День начался непривычно поздно. Солнце стояло уже высоко, однако зенита еще не достигло. Впрочем, это было не известно рабам, спящим где-то в подвале богатого дома. Никто из них еще и не думал просыпаться, только в самом углу отчаянно ворочалась рыжая девчонка. Наконец, словно не утерпев, она  села и огляделась. Имакулада не могла припомнить, чтобы высыпалась хоть раз с тех пор, как попала в рабство. Сейчас же она не чувствовала усталости и, казалось, могла сразиться с Воином или взойти на самую высокую башню в Астапоре. Любопытная Има решила проверить, что творится там за дверью, потому что все еще спящие рабы казались ей довольно странным зрелищем.
Прежде, как помнила Имакулада, только она без сил падала на подобие койки и проваливалась в темноту, как тут же приходили стражники и начинали будить всех, пиная и окрикивая. Девочка хорошо помнила этих стражников. С каменными лицами и черными недобрыми глазами. Они будили всех, не зная жалости. За то недолгое время, что Има пробыла здесь, один из стражников у нее на глазах убил старую рабыню, пока будил. Он кричал своим низким голосом, что-то нехорошее, ругал старуху, что она не встает. А она просто была очень больна.
Отбросив поскорее это воспоминание, рыжая девчонка начала аккуратно пробираться к двери, перешагивая через спящие тела, стараясь не наступить никому на руку, ногу или на что-нибудь еще. В целом, все прошло удачно, только под конец, задумавшись, Имакулада не заметила спящего парня лет пятнадцати и наступила ему на волосы. Тот забормотал что-то во сне и, тихонько ойкнув, девочка поспешила отскочить в сторону. И в этот момент послышались за дверью шаги и позвякивание ключей. Тут же что-то словно упало в душе у Имы. Это что-то падало очень долго, пока слышны были шаги, пока они приближались, но когда послышался звук ключа, поворачивающегося в замочной скважине, что-то прекратило свое падение, разбившись на множество кусочков. «Ошиблась. Все по-прежнему. Сейчас они войдут. И опять будут бить нас, бить и бить, пока не умрет кто-нибудь еще. Заем я так рано проснулась?»
Тут дверь распахнулась. На пороге стояла молодая рабыня, с которой Има сумела быстро подружиться по двум причинам. Во-первых, эта девушка могла говорить на общем языке, а значит, понимала девочку, и девочка могла понимать ее. А во-вторых, они были знакомы раньше, до того, как Имакулада попала в этот дом в качестве рабыни. Увидев старую знакомую, которая еще и была какой-то через чур взбудораженной, что-то в душе Имы собралось из мелких частичек в единое целое и вновь взлетело вверх.
- Откуда у тебя ключи?
Не отвечая, молодая рабыня схватила Имакуладу за руку и потащила вверх по ступенькам. Покинув подвал, девушка направилась на террасу. Девочка с некоторой боязнью шла за ней. Има все еще ожидала, что вот-вот появится стражник или хозяин и забьет их обеих до смерти. Но ничего такого не произошло.
- Смотри! Это свобода, которую ты когда-то потеряла, и которой никогда не было у меня, – девушка обвела рукой вид, открывавшийся с террасы. – Иди, не потеряй же свободу еще раз.
Има смотрела на старшую подругу с неимоверным трепетом в душе. Сложно было поверить, что все кончено, что больше не будет издевательств, мучений, что теперь все позади. Хотелось поскорее бежать в Астапор, не важно зачем, просто как можно дальше от этого дома, пока рабство не вернулось. Но девочка заставила себя успокоиться и немного повременить с этим:
- Как? Откуда? Почему? Где стражи, хозяева, что произошло?
Имакулада немного смутилась, заметив усмешку на лице молодой рабыни. Но та вдруг обняла ее и сказала очень ласково, так, как с ней, может быть, говорила бы мать, если бы она у нее была:
- Помнишь, вчера все говорили о Дейенерис, о Матери Драконов? Мы с тобой все думали, что это просто легенда, что мифы, болтовня. Но это правда. Матерь Драконов приказала Безупречным убить всех хозяев и работорговцев, двое пришли к нам ночью и убили стражу и господ. Дейенерис Бурерожденная дала свободу нам. Теперь она и наша мать.
Мысль, сверкнувшая в голове рыжей девчонки, промчалась так быстро, что Има даже не успела толком понять ее. Но теперь ей точно надо было знать, где находиться Дейенерис.
- Она еще тут? Где она?
- В одной из пирамид, как говорят. Но ты беги, беги, а я пойду будить всех остальных, пусть увидят свободу. Прощай же.
Подруги обнялись. Има почувствовала странное покалывание где-то в горле. Как можно скорее подавив это чувство, девочка, уже выйдя из дома, махнула рукой напоследок и побежала к центру Астапора. Путь был не слишком длинный, но за это время девочка успела многое передумать. Она все пыталась уцепиться за ту мысль, которая так быстро проскочила в ее голове при словах «теперь она и наша мать». Наконец ей удалось понять, что именно это была за мысль. Име просто хотелось прийти к Матери Драконов. Она сама еще не совсем понимала, зачем. Впрочем, всякому обиженному человеку хочется найти защиту у кого-то сильного. Самым сильным человеком в Астапоре стала Дейенерис, значит, идти надо к ней. Има была всей душой благодарна ей за освобождение, но все еще существовало то, что не давало девочке спать. Ей надо было знать, что случилось с теми людьми, которые не давали покоя отцу, убили любимого учителя у нее на глазах, и которые, в конце концов, не дали похоронить отца. То, что они отдали ее в рабство, теперь уже было не важно, она была свободна.
Но кроме желания найти защиту и справедливость, Имакуладу не покидало еще одно желание, которое она поняла очень быстро, но долго не желала себе в нем сознаваться. Все то время, пока девочка жила с отцом, она убеждала себя, что мать ей не нужна. Отец любил ее, у не были прекрасные няни. И не одна из тех женщин, которые знакомились с отцом, не должны и не могли стать ей матерью. Своего отношения к родной матери Има стеснялась. Она не знала ее, и могла судить только по рассказам. Но рассказы эти ей вовсе не нравились. Юная Эскобар, души не чаявшая в своем отце, не могла любить женщину, изменившую ему, будучи в браке. Она не могла даже хоть как-то хорошо к ней относиться. И все это – рассказы о матери, женщины отца – они породили в душе Имакулады какую-то твердую уверенность в том, что ей не нужна мать. Этим утром уверенность эта пошатнулась.
- Теперь она и наша мать, – шепотом повторила рыжая девчонка, бредя по грязному переулку Астапора. Из головы не шла эта мысль. Вдруг, она и прям сможет стать матерью для нее. «Глупости все это. Пойду к пирамидам, попробую найти ее, узнаю про этих двоих, вот и все. Больше ничего у нее просить не буду. И надеяться на большее не буду». Решив так, девочка направилась к пирамидам.
По дороге она видела многих рабов, лица их сверкали, как хорошо начищенная посуда. И девочка тоже невольно начинала улыбаться. Никогда она не могла подумать, что свобода это действительно что-то настолько ценное. Раньше Има думала, что ничего ценнее жизни быть не может, теперь же она считала, что жизнь в неволе хуже смерти. Она и не заметила, как за всеми этими мыслями, оказалась на Алее Наказания. Имакулада долго не могла понять, что же не так. Наконец она осознала, что здесь нет самого главного и самого ужасного – страдающих рабов. Их вид всегда приводил девочку в беспокойство. Ей хотелось помочь им, как-нибудь спасти. Она однажды пыталась уговорить отца, чтобы он как-то облегчил страдания несчастных. Но тот с грустью сказал, что это не в его силах, и попросил дочь, чтобы она туда больше не ходила.
Уставшая Има присела около одного из помостов, на котором раньше мучался несчастный. Живот крутило от голода. Последний раз она ела прошлым утром. Глупо было уходить вот так просто, ничего не поев и не взяв с собой. Пить хотелось еще сильнее. Девочка уже начинала подумывать о том, чтобы вернуться назад. Но путь был проделан не малый, до пирамид оставалось совсем немного, почти рукой подать. Сдаваться было никак нельзя. Набравшись сил, Имакулада поднялась и побрела к своей цели, иногда останавливаясь, чтобы прислушаться к урчанию в животе. Девочка вспомнила сказки старой рабыни о том, что в брюхе голодного человека селится маленький монстр и начинает громко плакать, и царапаться, пока его не накормят. Все это, конечно, вымысел, но тогда Има была готова в это поверить.
Итак, перед ней предстали пирамиды. Их было несколько. Теперь предстояло сделать правильный выбор. Потому что, в случае чего, подняться на две пирамиды она была не способна. Вся та бодрость, которая полыхала в ней утром, давно исчезла. Девочка сначала решила сделать выбор самым простым методом – считалочкой. Однако выпала башня, до которой было дальше всего идти. И тогда Има решила, что будет подниматься на самую ближайшую башню. «Не повезет – лягу где-нибудь там, на лестнице, и буду ждать завтрашнего дня». Немного постояв перед тем, как начать подъем, девочка наконец решилась и, тяжко вздохнув, словно ей было лет семьдесят, ступила на первую ступеньку. Ей этот момент представлялся ужасным, будто на нее тут же нападет невиданная слабость и она упадет замертво, ну или хотя бы земля разверзнется. Но ничего не произошло. Хмыкнув, Имакулада довольно быстро пошла дальше, иногда даже перешагивая через ступеньку, а то и через две. Чем выше она поднималась, тем больше сил она в себе обнаруживала. Монстр из живота куда-то делся. Только жажда напоминала о себе. Но Има, старательно облизывая пересохшие губы, бежала все выше и выше, пока наконец не достигла последней площадки. Там она замедлила свой шаг и отдышалась. Девочка уже собиралась наступить на эту самую последнюю ступень, как ей показалось, что она слышит голос и шаги. Имакулада тут же прижалась к стене и, стараясь быть как можно тише и не заметнее, выглянула из-за угла.

Несколько мгновений все было неплохо. Шорох, который до этого услышала Има, не повторился, девочка никого не заметила поблизости, возможно потому, что не особо оглядывалась и вглядывалась. Да и кто будет заниматься этим, находясь в крепости, недалеко от покоев правительницы? Как бы там ни было, Имакулада, почувствовав, что цель уже близка, потеряла всякую бдительность и уже направила свои стопы к покоям Матери Драконов. За эти несколько мгновений рыжую голову посетило множество мыслей и беспокойств. Девочка успела представить, как она входит, падает на колени, благодарит Дейенерис за освобождение. А потом просит о помощи, чтобы узнать что-нибудь о «злых людях». А растроганная правительница обнимет и утешит напуганную девочку. Эти мысли, вызвавшие небывалое волнение, сменились иными, которые вызвали что-то вроде обиды и разочарования. Вот Има входит в покои и также слезно благодарит и просит помощи, но Дейенерис лишь насмехается над ней. Тут стало даже как-то боязно идти в покои. И почему-то появился стыд. Который мгновенно позабылся, как только Имакуладе показалось, что позади нее кто-то есть. Догадка ее подтвердилась тут же.
- Прости?
Младшая Эскобар быстро развернулась. Пожалуй, слишком быстро, потому что ее немного занесло и она, пошатнувшись, все же сумела удержать равновесие. Выпрямившись и придав себе как можно более серьезный вид, она с вызовом взглянула на человека, который был чуть ли не на полметра выше нее, сильнее раза в четыре, да и порядочно старше. Кроме того, он был мужчиной и, как показалось Име, с ножом в руке. «Итак, на что я рассчитывала?» Страха за свою жизнь девочка почти и не испытывала, хотя в первое мгновение ей хотелось закричать. Это желание ушло также быстро, как и всякий страх за свою жизнь. Наоборот, появилось чуть ли не диаметрально противоположное желание. Многое в сознании Имакулады менялось довольно быстро. На сей раз в ее рыжеволосую голову забрела идея о том, что неплохо бы вообще-то было, если бы ее сейчас убили. Име показалось, что смерть – неплохой вариант. Ей не придется думать о том, как жить дальше, не о чем будет беспокоиться, никто не сможет еще раз взять ее в рабство. Плюсов немало.
- Вы из Вестероса? – Имакулада сама не поняла, как этот вопрос оказался озвученным. Пока она раздумывала о том, что умереть это не так плохо, ей не давало покоя то, что мужчина с ножом в руках, стоящий перед ней, выглядит совсем не так, как большинство жителей Астапора. Светлая кожа, светлые волосы, которые, как показалось Эскобар, отдавали немного рыжим. Этот человек чем-то напомнил Име отца, хотя тот и был младше незнакомца. Поймав себя на этой мысли, девочка нахмурилась еще больше. Вспомнились «злые люди» и то, зачем она сюда пришла. «Нет, теперь нельзя умереть».
- Зачем Вы? Вы не похожи на наемника. Не то чтобы я знаю, как выглядят наемники, но мне кажется, что не так. Да и кто станет нанимать убийцу ради меня. Это же, как мне кажется, незачем. Зна-ачит, – тут Имакулада зевнула изо всех сил, усталость напоминала о себе. Девочка зевнула еще пару раз. – Значит, я не Ваша цель, если Вы, конечно, наемник. А если не наемник, то я тем более не цель. Мне очень надо к Матери Драконов, – и девочка умоляюще взглянула на мужчину. Можно было бы разжалобить его, рассказав всю свою историю, но Има решила, что рассказывать свою биографию всем подряд, а тем более незнакомцу с ножом, не стоит. Однако все же стоило объяснить, зачем ей Дейенерис, как-нибудь очень просто и коротко объяснить. Но так, чтобы этот мужчина понял, что это необходимо.
- Я хочу ее поблагодарить, это очень важно.
Эскобар довольно быстро поняла, что это звучит не очень убедительно, но что еще сказать она не знала. Можно было бы умолять, расплакаться, надавить на то, что она просто ребенок. Но после недолго времени проведенного в качестве рабыни, Има усвоила, что всем все равно ребенок ты или нет. Не то время и не то место, чтобы кого-то беспокоили такие вещи. Захотелось домой.
Имакулада вдруг стала выглядеть испуганной и печальной. Глаза ее помрачнели, губы начали подергиваться, так что создавалось ощущение, что она борется со слезами. Впрочем, может, так оно и было. Рыжие волосы, ниспадавшие на лицо, были грязные, небольшие пряди прилипли ко лбу, другие упорно лезли в глаза. Девочка резко тряхнула головой, за что волосы ожесточенно хлестнули ее по брови. С досадой Има поправила челку. Обида, грусть и чувство, что все надежды рухнули. И путь, который она прошла, теперь казался ей почему-то более тяжелым, чем был на самом деле. «И он был напрасным». Девочка начинала жалеть себя. А это никогда не доводило ее не до чего хорошего. «Сдаться и уйти». Эта мысль, как и все предыдущие, вдруг показалась Име самой лучшей. Осталось лишь, что бы этот незнакомец пропустил ее. А дальше все неважно, она уйдет, никого не побеспокоит. Голод отчаянно крутил живот, неимоверно хотелось пить.
- У Вас не найдется воды? Мне очень хочется пить. Пожалуйста.

Счастливые дни осветили Дейенерис, пропитывая её и саму заставляя сверкать, как солнце и дарить свой теплый свет толпам освобожденных рабов, что тянули к ней руки и кричали вслед "Mhysa!". Изможденных, голодных, с исхлёстанными спинами, но наконец-таки свободных. Впервые за последнее время Дени смогла вздохнуть свободно полной грудью, без камня на душе и осознать, что она поступает правильно. ПРА-ВИЛЬ-НО!
Как ни силились убедить её ближайшие слуги в том, что рабы могут быть недовольны освобождением, но то, что видела матерь драконов говорило само за себя. Теперь за её спиной была огромная армия, а пред её ногами целый город, взятый хитростью в наказание алчных глупцов Астапора. Дракон будет слушаться только того, в ком течет драконья кровь. Запросив в качестве цены черного, самого крупного и необузданного Дрогона, Кразнис никак не мог предположить подобного, за что его и постигла кара.
В итоге Дейенерис обрела армию, город, молящихся на неё людей и умницу-служанку по имени Миссандея. Теперь пришла пора задуматься и о Вестеросе и захвате Семи Королевств, но наплыв благодарных астапорцев к её пирамиде, над которой реяло гордое знамя Таргариенов, заставило королеву пересмотреть свои планы. Целый день, под лучами палящего солнца она шествовала по городу, принимала благодарности, а потом еще и принимала просителей и всех желающих в своей пирамиде. Кого-то жалела, кого-то кормила, с кем-то просто говорила, кому-то оказывала помощь в виде даров или денег... Вот таким должен быть справедливый правитель. Дейенерис считала свою первую истинную победу этакой репетицией перед захватом Вестероса, надо было двигаться дальше, но она не могла оставить город сейчас. Мать не могла кинуть своих детей на растерзание затаившимся под кустами злым волкам, то и дело скалящим зубы.
День выдался действительно тяжелым, и Мормонт в своих догадках был прав - Дейенерис чертовски устала и прямо-таки валилась с ног. Сейчас она готовилась ко сну, лежа на мягкой кровати и рассматривая в свете масляной лампы красивую подвеску из какого-то красного кристалла, похожего на застывший в камне огонек - подарок от одного из освобожденных. Как не отпиралась Таргариен, но подарок принять пришлось. К тому же, он ей очень нравился. Огненные отблески плескались в нем и казалось, что он действительно живой огонек и если прислонить его к уху, то можно услышать рёв драконьего пламени, как слышно шум моря из ракушки. Дейенерис по-настоящему расслабилась и не желала думать ни о чем. Просто пустая голова без забот. Наконец, пусть на миг, но она смогла себе это позволить. От тягостной, словно мёд, неги её отвлек шум снаружи. Было слышно два голоса, и один из них говорил явно строго и свысока. В нём она узнала своего верного Медведя. С кем же это он мог так беседовать, да еще и возле её покоев?
Дени передернула бровями и поднялась со своего мягкого ложа, одевая кристалл на шею. На ней было белое платье без рукавов из белого шелка, подвязанное серебряным поясом из круглешков металла и к нему парные браслеты на предплечьях, а волосы её ровными волнами спускались по плечам - отмытые от дорожной грязи и расчесанные. Девушка наспех надела на ноги мягкие кожаные сандалии и поспешила выйти в коридор.
-Что здесь происходит? - обеспокоенно, но вместе с тем властно спросила Матерь Драконов при виде весьма странной картины. Джорах, явно воинственно настроенный стискивал плечо маленькой девочки-ободранки, явно испуганной, и готовящейся заплакать, что тянула ручки к протянутой ей фляге с водой. Хоть он и был сильным, излишне предусмотрительным и настороженным, но у её рыцаря было доброе сердце. Но тут...ребенок! Дейенерис укоризненно посмотрела на Мормонта. -Джорах... - строго, сузив глаза произнесла она. Оканчивать свой приказ она не стала, потому как Мормонт умел понимать её с полуслова и полувзгляда. Бездну благодарности к этому человеку за все что он сделал, за всю его преданность, Дейенерис не смогла бы выразить никогда, слишком та была велика.
Среброволосая присела перед девочкой на корточки и заговорила с ней уже ласково и открыто, но без улыбки:
-Не бойся, он тебя не обидит. Как ты сюда попала, дитя? И как твоё имя?

[AVA]http://sd.uploads.ru/zogwc.gif[/AVA]

Глаза превратились в узкие щелочки, из которых выглядывали черные точки, обложенные вокруг цветной мозаикой.
- И она узнает, что Вы меня не пустили. Она же, наверняка, не обрадуется.
- Вот завтра у нее и спросим. – Попытка угрожать не приблизила ни на шаг к покоям Дейенерис неизвестную девочку, только отдалила. Джорах говорил с явным пренебрежением, питая надежду, что завтра Дейенерис одумается и прикажет выступать или, не дожидаясь просителей, затеряется в городе, будет утешать и обещать свою помощь рабам, принимать дары и одаривать других, пока рыцарь будет страдать от жары и выдавливать скупые улыбки.
- Ой-ой, заберите,
- Я так и знал… - Так и думал, что в результате девочка просто утонет во фляге. Слишком сильно запрокинула, и сделал большой глоток, как будто ее кто-то у нее отнимает. Часть воды пролилась, ребенок закашлял. Давясь, она принялась бить себя по груди, часто промахиваясь, и тогда удар приходился в живот, на этот раз рыцарь не остался в стороне. Оттолкнув руку маленькой рабыни, он несколько раз хлопнул ее ладонью по спине. Только-только откашлявшись, она вновь потянулась за водой. Мормонт отдал, одновременно возвращая руку ей на плечо.
-Что здесь происходит?
Мы ее разбудили! Голос ему отказал, он замешкался и не успел убедить королеву, что все хорошо и ей нет нужды беспокоиться, он сам справится с этой маленькой проблемой. Не смог и кинул в сторону девочки свирепый взгляд. Зря надеялся и недостаточно сильно старался вести себя тише.
Какая она…. В глаза бросилось платье, браслеты и кристалл – все это только подчеркивало красоту их владелицы, дополняло и не могло затмить. Свое восхищение Джорах сглотнул вместе с комом, вставшим в горле, он мог до бесконечности восхищаться своей королевой, говорить ей ласковые слова, но только не вслух. Он всегда молчал.
-Джорах...
Поджав губы, рыцарь не ответил. Он все прекрасно понимал и жалел лишь о том, чтобы его застали врасплох. Сам он считал, что поступает правильно.
- Кхалиси…. – Не успел опомниться, как королева уже была перед девочкой, отстраняя его от ребенка. Он оказался за спиной и мог видеть только чумазое личико девочки. 
Медведь обречено закрыл глаза, пряча под веками свое недовольство. Видя в Дейенерис королеву, он часто забывал какой она на самом деле ребенок. Когда-то он называл ее «дитя», даже «дурочкой» неосознанно подчеркивая возрастную разницу между ними, таким образом, намекая на свой опыт и ее наивность во многих вопросах. Дурочка что поверила мейеге Марри Маз Дуур, дав ей вступить в танец с тенями. Все это случилось до того как кхалиси взяла власть в свои руки и повзрослела, она почти убедила Мормонта, но в такие минуты он бледнел как полотно и боялся за ее безопасность. Всего лишь старая женщина! – ничему не научила Дейенерис, а ребенок, бросивший ей мячик и притупивший улыбкой ее бдительность? Теперь еще один и неизвестно что от него ждать. Подозрительность Джораха достигла сегодня невиданных вершин. Все усугубляла искренняя любовь, которую Мормонт хранил в своем сердце, не смея признаться в своих чувствах этой белокурой девочке.
- Осторожнее… - Попросил медведь, не отступая от нее ни на шаг. Счастье слепило глаза Матери драконов, когда Джорах оставался зрячим. Он хотел видеть Таргариен на Железном престоле, он хотел увидеть свой дом, и ничего другое не могло по-настоящему осчастливить медведя, ему не было дело до рабов.
Вам вовсе не стоило смотреть на него так, он не сделал ничего дурного
Решив, что ослышался, Мормонт недоверчиво посмотрел на маленькую замарашку, куда успела деться угроза, обо всем рассказать Дени? Девочка выглядела как рабыня, бездомный ребенок, но дети так не говорят. По какой-то причине мужчина не верил, что она пыталась кому-то подражать, видно  учили, вот только не выучили до конца.
но я пришла именно за этим, я пришла просить Вас
А вот и истинная цель визита. Как и подозревал Мормонт - на благодарности все не закончилось. Успев немного расслабиться за время речи, он опять нахмурился, стоило девочке забыться, кто перед ней и перейти рамки дозволенного. Все они одинаковые.  Их надо научить ловить рыбу, чем ловить ее для них самим, раз не получается бросить на произвол судьбы. Почему они теряют время? Бесполезное занятие. Не спеша рубить с ходу, Мормонт подумал перед тем как высказаться, решил поступить хитро, вместо того чтобы искать жемчужину в травяном море.
- Моя королева, работорговцев не осталось в Астапоре. Безупречные всех перебили по вашему приказу, всех кто держал хлыст убили.   Их тела давно развеял ветер, всех собрали и сожгли, тела изуродованы. Вы сами это знаете. Давайте я передам ее на кухню, там ее накормят, отмоют и еще с собой еды дадут, она не пропадет.

Отредактировано Jorah Mormont (2014-08-13 20:13:11)

Почувствовалась неловкость, возникшая после просьбы, изложенной Имой несколькими мгновениями ранее. Правительница, которая до этого была очень ласкова, может, даже чересчур, казалось, сконфузилась и посмотрела на сурового воина, словно ища поддержки. «Похоже, он не только страж, но и советник, любопытно». Джорах, кажется так назвала его Дейенерис, был все еще суров, но будто бы появление Матери Драконов немного смягчило его.
- Моя королева, работорговцев не осталось в Астапоре. Безупречные всех перебили по вашему приказу, всех кто держал хлыст убили.  Их тела давно развеял ветер, всех собрали и сожгли, тела изуродованы. Вы сами это знаете.
Имакулада хотела было возразить, что те люди не были прямо совсем работорговцами, а действовали гораздо хитрее. Никакие рабы долго не задерживались у них, они только появлялись и тут же сбывались кому-нибудь: или хозяину, или работорговцу. Девочка однако, взглянув на уставшее лицо правительницы, решила, что лучше все же промолчать. «В конце концов, большинство работорговцев уничтожены. Или даже все. Если и те уничтожены – прекрасно. Если нет, то я смогу это узнать и сама, что уж там. Так, пожалуй, и следовало сделать с самого начала, никого не беспокоя». Достигнув цели, Имакулада сразу как-то осунулась, почти опечалилась, как всегда бывает, когда добиваешься того, чего хочешь, и недолгая радость от этого сменяется унынием. Мысли ее были прерваны Дейенерис, которая была рада помощи Хмурого Стража. Она еще раз подтвердила его слова и сказала что-то про месть. Има, занятая своими мыслями, слишком поздно сконцентрировалась на словах правительницы и смогла уловить только что-то о персиках. «Персики, - пронеслось у девочки в голове, - Я бы не отказалась от персиков. Как я давно их не ела». Тут пришлось отбросить все лишние мысли, потому что голос Дейенерис внезапно изменился и стал каким-то властным, как у настоящей владычицы. Има даже немного удивилась, потому что до этого, глядя на Дейенерис, она видела красивую юную и сердобольную девушку. Да, она освободила, да, она была готова окружать всех своей заботой и теплом, но сложно было поверить в то, что она способна править. Теперь же Имакулада ясно видела перед собой Дейенерис Таргариен, обладательницу большого количества титулов. Девочка даже невольно склонила голову в знак абсолютного признания.
-Скажи, что ты умеешь, Имакулада Эскобар?
Има выпрямилась и, глядя куда-то за спину Дени, задумалась о том, что умеет. Она никак не могла вспомнить чего-то выдающегося, а говорить о всяких пустяках ей не хотелось. Однако пришлось, лицо Дейенерис, кажется, стало еще более уставшим, не стоило заставлять ее ждать еще больше, и так уже слишком много внимания было уделено некой Имакуладе Эскобар.
- Ну, - неуверенно начала она, - я умею читать, писать, считать. Не слишком большие числа, где-то в четыре знака – это самые большие пока. Из языков я знаю только этот, общий, меня пытались научить еще какому-то, но я была не слишком прилежной ученицей, так что даже не помню, какому. Вроде бы, да, кажется, это можно считать, я неплохо готовлю. Пока я жила с отцом, иногда развлекала его, готовя что-то простое. А потом еще старые рабыни научили меня нескольким блюдам. Итого, их где-то около шести-пяти – блюд, которые я неплохо готовлю. Так и все, наверное. Еще, правда, отец как-то говорил, что из меня вышел бы неплохой боец, но обучать меня отказался. Так что, если бы нашелся кто-то, кто смог бы обучить меня фехтованию, - девочка быстро взглянула на Джораха и так же быстро перевела взгляд обратно за спину Дейенерис, продолжив говорить и любоваться выбранной на стене точкой, - Хотя бы самые простые элементы, для самозащиты там. Ну а больше я, пожалуй, ничего и не вспомню, - тут Има поняла, что все это перечисляла как-то слишком развязно, поэтому поспешила собраться и, заглянув в глаза Дейенерис, добавила, - Очень сложно описывать самое себя, моя королева.
Сказав это, Имакулада с какой-то небывалой грустью вздохнула. Она вдруг совсем расстроилась из-за того, что пришла сюда, да еще рассказала все это Дейенерис. «И зачем? Она, конечно, спросила. Да я ведь и могла кратко что-нибудь ответить, мол, обучали меня дома, да и готовить научилась, да и все тут. А я зачем-то в таких подробностях. Глупо!» Разозлившись на себя, девочка даже захотела, чтобы ее уже наконец выгнали. «Чего они все нянчатся со мной, я не имела никакого права приходить сюда, вот так просто, а они еще и говорят со мной. Но зачем, какая им от этого польза?» Она грустно оглядела их, представляя, как им неловко сейчас, как она их утруждает, как им хотелось бы избавиться от нее поскорее. Има уже хотела сказать им, что она благодарна за такой теплый прием, что навсегда они останутся в ее сердце и памяти, и все в этом духе, как вдруг Дейенерис сказала то, о чем робко мечтала Имакулада и всеми силами старалась забить в себе эту мечту.
-Я могу взять тебя к себе на службу. Ты будешь расти и набираться опыта, с моей помощью ты сама выяснишь, живы ли те работорговцы, что лишили тебя свободы. И уже сама решишь - будешь мстить или нет. И выберешь, как будешь мстить.
Сначала Имакулада не поверила своим ушам, первые несколько секунд думала, что с ней играет уставший и голодный организм. Но Дейенерис словно специально говорила медленно, чтобы девочка услышала и поняла все. Сердце Имы начало стучаться слишком сильно, а руки, да и вся девочка затряслась, словно ее окунули в ледяную воду. Несколько секунд она стояла и растерянно смотрела, переводя взгляд с Дени на Джораха. Лицо ее при этом почти сверкало от радости, и хотя губы только-только начинали складывать в улыбку, глаза ее уже блестели, а из них по испачканным щекам скользили слезинки. Осознав наконец все совершенно ясно, Имакулада, не помня себя от счастья, бросилась на шею Дейенерис. Правда, через мгновение она поняла, кого обнимает и, смутившись, отступила назад, но все еще не в силах сдержать улыбку. Быстро размазав слезы по щекам, Има поклонилась Дени и сказала, изо всех сил стараясь подавить этот противный ком, подступивший горлу и мешавший говорить.
- Благодарю Вас, моя королева. Простите мне мою вольность, это была минутная слабость от радости.
«О, Семеро, он сама мне предложила то, о чем я старалась не думать, велела себе не мечтать, забыть эту глупость! А тут она сама! Предложила! Предложила!»
- Спасибо, Миса! – повторила свою благодарность девочка, на сей раз уже гораздо менее чинно и с детским, плохо скрываемым восторгом. Она обернулась и посмотрела на Хмурого Стража. В глазах ее сверкнуло баловство, что-то похожее на вызов. «Не хотел меня пускать, ну и что же теперь!» Тут Име вспомнилось, что надо бы сказать что-то вроде «я вас не подведу», «вы во мне не разочаруетесь», какую-нибудь такую фазу, которая должна была бы подтвердить и еще раз напомнить Дени, что она сделала правильный выбор. Но, не сумев определиться с фразой, так как все они казались девочке какими-то неправильными, она лишь еще раз кивнула и с благодарностью постаралась заглянуть в глаза Дейенерись. «Спасибо, прекрасная Матерь Драконов. Спасибо, Семеро. И тебе спасибо, Хмурый Страж».

Отредактировано Imaculada Escobar (2014-08-25 21:02:14)

Дейенерис взяла девочку за руки, внимательно выслушивая всё то, что она говорит. Вариант с поваром она отбросила сразу. Вариант с фехтованием даже не стала рассматривать.
-Нет, - тут же пресекла она разговоры об обучении драться, хотя сама же когда-то просила своего мужа научить её защищать себя. Но она - кхалиси, а эта девочка всего лишь рабыня.
- Моя королева, - Дейенерис отпустила одну ладошку девчушки и, не поворачиваясь резко вскинула её, призывая рыцаря к молчанию и хмуря бровки. Что ею руководствовало? Уверенность в себе, и доверие к этому ребенку. Но она сама была юной и тщеславной, поэтому на руку еще и сыграло упрямство, заставившее Дейенерис произнести следующие слова.
-Давай поступим так - ты будешь моей маленькой помощницей. Будешь считать просящих у пирамиды, записывать их просьбы и исполнять некоторые мелкие мои поручения. Но... - кхалиси вздохнула, готовясь к не очень приятным для рабыни словам. -Ты не должна подвести меня. Ты видела, что бывает с теми, кто не подчиняется мне, кто предает меня... Понимаешь? - сиреневым прищуром Дейенерис уставилась в глаза голодной растрёпанной девочки, стараясь донести всю серьезность этого факта. Когда-то она попросит её сходить на рынок за покупками и вручит список, а когда-то - отнести свиток с военными планами своим военачальникам. Ошибка может стать роковой и убить и её, и будущее Семи Королевств. Забыла про эмоции, про свою сердобольность, про свою любовь к подданным. Лишь хмурилась. На себя и на Джораха.
Отчасти, она это сделала назло. Назло Джораху, который не верит в неё и до сих пор считает глупой девочкой, но она далеко не такая! Ей хотелось доказать ему это, поэтому Дени и гнула своё, продолжая поступать, как самая настоящая маленькая глупая девочка, мысленно понимая, что опасения её верного слуги не напрасны и даже где-то оправданны. Он перегибает. - строго решила в мыслях Дени и нахмурила брови, чуть поджимая губы.
Девочка кинулась королеве на шею, чуть не сбив ту с ног, но мысли Дейенерис были не здесь. Она машинально поймала ребенка и аккуратно обняла, погладив по спине.
-Запомни мои слова, Имакулада. Не стоит благодарности - вырази её своими деяниями, - откликнулась Бурерожденная на радостные благодарности девочки и выдавила из себя легкую улыбку, которая, впрочем, скоро угасла.
Слова Джораха стали последней каплей. Сжав руки в кулаки, Дени поднялась на ноги и подошла к рыцарю, глядя прямо ему в глаза снизу вверх. Твердо, уверенно, с читающимся раздражением, одним своим видом не позволяя отвести глаз. Почему он отчитывает её и указывает на неверные действия именно сейчас, в присутствии радостной девочки, обретшей её стараниями дом и работу?!
-Но король здесь не ты, - тихо вымолвила Дейенерис сквозь зубы. Она очень любила и ценила Джораха, но....всему есть пределы. Говорят, успех застит глаза... Так кому же из них он застит их больше?

-Милая, беги со слугой, тебя помоют и переоденут, - Дейенерис подала знак одной из мимо проходящих девушек-служанок, чтобы та увела девочку и выполнила её поручения. Голос королевы был мягкий и обманчиво ласкающий, словно Джораха и вовсе рядом не было. Словно он только что не произносил тех слов, что ранили кхалиси в самую душу. Плюнули туда. Проводив Имакуладу бесцветным взором, Дени развернулась к своему рыцарю. Внешне она старалась сохранять спокойствие, но внутри нее бушевало настоящее драконье пламя.
-Скажи мне, Джорах.... - вкрадчиво обратилась она к нему. Тихо и ядовито. -Будут ли слушать кхала, если кто-то из его кхаласара, пусть даже кровный, осмелится ему перечить и на глазах у его народа высказывать, что его предводительство не по чину ему? - Дейенерис сложила руки на груди, спокойным и убийственным льдом буравя глаза своего медведя.
-И что бы сделала кхал, осмелься его кровный разинуть рот по такому поводу? - голос продолжал быть обманчиво нежным и ласковым. Уютное теплое море, состоящее из кислоты, красивая и сладкая ягода, несущая смерть в корчах и привлекательная девушка в воде, утаскивающая нерадивых моряков на дно.
-Твои слова огорчают меня и задевают, но дело не в этом, - голос кхалиси обрел твердость. В нём прорезалась сталь. -Ты можешь сколь угодно осуждать меня и высказывать мне мои промахи, но не на глазах у моего народа и у моих слуг! - рыкнула на него Дейенерис, наконец, выпуская внутреннего дракона наружу, грозного и никак не сочетающегося с девственно-белой одеждой разрушительницы оков, придающей ей некий ангельский вид.
-Ты тратишь мое время и нервы сейчас, вместо того, чтобы дать мне отдохнуть. Это лишь маленькая девочка! А я отнюдь не наивная дурочка, за которую ты меня принимаешь! - Дейенерис не кричала, но была на грани срыва. Слишком много событий, слишком большое напряжение. Всё навалилось на неё. Она была сильной, могла это выдержать, но... Но сейчас что-то внутри переломилось. -Я устала, у меня жужжит голова от количества этих просителей, но я не могу не помочь им, у меня болит спина, словно я сутками переносила по пустыне огромные камни, я выбиваюсь из сил!.. - из глаз Бурерожденной полились слезы. -А ты не ценишь моих усилий! Ты оспариваешь каждый мой шаг! Джорах... - она за время своего плачуще-озлобленного монолога подошла к нему почти вплотную, а сейчас попросту ударила кулаками в грудь в бессильной злобе и обиде. Дейенерис на каблуках развернулась от него и быстрым шагом, почти бегом отправилась в свои покои.
Как он не понимает!
Прости, Джорах...
Мысли путались и рвались одна за другой. Больше всего Бурерожденной сейчас хотелось забыться. Забыть себя, забыть всех, кого знает. Просто быть чем-то. Хоть вот тем же камушком на берегу. Чувствовать лишь жар солнца, да благое прикосновение прохладной воды. Дени упала на кровать, зарываясь лицом в подушку и зажимая уши руками. Она не плакала и не впадала в истерику. Слез было совсем немного и они были тихие. Просто она устала быть сильной. Она стала матерью для всего народа Астапора. Но нету того, кто стал бы матерью для неё самой. Бессилие. Озлобленная обида. Чувство несправедливости. Ощущение брошенности и одиночества. Эти звери могут глодать почище разъяренных шакалов.

Наивная дурочка... Она давно не была таковой! Драконы раздери, она же не отправила эту девочку готовить себе еду и не объявила ее своим главным советником. Более того, она не взяла ее себе в слуги, не поручила ей расчесывать ее волосы и беречь ее сон! Что будет плохого в том, если этот ребенок под надзором всех будет считать количество прихожан и записывать просьбы, которые ей укажет записать Дейенерис?! Ее медведь был слишком взволнован и излишне опекал ее. Пройдет немного времени и что, ей придется и вовсе безвылазно сидеть в комнате без окон, чтобы никто до нее не добрался? Видеться с ограниченным кругом лиц и все решения передавать через кого-то? Она королева, в конце концов, а не ценный трофей, который развалится от одного тычка!
Но больше всего ее, конечно, задел именно тот факт, что Джорах стал оспаривать ее действия при Имакуладе и слугах. Это все равно, что начать расшатывать зуб в разболевшейся десне. Ты его расшатываешь и расшатываешь, а десна все не проходит, а потом забываешься откусываешь мяса и всё - твой зуб звякает о тарелку, больше не находясь в твоем рту. Сейчас были трудные времена и то, что было ей так жизненно необходимо - это поддержка. Поддержка, которой у неё не было. Было некому ее оказать. Все считали своим долгом выражать свое мнение, подвергать сомнению ее решения, чтобы найти правильное, подсказывать, но... Но не к кому было придти и просто рассказать все то, что на душе. Чтобы ее просто поняли и поддержали, искренне поддержали, без всяких там "Да, моя королева, НО.." Не нужно этого но. Это становилось слабостью Дейенерис...она чувствовала это и не могла ничего с этим поделать. Возможно, она почувствовала в ребенке тоже самое желание поддержки и не задумываясь оказала ее ей. Но ее волновало другое. Бурерожденная искренне боялась того, что о ее слабости прознают враги и один из них станет именно той спасительной соломинкой, поддержкой, которая утащит ее во Тьму, Хаос и Разрушение. Дай человеку то, что он жизненно хочет и он окажется в полном твоем распоряжении, им можно будет вертеть как угодно.
Она хотела спастись сейчас от него, но не смогла. Он был чертовски упрям, за что она его и уважала, и порою ненавидела. Например, сейчас. Нет, он не увидит её слез сейчас. Дейенерис оторвалась от подушки и резко перевернувшись села на кровати, сдвинув брови и глядя на своего рыцаря. Усталого и осунувшегося. Семеро, и кто тут еще заикался об отдыхе?
-Хватит! - строго прервала она его, махнув рукой. Властный голос должен был заставить Медведя наконец замолчать. -Теперь послушай меня, сир Джорах, - голос смягчился, но решительность из него нисколь не ушла. Дейенерис говорила уверенно, твердо и разборчиво, отчетливо выделяя каждый слог. Так она говорила, когда злилась - Мормонт должен был почувствовать это. Он слишком хорошо ее знал. -Я осмотрительна настолько, насколько считаю нужным. Если ты еще раз заговоришь об этом, я запрещу тебе со мной разговаривать вовсе. Во-вторых, я делаю то, что считаю нужным. И если я сочла, что моего внимания и участия достоин тот разговор, что я услышала, значит это так. И пилить меня за это, словно живую кость медицинской пилой, я тебе не позволяю. Так вот и ты не позволяй себе лишнего. Ты пользуешься моим расположением к тебе и мне это не нравится. Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь и сколь признательна за все, что ты сделал, а сделал ты для меня больше, чем кто-либо другой. Теперь же ты ведешь себя крайне нагло и беспардонно, совершенно забываясь о том, с кем ты говоришь, как ты говоришь и в чьем присутствии ты говоришь. Я бы попросила тебя в следующий раз следить за своим языком! - в голосе ее слышалась сталь, крепчавшая по мере того, как Королева говорила. Закончив свою тираду она вздохнула, отводя глаза и помолчала, после чего добавила, уже мягче, даже с некой скорбностью в голосе. -Доверенным лицам... Я никому не могу доверять, Джорах, и ты это знаешь. Ты сам постоянно излишне рьяно пытаешься вбить мне это. Я королева и должна сама справляться с тем, что лежит на моих плечах. Иначе...какой от меня прок? - она оборвала свою речь, моляще глядя на Джораха. Хоть раз в жизни...поддержи меня. Успокой меня. Обними... Она просила мысленно, не осмеливаясь высказать свою просьбу вслух, надеясь, что он все же поймет ее. А если нет... А если нет, то придется вновь переживать всё это самой. А еще она надеялась, что Джорах осознает, что ее задел не тот факт, что он снова с ней спорит, а тот, что он плюет на субординацию в присутствии ее подданных и союзников. Или врагов?

Неприятное, ползущее отвращением и презрением ощущение, змеей пробиралось в самое сердце кхалиси, нет, королевы, и обосновывалось там, отравляя её душу. Как... Как ему могло придти в голову ТАКОЕ?! Обвинять Дейенерис в тщеславности и глухоте, когда она добилась всего только благодаря его верности и постоянному присутствию рядом с ней.. Немыслимо! Бессилие и отчаяние сменились поднимающимся в душе гневом - огнем дракона. Дени очень хотелось вскочить, наорать на него, вытолкать взашей из своих покоев и влепить не то что пощечину, а настоящий и сильный удар, каким периодически ездили друг другу по загорелым лицам дотракийцы её кхаласара. Бурерожденную вновь захлестнула жгучая обида за отсутствие веры в её силы и в её собственный разум, и более того, за подобные обвинения. Хватит! Она должна сама принимать решения, учиться этому, на своих же собственных ошибках - только так возможно что-то понять. Пока тебя не укусит лев, ты так и не поймешь почему нельзя совать ему руку в пасть. Советы советами, но уважать её решения, её собственные решения, тоже надо. Править ей, а не Джораху, на Железном Троне сидеть ей, а не Джораху, завоевывать любовь народа ей, а не Джораху!
-И неужели ты действительно веришь в собственные слова? - вкрадчиво, обвиняющим жестким тоном спросила Дейенерис, ответно глядя ему в глаза своим фиолетовым взором дракона и тут же поднимая ладонь в знак того, что ей не требуется ответа. Вопрос был риторическим, Дени нужно было отрезвить своего рыцаря. -Когда ты мне действительно надоешь, ты узнаешь об этом первым, - мстительно сообщила она с мрачностью в голосе. -Но вот другой вопрос. Ты задумывался о том, что станется со мной, когда тебя не окажется больше рядом по той или иной причине? Задумывался о том, каково мне будет править, если бы все решения до этого за меня принимал ты, и я слепо следовала бы твоим советам? - в голосе Дейенерис царило неожиданное спокойствие, несмотря на бушевавшие внутри чувства. Холодное спокойствие каменной статуи, стоящей где-то на вершине пирамиды под открытым солнцем, без единой ветринки, непоколебимой и вечной, что даже птицы не осмеливаются приземляться там.
Дени вздохнула, выслушав своего рыцаря.
-Я не сопротивляюсь, Джорах. Но я не могу оставить, бросить на произвол судьбы людей, воздевающих ко мне свои иструженные руки, словно к богине, и зовущих меня Матерью... Mhysa... Ублюдки Ланнистеров пускай грызут друг другу глотки и тонут в междуусобицах, пока не придет их истинная королева и не наведет в Вестеросе порядок, - Таргариен успела уже остыть и вновь придти к состоянию усталости. Её эмоции и ее состояние были разорваны и перемешаны словно цветные кости в холщовом мешочке - никогда не знаешь какой цвет достанет сейчас рука твоей души. Еще совсем недавно она отдыхала и радовалась победе, с теплотой в сердце вспоминая благодарных ей освобожденных людей, а сейчас...
Дени зажмурилась и протерла глаза руками, словно бы пытаясь обрести ясность мысли и собственных чувств, но это не помогало.
Может он действительно прав?..
Но он знала, знала, что стоит ей покинуть город и он вновь будет прежним - успевшие убраться подальше господа и работорговцы вернутся и вмиг восстановят те жуткие порядки, что царили в городе. Дени понимала, что поступив так, она себе этого уже не простит. К тому же...нужно время... Её драконы хоть и выросли за время их путешествия, но всё еще были слишком малы, чтобы представлять достойную угрозу Семи Королевствам. Еще немного времени... Еще захватов - Астапор не последний город, в котором все еще есть обездоленные рабы, не люди - вещи. Все начинают с малого, ей не следует торопиться сейчас.
Произошедшее дальше и вовсе вывело кхалиси из какого бы то ни было равновесия. Она почувствовала вдруг на себе напор чужих губ, обветренных жарой Залива Работорговцев, чуть солоноватых на вкус. Дейенерис не знала, как реагировать, впав в полный ступор, и лишь через несколько мгновений, в которые она неосознанно уже было начала отвечать своему рыцарю, до неё дошло. Кхалиси быстро отстранилась и своими ручонками с силой оттолкнула от себя Джораха в грудь, глядя на него не испуганными и не осуждающими, но ошарашенными глазами. Кажется, пару минут назад она сама в мыслях просила обнять её и пожалеть, но...то было совсем иное. В горле тут же пересохло, а сердце бешено заколотилось в груди.
Это неправильно.
Она считала его другом, опекуном, своим горячо любимым дядей и советником...но..как.. Дейенерис лихорадочно моргала, сдвинув брови и всё также ошарашенно продолжая глядеть на Мормонта. Пальцы нервно смяли простыню на кровати. Таргариен замерла, как завороженная, совершенно растерявшись и не зная, что ей делать.