в сторону. — Простор — восхитительное место, — продолжает мирийка, вспоминая этот край вечного, казалось бы, лета. Но, говорят, зима близко.

Чувствовала ли она, что девушке неуютно? Ей многое предстоит осознать после того, что едва не случилось, и Тейна не спешила одним броском хищника заполучить её расположение.
Может, Леонетта боится этого, потому что не доверяет, может быть — ещё что.
Леди Мерривезер это совершенно не задевало: ей удавалось заслужить расположение людей посерьёзнее, чем наивная и хрупкая леди. — Вот и прекрасно, — быстро, чтобы изменить русло разговора, проговаривает мирийка, не сводя глаз с собеседницы.
Она чувствует себя совершенно раскованно, тогда как леди Тирелл по-прежнему напряжена — немудрено. — Может быть, желаете фруктов? — Тейна поднялась с кресла и, проходя за спину гостьи, взяла несколько виноградин с подноса, стоявшего на столе.
Обернётся ли? Несложно узнать, насколько Леонетте неловко в действительности.

Честное слово, вот как будто вчера родилась! Поразительная, право, наивность.
Неужели она действительно так чиста? Тейна бы даже поверила, напоминай Гарлан Галантный Бейлора Благословенного чуть более, чем никак. А девочка, значит, ничего не знала о жизни, да и откуда ей было.
Похоже, вместе с наглецом-рыцарем реальность впервые нарушила гармоничность иллюзий, в которые куталась Леонетта словно мирийка в загадки и тайны.
Леди Мерривезер тепло улыбнулась: сама она, наверное, такой никогда не была, точно с детства была отмечена кем-то греховностью. С другой стороны, едва ли женщине доводилось об этом жалеть: мужчины ведь готовы были и целый мир к её ногам бросить, но она брала всё сама.
И поэтому, может, стать супругой предпочла лорду Ортону, что дал ей защиту и большую часть времени, что называется, не отсвечивал. Тейна, правда, старалась не подавать виду, что чувствует себя много раскованнее прочих леди Семи королевств.
— Почему? — Переспрашивает женщина, позволяя себе лёгкую усмешку, точно тема эта смущает её, но не слишком. Обсуждать любовников в Вестеросе было не принято, да леди Мерривезер и вообразить себе не могла, что кто-нибудь в состоянии выслушать о ней правду и не лишиться от этого чувств. Не из какого-то благочестия, невиданного за Узким морем — ничуть.
Просто здесь любили ломаться, а Тейна легко лишь усвоила и эту науку. — Что же, миледи, они жадны до любви куда более, — намеренно она не говорит Леонетте всей правды, не желая пугать её.
Да и к чему слишком уж ревностно вооружать женщину её красотой? Девушки тысячелетиями учились править мужчинами и слезами и тем, что скрывалось у них между ног — обещанием высшего наслаждения, за какое и смерть была бы красна. Но Тейна, естественно, вслух скажет другое.
— Да и право, для них нет опасности забеременеть, — почти сорвались с её губ и слова «рожать в муках», но женщина предпочла утопить их в вине: время ещё не пришло говорить о наследниках.
Королева Шипов и сама скажет, что думает.
— Многие клянутся в верности одной женщине, а скольких бастардов имеют, бросаясь за каждой красавицей, — говорят, король Роберт был падок на женщин, изменяя своей королеве, хотя казалось бы — кто мог бы сравниться с ней красотой? Леди Тейна, пожалуй, могла бы, но он-то трахал же всё, что двигалось. С тем, что не двигалось, тоже ясно, наверное, как поступал.
Неудивительно, если это львица Серсея и сжила его со свету — туда ему, вообще говоря, и дорога. Об этом, конечно, не стоило говорить при дворе, но мирийка не чувствовала и нужды в этом — зачем?
Едва ли ей стоило рисковать собой из-за этого.

Когда Леонетта начала говорить о насилии, женщине даже жаль её стало: ну что это, всю жизнь знать одного сира Гарлана? На вкус Тейны это было бы слишком скучно.
Но, возможно, яблочная роза просто не знает, от чего так яростно пытается отмыться, даже не запачкавшись толком. Замужняя женщина, что осталась ребёнком — в землях Простора не редкость, должно быть: выживать им не нужно, наслаждения жизнью — достаточно. — Не подумайте, леди Леонетта, будто бы я пытаюсь толкнуть вас на бесчестие, — голос леди Мерривезер звучал негромко и мягко, как и шаги её. — Но в красоте вашей кроется сила, — сейчас эта сила ей, может статься, и ни к чему, но теперь уже ясно, что в будущем — всё изменится.
И вероятно, яблочная розочка не забудет, кто когда-то помог ей: кто избавил от надругательства, кто рискнул раскрыть женские тайны, о которых так часто молчат.

Противоречие — красивое слово, непримиримое, подходит ли оно гибкой Тейне? Конечно.
Женщина хитро улыбнулась Леонетте, словно предложит сейчас играть в прятки: интриганки, наверное, из яблочной розы не вырастет, но как знать, может толк ещё всё-таки выйдет.
Леди Мерривезер, правда этого не сказать, что страстно желала, потому что Хайгарден не был никогда ни пределом мечтаний, ни последней надеждой, но — тенью.
— Милорд, приказал? — Хотела бы леди Мерривезер на такое взглянуть. — О нет, что Вы, он очаровал меня рассказами о Просторе, — на это бы она тоже с удовольствием посмотрела, но к чему леди Тирелл знать правду? Знал бы Ортон, какую репутацию создала ему Тейна, целовал бы подол её платья, но и ему ни к чему было знать слишком много. — Признаться, мне нравится путешествовать: я бывала и в Лиссе, и в Тироше, — в Вольных городах и дышалось совершенно иначе, но мирийка не могла бы сказать, что желает вернуться. Всему своё время, если ей будет нужно.
— Угощайтесь, миледи, прошу, — изящным жестом она предлагает девушке фрукты, лежащие на подносе, оставленном служанке на столике подле кресел. — В действительности, гости у меня не так часто, — добавляет женщина, наполняя опустевшую чашу некрепким вином.

«Джульетта, слушай маму: она почти права. Но только выйдешь замуж — забудь её слова!
У нас всегда есть средства мужчину удержать: коварство и кокетство, и брачная кровать.»
— Ромео и Джульетта, ария леди Капулетти и Кормилицы

Да нет, право же, в мире должно было быть что-то светлое-доброе-вечное, вот только как долго оно сможет прожить в Вестеросе? Разве в сугробе найдётся на Севере или в песок зароется в Дорне.
Ну, ещё в Хайгардене, может, хотя леди Тейна и не стала бы так говорить: много опасностей крылось что в белокаменном замке, что в Мандере — так всегда бывает близ средоточия власти, коей в Просторе таилось немало.
Стоит вспомнить только обозы, что были посланы в Королевскую гавань — люди знают, кто спас их от голода: не его милость Джоффри, но — Маргери Тирелл. Дочь лорда Мейса не чуралась покупать фрукты и рыбу на рынке, посещала приюты и септу, и в столице её полюбили, кажется, крепко.
Насколько вообще крепка могла любовь быть у простого народа к правителям. На своё счастье, будущая королева была не глупа — или как там вернее, слушала бабушку? Одним словом, она понимала, что слабый огонь раздуваемый ветром неустанно нужно поддерживать, и делала это.
А Леонетта, похоже, считала ворон.
— Любви и верности, — задумчиво повторяет мирийка, проводя по шее ладонью. Нет, леди Тирелл, похоже, занята была юбками, под которые, как ей, наверное, думалось, мечтал забраться сир Гарлан. — Ну, не так уж и много, миледи, — интересно, лорд Ортон ей верен? Тейна прищурила один глаз, воображая, кто мог позариться на её лорда-мужа.
Забавное зрелище вышло бы, право. Но, с другой стороны, леди Длинного стола ни к чему было с кем-то соперничать.
Да и, вот правда, где лорд Мерривезер мог найти ту, что была б хороша ещё более? Вот на это леди Тейна бы тоже взглянула охотно: слишком хорошо она знала, как удержать его подле себя, да ещё и себе не особенно в чём-то отказывать.
«Слюбится,» — говорят матери девушкам, выдавая их замуж. Её мать тоже так говорила, наверное? Что она знала: Тейна была не так уж жадна до любви, как до чувства. Вот удовольствие — дело другое, но что общего у него было с браком? Да ладно. Но Леонетта, похоже, нашла. Сир Гарлан, наверное, и впрямь был неплох — почему бы и нет.
Женщина поднимается с кресла, плавным движением берёт апельсин, уходя за спину девушки, скрывая улыбку.
«Да за кого ты меня принимаешь, за шлюху?» — Так и хотелось спросить, оскорбляясь притворно-искусственно: святая наивность! Но Тейна не позволяет себе рассмеяться, бесспорно, и полунебрежно бросает цедру на стол перед тем, как снова сесть в кресло. — Не уверена, что ваш кавалер боле посмеет приблизиться, — он же и ноги-то делать от женщины кинулся, что вообще в нём могло быть опасного? — Вам не стоит гулять в одиночку, — будь уверена, девочка, ни один ещё рыцарь возжелает тебя поиметь: дело даже не в привлекательности.
Она будущая леди Хайгардена, и едва ли в Красном замке не найдётся того, кому незачем будет марать её честь.
Благодатна её беззаботность для этого, и с Леонеттой она могла сыграть грубо. Разломив апельсин, Тейна неспешно касается им своих губ. — В Красном замке немало опасностей, — женщина слышала, как в проходах за стенами рыщут птички: может быть, они уже знают о том, что едва не случилось.
Лорду Варису это понравится. Леди Мерривезер это, правда, не занимало — зачем, с пауком ей делить было нечего.
Скорее, напротив.