Бедная ее голова шла кругом от всего услышанного, но она по-прежнему старалась не упустить не слово из сбивчиво-горячечной речи Цареубийцы. Ей было необходимо сейчас услышать как можно больше, впитать, осознать, чтобы снова расставить все по местам, и понять на какие вехи ориентироваться. Упомянутое имя северного лорда исказило лицо окунувшегося в воспоминания Ланнистера язвительной усмешкой и заставило политься с его языка яд. На Нэда Старка, на его супругу, на бывшего его другом короля, на весь мир. Бриенне, теперь знавшей скрываемое за этой ядовитой маской, стало ясно, что она своим вопросом с новой силой всколыхнуло в душе Ланнистера застарелую горечь обиды, лелеемую долгие годы. Сейчас он словно плавал в горячей пелене воспоминаний, вернувшись на 16 лет назад, к подножию железного трона, в тот самый момент, когда над трупом безумного короля его застал Эддард Старк. Что тогда помешало этим двум людям понять друг друга? Почему все кончилось так, а не иначе?
- Он осудил меня, как только увидел. -
А каким тебя увидел лорд Старк, каким ты сам тогда видел себя?
Бриенна вглядывалась в правильные черты осунувшегося и горящего лихорадочными пятнами мужского лица, пытаясь разглядеть в них прежнего юного гвардейца. Каким был тогда Джеме Ланнистер? Гордость семьи, воплощение девичьих грез, самый молодой рыцарь гвардии, уже успевший стяжать славу отличного мечника и отважного воина. Немудрено, что он чувствовал себя Ланистером Великолепным, Ланнистером Неуязвимым и стоя над убитым им королем, ощущал себя героем, спасшим город и одновременно благородным клятвопреступником, совершившим преступление, но совершившим его во спасение тысяч жизней. Вправе ли он был ждать, что его жертву оценят? Вправе ли был рассчитывать на благодарность и восхищение? Возможно, он бы все это получил, знай Старк о причинах его поступка. Но люди видят лишь то, что доступно глазу и делаю выводы исходя из того, что видят. Теперь Бриенна пыталась смотреть глазами сурового и сдержанного северянина, редко улыбающийся и превыше всего ценящий долг и честь, пришедшего в тронный зал с мыслями о месте за отца и брата, за поруганную честь семьи. Нэд Старк увидел мальчишку, который идет по жизни смеясь, и ни в чем не зная отказа. Мальчишку, который красив, удачлив, заносчив, и все, что делает, делает напоказ, милостиво разрешая любоваться собой. Для такого и убийство короля, которого в соответствии с данным обетом он должен был защищать - лишь способ порисоваться, а наглости ему достанет, чтобы считать себя достойным занять железный трон. И честный, не терпящий показушности Эддард облил зарвавшегося, по его мнению, юнца презрением. Если Ланнистер и собирался что-то рассказать о диком огне и причинах, толкнувших его на нарушение клятвы, то уязвленная гордость не позволила ему этого сделать. А, промолчав, он обрек себя наносить клеймо презренного клятвопреступника, ставшее чертой между ним и всеми остальными. Что может быть страшнее для гордого сердца, чем презрение? Чем оно могло ответить, кроме как таким же презрением ко всем миру? Джейме Ланнистер заперся в скорлупе из собственного великолепия и неуязвимости, решив, что этого ему хватит, чтобы подпитывать собственную самодостаточность. Великолепия, неуязвимости, а еще любви сестры, гордости отца и восхищения брата. А все прочие недостойны ни внимания, ни уважения.
Горячие пальцы сомкнулись на ее запястье не хуже стальных кандалов, откуда только силы у больного взялись? Так наверно утопающий цепляется за спасительную ветку. Да Ланнистер и был сейчас утопающим. Он разбил своими рассказами мир Бриенны, но его собственный мир еще раньше разлетелся на куски. Родные далеко, а скорлупа из великолепия и неуязвимости треснула и рассыпалась. Вместо сверкающего непобедимого воина – калека в грязных лохмотьях.
Бриенна осторожно придержала голову Ланнистера, помогая ему напиться, потом почти силой уложила его, беспокойно мечущегося, на подушки.
Она так и не смогла для себя определить к какому из рубежей принадлежит этот человек, слишком много и черного и белого намешено оказалось в его душе, а может и вовсе не дано душам быть только черными или только белыми? Но она не могла не оценить проявленное к ней доверие и готовность показать глубочайшие чувства и уязвимые места, это как минимум требовало того, чтобы обращаться с доверенным бережно.
- Джейме, - теперь, зная правду, больше она не назовет его Цареубийцей ни вслух, ни про себя, - Джейме, что бы не думали о тебе остальные, важно что ты сам о себе думаешь. -
Сама себе она постоянно говорила эти слова, каждый раз, когда ей жестокой насмешкой напоминали о ее неудачно скроенном богами лице, о неудачно вылепленном теле.
- Каким бы ты не был в глазах других, только ты знаешь какой ты на самом деле, сколько в тебе хорошего и светлого. -
Только ты и те, кто захотят это светлое в тебе увидеть, такие как король Ренли, такие как леди Кейтилин.
- Поступая так, как считаешь правильным, даже если никто этого от тебя не ждет, ты не даешь этому светлому погаснуть. Не для других, для себя. -
В ответ на его доверие, его обнаженность она обнажала и какие-то собственные глубинные тайны. Но слова, которые так просто и понятно звучали в ее голове, сказанные вслух становились тяжелыми и как-то вычурно-пафосными. Словно она не от души говорила, а читала занудную проповедь.
Плохая из тебя утешительница, Бриенна.
Она поднялась, привычно сутуля плечи хмуро глядя в сторону.
- Свеча почти догорела, пора спать Джейме, я пойду к себе.-
Ей снова было неловко за сказанное не к месту и хотелось убраться подальше. Похоже, этот тягостный разговор нужно было закончить поскорее.
- Дать тебе вина с травами? Мейстер сказал, оно поможет уснуть.-
Ей самой похоже предстоит бодрствовать до утра. Слишком о многом надо подумать, да и уснуть спокойно, будучи одной в незапертой комнате слишком опрометчиво. Замок Дарри вовсе не казался ей местом, где можно спать спокойно.
Отредактировано Brienne of Tarth (2015-08-21 02:24:51)
