Раннее дождливое утро в горах - это удивительный и прекраснейших дар природы, насладиться которым не дано никому. Людям в таких условиях не до красот. Им не до любования величественными скалами, впитывающими слезы, которые роняет небо, и собирающими их в свои долины-объятия, чтобы питать корни деревьев, растущих на крутых склонах. 
Беспокойным путникам хочется иного: покоя, тепла, безопасности, им не хватает сухого места для ночлега, треска дров, сгорающих в костре, обжигающего пальцы травяного настоя и верного друга, на которого можно положиться в минуту опасности.
Каждому нужно что-то свое.
Роббу Старку, как воздух, нужен был мир. Не с Ланнистерами или кем-то еще, а с самим собой. Молодой Волк запутался и потерял ориентиры. И  дело было не в том, что они сбились с пути, когда бежали из Крэга, а в том, что глядя в полные укора глаза Джейни Вестерлинг, он переставал понимать, что и зачем делает.
Их странный квартет провел в пути всего день, а Робб уже хотел сбежать, куда глаза глядят.
Серый Ветер тихо заскулил во сне и ткнулся носом хозяину в щеку. Лютоволк присоединился к ним этой ночью, и для Старка его появление стало настоящей отдушиной. Зверь пришел тихо, когда все спали, и молча лег рядом с хозяином. Сразу стало намного теплей.
Робб, перегнувшись через лютоволка, бросил обеспокоенный взгляд на Джейни, которая спала совсем рядом, но зная по опыту, что зверь не тронет тех, кто рядом с ним, тут же позабыл о своих тревогах и уснул.

- Ты ведешь себя, как щенок, - шепотом, но очень авторитетно заявил поскуливающему во сне Серому Ветру Робб, вбираясь из-под плаща. Лютоволк дернул ухом, но глаза не открыл.
- Ты куда? - тут же проснулся Маленький Джон, который до этого пол ночи обнимал Короля Севера, как любимую подушку и зычно храпел ему на ухо. Робб с удовольствием двинул бы его локтем в живот, но и в самом деле было очень холодно.
- Спи, - Робб весьма красноречиво кивнул в сторону ближайших кустиков, отвечая на вопрос, и поднялся, поправляя одежду.

Здесь, в лесу, в горах больше не было королей и их подданных. Здесь были усталые изможденные долгой тяжелой дорогой путники, сбившиеся с пути, голодные и замерзшие. Ночью сильно похолодало, а к утру вообще начал моросить мелкий дождь.
Робб в который раз порадовался, что вчера Дейси проявила благоразумие и настояла на том, чтобы они забрались в этот небольшой грот, который вполне мог защитить их от ветра и дождя.
Злость и отчаяние отпустили. Старк был слишком молод, чтобы долго предаваться унынию. И сейчас он мог чувствовать только радость, что два его верных знаменосца и друга уцелели в ужасной резне, устроенной предателем. За время Западной Кампании Молодой Волк искренне привязался к леди Мормонт и Маленькому Джону, и потерять их было бы так же невыносимо больно, как похоронить еще одного члена семьи.
Выбираясь из грота, Старк заметил, что Серый Ветер свернулся калачиком и разложил свой шикарный хвост прямо на груди спящей Джейни. Улыбнувшись, Робб вспомнил те страшилки, которые про него сочиняли в Крэге и подумал, что было бы забавно увидеть выражение лица девушки, когда она проснется чуть ли не в обнимку с лютоволком.
За ее душевный покой он был полностью спокоен. Такую боевую девицу даже сумеречный котом не испугаешь. Он еще помнил, как она пнула несчастного ежа, который едва успел свернуться в клубок, заслышав их шаги. И не верил, что это было случайно. Не убедил его и бледный вид девушки, когда она стащила с ветки, мирно свесившуюся с нее змею, и с громким визгом зашвырнула в кусты. Дейси обозвала его кретином, а Джон часа два успокаивал заикающуюся от страха Вестерлинг. Но Робб-то знал, что эта притворщица лжет. За ветку она схватилась! Как же! Это какой дурой надо быть, чтобы не отличить змею от ветки?
Так что сейчас Старк больше заботился о душевном благополучии Серого Ветра, которому, в отличие от ежа и змеи, только предстояло пережить знакомство с маленькой леди Крэг.

Робб был обижен на Джейни. И это жгучее чувство не смог усыпить даже растрепанный уставший вид пленницы. Нет, он не был жесток, это он первый заметил, что деревянные сабо, стащенные ими на кухне, растирают нежные ножки девушки в кровь. И это кусок его плаща пошел на то, чтобы на ходу выложить их изнутри мягкой кожей. Это уже потом они набрели на небольшую горную деревеньку и выменяли для девушки нормальную обувь. Опять же, на кинжал Робба.
Старк подставил лицо моросящему дождику и тяжело вздохнул.
Как бы он ни злился, как бы ни разжигал в себе ненависть к предательнице, Джейни ему нравилась с каждой минутой все сильней. Он никогда раньше не встречал таки девушек, как она.
- Надо бы раздобыть что-нибудь на завтрак, - задумчиво произнес Робб, обращаясь к самому себе.

Чувство голода постепенно вымещало душевную драму на второй план, и Старк уже собрался всерьез задуматься о том, что в этой местности можно поймать на завтрак, как со стороны грота раздался душераздирающий визг, а затем и испуганный волчий вой.

Отредактировано Robb Stark (2014-10-20 21:03:13)

‒ Боги милостивые! ‒ задыхалась от испуга Джейни, вцепившись в Дейси как в единственную надежду на спасение. ‒ Вы видели? Семеро, что же это такое?!
Разозленное лицо Медведицы даже вблизи не было таким ужасным, как эта огромная зверина. Заливаясь слезами, Джейн обернулась из страха стоять спиной к твари, но северянка схватила ее и уволокла в сторону. Только краем глаза Джейн заметила, как мелькнул у выхода из грота поникший серый хвост.
Отцепившись от Дейси, Джейн обхватила себя руками, плача и содрогаясь, и бессильно опустилась около стены. Она очень устала бояться и пугаться, и устала мерзнуть по ночам, и устала бесконечно идти куда-то, как ослица, понукаемая прикриками этих дикарей. Один только Джон поддерживал ее, и теперь она с благодарностью приняла у него тяжелую темную шкуру, которую отбросила вначале, как только поняла, что спит рядом с огромным зверем.
‒ Он бы вас не тронул, миледи, ‒ пробасил Амбер. Джейн подтянула ноги к груди и провела ладонями по истертым лодыжкам. Они до сих пор так болели, что у нее даже дыхание перехватило.
‒ Оно было таким огромным, милорд, ‒ пожаловалась она, ненадолго забыв, что все это время предпочитала держаться как можно дальше от своих спутников. Она же такая грязная! И, как назло, не может даже привести себя в порядок. ‒ Что оно здесь делало? Что... Что это было?
‒ Лютоволк Его Величества, миледи. Серый Ветер, ‒ ответил Амбер. ‒ Приходите, как оголодаете. И так с самого вечера не ели.
Поднявшись, он отошел к Дейси Мормонт. Робб Старк, прибежавший на крик, мельком посмотрел на Джейни и тут же отвернул свой прекрасный нос.
Юная Вестерлинг смущенно вспомнила жар, исходящий от зверя, и свою полусонную мысль, что милорд и правда превращается по ночам. А ведь она впервые могла хорошо выспаться, не замерзая и не ёжась под тонкой накидкой Амбера. Опомнившись, она пощупала обернувшую ее плечи шкуру, которая оказалась здесь невесть как. Этот плащ Джейни видела прежде на плечах у Дейси Мормонт, но ей не верилось в неожиданное великодушие суровой северянки. Да эта Дейси шипела на нее так, будто глаза готова была выцарапать!
Стараясь не смотреть в ее сторону, дабы избежать какого-нибудь неприятного разговора, Джейн исподтишка поглядела на короля, который сел завтракать вяленым мясом и хлебом. Все три дня он только и делал, что попрекал ее за бесполезность и слабость. "Как бы я хотела быть сильной! Но кто же мог меня этому научить, милорд?" Наедине с северянами Джейн чувствовала себя одиноко, но совершенно при этом не ожидала, что будет плакать не только по семье и сожженному замку, но и по теплу в глазах Старка. А тепло было ей очень нужно.
Волк уже давно ушел, а озноб никак не проходил. От вида на выход из грота становилось лишь хуже: там лил такой дождь, что их запросто смыло бы куда-нибудь в Закатное море. Джейн представила себе Крэг, черные столбы дыба над ним, копоть; представила, как вода омывает прогоревшие стены и как люди выбираются наружу, радуясь ливню. Глаза снова защипало, и ей захотелось с головой нырнуть под шкуру и заснуть, и спать до тех пор, пока этот кошмар не закончится, пока она не окажется в своей постели, а матушка не разбудит ее ласковым словом.
Однако Джейн давно решила: как сильно бы ей ни захотелось сдаться и разреветься, она не позволит северянам ощутить ни секунды триумфального превосходства. Это упрямство стоило ей позавчера стертых до крови ног. Откинув шкуру, она поднялась на ноги и сейчас же поймала недружелюбные взгляды северян.
‒ Я хочу помолиться, ‒ уныло сказала Джейн. Однажды она ушла просто так и больше этого повторять не хотела: уж очень хорошо у Дейси получалось убеждать. Взяв воткнутую в стену между камней лучинку, Джейн отошла в самый дальний угол, где ее бы не трогали чужие разговоры, присела на колени и сложила ладони вместе. Семеро, как всегда, приняли ее молитву с теплом, будто руки родителей.

Робб то и дело возвращался взглядом к стоящей на коленях хрупкой фигурке девушки. Он совершенно не мог сосредоточиться и отвечал Дейси и Джону невпопад, чем забавлял Амбера и раздражал свою телохранительницу.
‒ Лучше нам выступить сегодня, Робб. До ночи переберемся через тот хребет, спустимся в долину.
‒ Если она там есть, ‒ рассеянно отозвался Старк пару минут спустя ‒ и то после того, как Дейси в сотый раз на него шикнула. ‒ Мы не знаем эти места. Там может быть еще одна горная гряда. А за ней еще одна.
‒ Что толку сидеть здесь?
‒ Давайте переждем дождь, ‒ Робб кивнул в сторону выхода из грота, который как назло порядочно размыло. ‒ Мы измотаны, нам нужен отдых. Ей нужен отдых, ‒ Старк посмотрел на девушку и поднялся на ноги.
Раздираемый сомнениями, стоит ли сейчас отвлекать занятую молитвой Джейни, Робб опустился на камень в паре метров от нее и тихо окликнул:
‒ Вы можете отдохнуть, миледи. Мы не покинем это место, пока не кончится дождь.

Один только звук шагов позади сбил Джейни с ровной, наизусть заученной молитвы: Матерь, защити мою сестру и братьев; Старица, дай мне мудрости и терпения; Воин, благослови моего отца и защити мою мать. "Неужто вы так одичали на этом вашем севере, что не стесняетесь оторвать человека от святого!" ‒ рассердилась она и обернулась к Роббу Старку с негодованием в глазах. Мало того, что она сейчас даже не похожа на миледи, так он не проявляет к этому ни капли такта!
‒ Разумеется, я могу отдохнуть, милорд, ‒ гневно прошептала Джейн, не опуская рук. ‒ Ведь плен создан именно для отдыха! И для прерывания молитв.
На мгновение ей стало стыдно за то, как она обошлась с доброжелательным словом Старка, но потом Джейн вспомнила, что обижена на него, и сразу успокоилась. Осталось только одно сомнение: "Должна ли я помолиться за них, Матерь? Должна ли я просить, чтобы Неведомый обошел этих людей стороной?"

‒ Надо было раньше молиться и просить ваших разлюбезных Семерых даровать вам и вашей предательнице матушке хоть каплю ума! Возможно тогда вы бы не оказались в таком плачевном положении, леди Вестерлинг, ‒ уязвленно взвился Робб, забыв о недавних сожалениях и сомнениях. Вот же гадюка!

Джейн крепко сжала рот, чтобы никакое ругательство не вылетело оттуда и не испортило что-нибудь еще. Слушать издевательства Дейси и грубые шутки Амбера было даже в половину не так обидно, как препираться с королем. Как будто он не может взять и остановиться! Боги, вот бы он понял, как сильно ей все это надоело!..
‒ Позвольте, я помолюсь и за то, чтобы мои разлюбезные Семеро облегчили ваш безудержный пыл, ‒ отрезала она, отложив лучину и подобрав юбки, чтобы встать. ‒ Тогда, возможно, свое плачевное положение милорд встретил бы при штанах.

Это был удар ниже пояса. Который Робб чуть не пропустил мимо ушей, но, как только смысл сказанного дошел до него, тут же покраснел как свекла и возмущенно фыркнул.
‒ Ты! ‒ Старк осекся, вовремя сообразив, что переход на личные качества девушки только усугубит его и без того незавидное положение. Дейси с Джоном как назло притихли, заинтересованные перебранкой. ‒ Ты сама явилась ко мне в одной рубашке. Старые Боги, скольких гостей ты так встречала?! Или у вас в Крэге это входит в комплект услуг, предоставляемых гостям? А заговор, видимо, в качестве пикантного сюрприза. Если бы не ты и не твоя мать, если бы не ваша алчность, мои люди остались бы живы, а ваш замок цел.
Старк ненашутку разозлился. Разговаривать с этой девчонкой было совершенно невозможно.

Ладонь так обожгло, что Джейн сама вздрогнула и тут же прикрыла рот, в немом ужасе понимая: "Я ударила короля!" Робб Старк, ее пленитель, которого она чуть не возненавидела всей душой, стоял прямо напротив, и на его щеке красовался яркий след. Наверное, за это полагалась казнь через отрубание головы или что похуже. Джейн быстро метнула взгляд в сторону Дейси и Амбера, но не увидела их: вскипевшие слезы застлали весь мир, кроме Робба Старка и его растерянного лица.
"Неужели ты именно так назвал меня? ‒ подумала Джейн, но вопреки злости, которую испытала сначала, ощутила лишь едкую горечь. ‒ Неужто и вовсе меня ненавидишь?"
Расплакаться перед Роббом Старком было смерти подобно. Джейн ничего не ответила ‒ вместо того отняла ладонь ото рта, опустила взгляд и в молчании прошла на свою лежанку. Никто ничего не сказал ей, когда она снова свернулась под медвежьей шкурой, прижав руки к груди и упрятав лицо в мех.
"Я ведь не хотела, ‒ упрямо повторила в мыслях Джейн и как можно тише шмыгнула носом. Ей снова стало очень холодно ‒ даже холоднее, чем когда она ругалась с Роббом Старком. За одной слезой покатилась другая, потом третья, и Джейн вовсе перестала держаться. ‒ Матерь, скажи им. Неужели я так ужасна, матерь!"

Отредактировано Jeyne Westerling (2014-11-03 09:42:13)

[AVA]http://i60.tinypic.com/2uz3qs2.png[/AVA]Дейси напряженно смотрела на выход из грота; понурая спина Робба исчезла за пеленой дождя так же быстро, как и Амбера за мгновения до этого. Вот только Джон, со своим удивительным, почти равнодушным спокойствием к бытовым склокам и всему отдаленно их напоминающему, не злил так и не оставлял за собой неприятного осадка. Амбер был простым, как самый настоящий северянин: захотел – ушел, захотел – пришел, захотел сказать что – прямо и сказал, без намеков и уверток; он никогда не обижался (по крайней мере, не в том смысле, что обычно вкладывали в это слово), да и на него самого держать обиду долго не получалось.
Робб Старк был совсем другим. Примесь почти-южной крови леди Кейтилин, его матери, крови стремительных рек и зеленых земель Трезубца, крови Талли сочетались с холодной, железной волей Первых людей весьма странным образом. Дейси часто не могла предугадать его решения и поступки, а неизвестность, секреты и загадки не редко раздражали, но не развлекали; к большому сожалению многих близких ей людей, терпение никогда не было сильной стороной Мормонт. Характер у нее был тот еще, – впрочем, самой Дейси он казался совершенно обыкновенным, – бывало, что Дейси легко могла вспылить и сделать-сказать что-то такое, о чем будет жалеть. Но со словом «прости» она не очень-то дружила. Да и не сказать, чтобы были серьезные поводы – не доводить до такого, в самом-то деле, сложно не было. Никаких серьезных – действительно серьезных – размолвок. Было бы из-за чего…
Дейси терпеть не могла недосказанность, неосведомленность и то липкое ощущение того, что она чего-то не понимает до конца, будто упускает что-то важное, о чем никто не счел нужным сообщить, а дойти размышлениями все не выходит.
Дейси очень не любила чувство «что происходит?», но еще больше она не любила чувство «что, Иные бы его побрали, он делает?».
Наверное, еще больше ее злило то, как Робб смотрел на Джейн. Этого она тоже до конца не понимала. Дейси, правда, не была привычна делить с кем-то его внимание.
Так и оставаясь в стороне от костра, Мормонт бездумно поглаживала лезвие лежащего на коленях оружия. «Трофей» - понимание этого приятного грело душу и отвлекало от неприятных размышлений. «Жаль только, ножны не прихватила». Дейси снова вспомнила душные коридоры Крэга. Она думала, что уже давно привыкла к смерти – так и было, воительница привыкла отнимать жизнь – без счета – и  видеть, как вокруг, насколько хватает глаз, это делает каждый; но никак не могла забыть то пугающее чувство, когда жизнь уходит из нее с каждым коротким, отрывистым выдохом, в то время как сил почти не хватает на один-единственный решающий вдох. «В тот раз хватило, - думает она, но это не помогает успокоиться. – Получится ли в  другой?»
Раз за разом она возвращалась в памяти к тому моменту. Тогда не было страха, была только цель – предупредить – ясная и четкая, пульсирующая в висках с каждым ударом утихающего сердца. И нельзя было допустить, чтобы это сердце остановилось, и она не допустила, а потом неуловимая тень смерти ускользнула, потерялась в переплетении подземных коридорах старого замка, в суете поиска пути и поспешного побега. Но вот они все в относительной безопасности, относительно спокойны и не чувствуют, что вот-вот могут… Подстерегающий ужас дождался подходящего момента, душный, как коридоры крепости предателей, и терпкий, как южное вино. За эту ночь Дейси трижды просыпалась, думая, что задыхается; просыпалась вся в поту, несмотря на холод и сырость их такого удачного укрытия. Она стыдилась бояться, и оттого не обмолвилась и словом. Все было хорошо. Они сбежали, а значит все должно быть хорошо. 
Плеча Дейси что-то коснулось. Как ни странно, это была Джейн, тщательно закутавшаяся в длинную, по полу волочащуюся шкуру. Дейси успела зацепить взглядом тонкую белую шею девушки, и рука ее неосознанно скользнула к собственному горлу. Не нужно было зеркала, чтобы понять – вот здесь и здесь остались уродливые отметины, почти повторяющие форму душащих ее ладоней. Она едва коснулась, но кожа мгновенно отозвалась болью. Дейси отвела руку так быстро, как это было возможно, и все же ей показалось, будто прошла целая вечность перед тем, как она наконец встретилась глазами с неожиданно подошедшей к ней маленькой южной леди.
Как только взгляд Медведицы пал на нее, Джейн отдернула руку и спрятала ее куда-то под шкуру, но потом приобрела такой вид, словно решилась отправиться в пасть страшного чудовища.
‒ Миледи, ‒ сказала она как можно мягче, но не выдала ни реверанса, ни поклона. Этикетные правила утратили свое значение, стоило только оторваться от высшего общества. ‒ Вы здесь сидите совсем одна.
Джейн помолчала и посмотрела на рукоять фальшиона, явно переваривая глупость этого разговора. Увиденное зрелище её к чему-то подтолкнуло.
‒ Я хотела... хочу поблагодарить вас за это. ‒ Ладонь Джейни высунулась из-под шкуры, чтобы пройтись по жесткому темному меху. Дейси просто слушала то, что решилась сказать ей девушка, ни слова не произнося в ответ; но, возможно, выражение ее лица уже не было резким. ‒ Так было намного легче уснуть. Спасибо, миледи.
Юная Вестерлинг улыбнулась, но дрогнувшие брови выдали, что ей совсем, совсем не нравится стоять напротив Дейси в ее же плаще. Впрочем, в той ситуации, в которой они оказались, всем что-нибудь не нравилось.
‒ Она слишком большая для меня одной. ‒ Джейн быстро вдохнула, выдохнула и как можно ровнее выдала: ‒ Если миледи пожелает, то ко сну может лечь со мной. Я буду только рада. Да и теплее так.
Мормонт на мгновение прикрыла глаза и еле заметно кивнула, словно бы говоря: «Я приду». Почему-то простое «не за что» у нее сказать не получилось. Да и был ли в том смысл?
- Теплее, - неслышно обронила она.

***
Обед, стоило признаться, здорово подбодрил и поднял настроение. Дейси думала, что сейчас у нее легко вышло бы быть вежливой и даже приятной собеседницей. Вот только разговор никто завязывать не торопился. А тишина – такая – как-то давила.
- Сидим тут как на поминках, - бросила она, ни к кому конкретно не обращаясь. Оглядела уютную пещерку (теперь все казалось светлее и приятней), переглянулась с Амбером, который только пожал плечами, и вздохнула.
- Спой нам, леди Джейн.

И она спела. Бездушный камень пещеры искажал ее нежный голос, и он причудливо отражался от стен, как будто пело существо неземное, нездешнее, призрачное. Цветы пламени вторили пению Джейн и тоже с неистовой игривостью отражались на темном камне, а снаружи скорбно плакало серое небо, предвещая то, о чем без устали предупреждают Старки даже в пору весны – зима близко.

Winter is coming – эти три слова могли показаться малозначащими, когда расцветали вместе с нежными бутонами первых цветов мир и спокойствие, когда солнце, подобно сочному плоду, висело над землей, давая ей жизнь, когда наполнялись амбары осенним урожаем; и насколько же просто было поверить Старкам из Винтерфелла, когда безмятежность счастливой жизнь шла трещинами, впуская сквозь них смерть.
Смерть – едва заметная тень зимы. Неслышно идет за своей белокровной хозяйкой и собирает мертвенную жатву. Старки знали это. Старки научились усмирять зиму и держать в узде смерть, не избегать и не страшиться их власти, их присутствия, их силы. Казнить – своими руками; уходить на войну – без трусливых попыток избегнуть ударов; умирать – с достоинством. Не бахвальство, не шутовство, не безумие – только бесконечное принятие неизбежности многих страшных вещей, через которые придется пройти. Таковы же и старковские вассалы. Here we stand – говорят Мормонты, и веришь, что поколебать может их только Смерть; Our Blades are Sharp – предостерегают Болтоны; Proud and Free – провозглашают Толхарты.

По своей природе Робб был другим. То ли примесь юга к безукоризненно северной крови отца, то ли детство в долгом лете сделали его чуть менее сдержанным, чем его отец. Он не чувствовал, что был готов к зиме. Смерть отца, братьев и жены обожгли его душу, и той уже никогда не оправиться от несправедливости земной жизни; быть может, однажды он научится принимать это, как должно, но пока он чувствовал боль, тупую, не отступающую боль.
За беззаконие, учиненное Джоффри, за несвободу, доставшуюся на долю сестер, за предательство, выплюнутое Теоном, за ошибки, совершенные матерью, за нарушение законов гостеприимства от тех, кому он даровал жизнь в надежде на послушание и поддержку. Оставшись тогда с Джейн наедине, он не рассчитывал на любовь, он надеялся на недолгое утешение, на непричастность этой девочки ко всему страшному, что происходит в этом мире. Она оказалась не той леди, что непреступно ждет своего жениха, послушно вышивая гербы своего Дома, покуда не придет желанный или не тронет голову седина. Она казалась той, кто открылся и доверчиво потянулся навстречу его ласкам, а кем оказалась? Этого Робб так и не знал, но был готов поверить, что кем угодно, только не предательницей, только вот разве нарушение закона гостеприимства не бьет по всему роду до седьмого колена? Роббу бы следовало презирать ее, ненавидеть, но...

она пела. Невинно и искренне. И отчего-то она такая напомнила ему ту девочку в вызывающе красном платье, которая была найдена им спящей в его постели. А еще ту другую, что вынырнула из-под прозрачного своего покрывала и стала его женой, а после была жестоко убита вместе с ребенком под сердцем в Винтерфелле. В его Винтерфелле. История не писала ничего нового: так же, как и в этой войне, пятнадцать лет назад, пока на землях Трезубца сражался за свою династию принц Рейегар, в его собственном замке, в Красном замке, были убиты его отец, дети и жена.
Почему так? За что, за какие прегрешения? Сколько смерть еще будет преследовать его семью, его народ по пятам, выжидая минуты для нападения? Что бы сделал отец на его месте? О, отец наверняка знал, что делать. Он не был королем, Эддард Старк, но в его серых глазах хранилась вся тайна Севера, ту, что Робб еще не мог постичь, но очень хотел. Один совет, только один совет бы спросить у отца...

Скоро Джейн кончила петь и заговорила. Она сказала, что эту песню пела ей мать, когда она боялась уснуть, сказала, что им не хватало свечей… Смешно и грустно. Ему хотелось сочувствовать ей и ее семье, но он не мог. А после она спросила про веру.
– Верят вообще-то, – неохотно ответил Робб, недовольный тем, что его выдернули разговором из собственных мыслей, – просто меньше. В Винтерфелле возведена септа, мой лорд-отец построил для моей леди-матери, но она не единственная на Севере.

Воспоминания о матери тоже не несли ничего кроме тревоги. Знает ли она о том, что случилось? Не сходит ли с ума от страха за него? В ее силе Робб не сомневался, и все-таки она была матерью. Потеря младших сыновей раздробила ей сердце до того, что она пошла на предательство, что же станет с ней, если не станет его? Робб не считал, что мать любит его больше других, он просто знал, что у нее никого кроме нее не осталось.

– Ваши септы и септоны совершенно невежественны, – не без раздражения продолжал Робб, – Боги не живут в стенах храмов. Они… везде. И в небе, и воде, и деревьях и камнях. Мы не называем их именами, но это не умаляет их силы. Плоть стареет и после гниет, а мир все равно стоит и будет стоять после нашей кончины. Это значит, что весь мир и есть Боги, и мы приходим сюда с их благословения, чтобы позже слиться с ними и давать жизнь следующим поколениям, – слова сами шли откуда-то изнутри, Робб не готовил этой речи заранее, – а в Семерых я не верю, – сказал он и подумал, что может задеть этим леди и добавил, – но верят моя мать и сестра.
[AVA]https://33.media.tumblr.com/b1ed38fb1106a48e3882e15d7bdf4a71/tumblr_nleuugWiLY1qjemobo7_r1_250.gif[/AVA][NIC]Robb Stark[/NIC][STA]it's been a long day[/STA]
Тишина заплесневела и стала весьма неуютной. Робб понял, что все почувствовали его недовольство, и с одной стороны был рад, что все замолчали, с другой – тишина была еще хуже.
– Леди Дейси? – неожиданно учтиво и официально обратился он, как будто они сидели не на холодной земле в пещере, а в Великом Чертоге Винтерфелла, – так ты споешь?