Да здесь же целое состояние. Под недовольными взглядами капитана Гролео, Джорах уже несколько часов исследовал трюм корабля. Ровные столбики цифр в его голове давно перестали быть таковыми, сбиваясь в кучу,  Мормонт не знал половину цен на обнаруженные им товары, остро жалея что так редко посещал рынки Вольных городов в последние годы. Когда-то он знал все цены, мог легко судить о качестве товара, знал где можно сэкономить, а где лучше не жадничать. С того момента прошло много времени, все это время цены росли и падали, меняясь. Рыцарь не купец и все-таки он был способен примерно оценить стоимость того богатства что перевозил в своем чреве Балеорион. Тигровые шкуры, драгоценные камни и слоновая кость лишь малая часть товаров Иллирио, а если вспомнить, сколько у них всего кораблей.
Тысяча? Две тысячи рабов? За свою корону дареную Турмалиновым братством Дени могла получить еще сотню Безупречных, если захочет с ней расстаться. А она не захочет, рыцарь был в этом уверен и все равно внес корону в общий список. Единственные кто не попал в перечень рыцаря, стал он сам, несколько кровных и драконы. Все остальное перед внутренним взором мужчины стремительно превращалось в армию Безупречных, в том числе и кхаласар.
- Сколько мы еще будем здесь находиться? Уже поздно. – Терпение Гролео истекло быстрее, чем закончились силы у Мормонта. Не сразу сообразив, что от него хотят, Джорах рассеяно кивнул, окидывая оставляемые им товары прощальным взглядом. Поднимаясь, он продолжал вести мысленные подсчеты еще какое-то время, ноги сами вынесли его наружу. Прогуливаясь по баку как во сне, Джорах поглаживал свою каленую бороду, слушал шум волн,  скрип мачт и, не разрывая цепь размышлений, продолжал думать. Его мысли лишали его сна уже несколько ночей подряд. Весь корабль спал, за исключением нескольких матросов, несших свой дозор на палубе корабля. Полный штиль не защищал от пиратов. Их корабли ходили под парусом, но в Узком море было достаточно галер управляемыми кнутами работорговцев.
Ощутив беспокойство, Джорах огляделся по сторонам. Горизонт оставался пуст. Небо давно облачилось в темные тона, украшая свой наряд россыпью бриллиантов. Воздух пах солью и стойким  запахом пота. Последний запах уже принадлежал не морю и звездам, а ему. 
- Завтра ополоснусь. – Ни к кому, не обращаясь, заговорил Джорах, делая простые физические упражнения чтобы разогнать кровь в затекших членах. – И постираюсь, и побреюсь…
В голосе сквозила обреченность.
День выдался долгим и он еще не закончился.  Твердо решив высказаться сегодня, мужчина спустился обратно в трюм. Дорогу к каюте Дейенерис он помнил лучше, чем к своей. Мысленно моля королеву бодрствовать, когда он придет к ней. Постучавшись, рыцарь мягко провел кончиками пальцев по грубо  выструганной доске отделяющей его от кхалиси.
На стук в дверь откликнулась Чхику. Дотракийцы не стеснялись собственной наготы, нередко с гордостью демонстрируя себя и не понимая, почему Джорах-андал зачастую отводит глаза. В его поступках не было стеснения, выросший на Севере Мормонт отводил глаза по привычке, раньше, чем он успевал подумать о своих действиях. Холодно на Севере ходить без всякой одежды. Справившись с собой, Мормонт придержал свисающий с потолка фонарь, чтобы не удариться об него головой. Понадобилось пригнуться, чтобы пройти внутрь. Чхику застыла перед ним и Ирру спит в ногах узкой койки королевы.
- Ваше величество, простите, что являюсь так поздно и тревожу ваш сон, но я могу  поговорить с вами? – Коснувшись взглядом служанок Дени, он закончил свою мысль – Наедине. У меня есть мысли, которыми я хотел бы с вами поделиться.
Замерев у двери Мормонт, не брался загадывать -  прогонят его или примут. Он собирался с мыслями слишком долго и пришел слишком поздно. Свои руки он сцепил за спиной, не зная, куда их деть. Фонарь под потолком обманывал зрение, бросая на лицо рыцаря тени, скрывая пристальный, благоговеющий перед чужой красотой взгляд. Бесконечно восхищаясь своей королевой, Мормонт сильнее сцепил за спиной пальцы в замок, украдкой сглатывая плотный ком, вставший поперек горла.
Сделав шаг в сторону, чтобы не загораживать дверь, Медведь повернулся к драконам, спеша отвлечься и опасаясь себя выдать. Все три дракона смотрели на него  пристальным, немигающим взглядом. Несмотря на то, что он сторожил их неоднократно, Мормонт испытывал навязанное   чувство дискомфорта. Казалось, драконы знают, что за мысли роются в голове медведя, о чем он думает, когда смело  смотрит на их мать – мечтая слишком часто, слишком отчаянно и каждый раз прилагая все больше усилий, чтобы сдерживать себя и свои порывы.

Отредактировано Jorah Mormont (2014-06-03 08:31:51)

Посторонившись, Джорах не смотрел, как сонные служанки кхалиси выходят из каюты. Не увидев на себе взгляд Ирри, но ощутив его, Мормонт украдкой улыбнулся, представляя, что могла подумать о нем молодая служанка. У дотракийцев не было тайн в отличие от Джораха. Служанки Дейенерис не всегда понимали, чем руководствовался рыцарь в своих решениях и просьбах подобных этой. Верные своей госпоже они были готовы хранить ее секреты, как и жизнь, они знали многое, но до сих пор не выдали ее. Любили. В последнее время Джорах из андалов слишком часто посещал свою королеву и слишком часто стремился остаться с ней наедине.
-Джорах?
Закрыв за ними дверь, Мормонт слишком быстро обернулся к своей королеве, забыв про фонарь. Покачнувшись тот своим краем задел лоб рыцаря, заставляя его негромко выругаться сквозь сомкнутые зубы.
Даже Джейме Ланнистеру это  не удалось в свое время. Не к месту вспомнил Джорах. На триумфальном турнире в Ланниспорте, медведь сломал о наследника Тайвина девять копий, Джейме о противника сломал вдвое меньше, но цели своей не достиг. Мысленно отдав лавры победителя фонарю, Джорах прошел вглубь каюты, упираясь свободной рукой в потолок, второй растирал место удара. Несмотря на то, что на улице был полный штиль, за время плавания он уже успел пересчитать своими плечами стены в нутре корабля. Большой синяк на предплечье до сих пор не прошел, когда они несколько дней назад попали в небольшую бурю.
- Моя королева… - Взгляд рыцаря коснулся округлого плечика, дошел до ключицы и перебрался  на дракона. Черный ящер завладевал вниманием кхалиси, а именно внимания больше всего хотел заполучить себе Джорах. Впрочем, не только его, но о другом Мормонт не смел,  заговаривать вслух. Желая непроизносимого всегда.  Оставшись стоять, раз сесть ему не предлагали, мужчина улыбнулся, стремясь своей улыбкой сгладить тревоги Дени отражающиеся в ее глазах, тенями ложащимися на лицо.
- Кхалиси, я думал об этом с того момента как мы отчалили   из Кварта. Вы знаете, что к посланникам Иллирио я не испытываю доверия. – Осторожно, подбирая слова начал рыцарь. – Он вполне может попытаться забрать ваших драконов, и мы вряд ли сможем его остановить.
Под «мы» Джорах подразумевал себя и еще троих кровных – небольшую армию Дени, которой она располагала в настоящее время.
- Повториться то же что было в Кварте, но финал его может быть совсем иным. Он может попробовать продать вас Джоффре Баратеону, я давно не получал писем и доподлинно не знаю что происходит в Королевской Гавани, но это поправимо, я исправлюсь как только мы окажемся в одном из больших городов. Узнаю все последние новости.
С каждым словом глаза Мормонта загорались каким-то невидимым светом, вдохновением - властвующим над рыцарем последние несколько дней. Одновременно он говорил медленнее и обдуманнее, когда  подходил к цели своего визита.
- Моя королева, вам нужна армия! Армия Безупречных…
Рабов…
- …самая преданная из преданных армий которую можно приобрести за деньги. Отдайте распоряжения Гролео, пусть он развернет корабль в Астапор. Там вы сможете нанять себе армию и когда вы приедете к Иллирио, у вас за спиной будет не четверо мечей, а сотни или тысячи. Вы и ваши драконы будете под надежной защитой.
Опустившись на корточки, рыцарь при всей своей стати, стал ниже женщины с драконом на коленях. С того момента когда Дейенерис вошла в огонь, Джорах больше не думал о ней как о девушке-ребенке и никогда не позволял обращаться к ней «дитя», несмотря на колоссальную разницу в возрасте – почти тридцать лет. Он годился ей если не в отцы, то в деды. На виске мужчины заблестели капли пота, после свежести ночи в каюте было душно или дело было не в каюте, а в тонкой ладони, оказавшейся в плену грубых мужских рук. Опустившись рядом с ней, поймав руку незаметно для себя, Мормонт чередовал доводы и мольбы, прося прислушаться к себе.
- Это займет немного времени. Из Астапора, по суше мы доберемся до Пентоса, разницы во врем….черт!
Закончить мысль ему не дали. Руки рыцаря, еще недавно лелеющие   узкую ладонь королевы, отпрянули назад. Осматривая товары Джорах, напрочь позабыл, что ему приносили еду. Какое-то мясо на палочке, темное, жесткое он быстро заглотал кусочки не чувствуя вкуса и не отвлекаясь от процесса, он по рассеянности плохо вытер руки. Сок и вкус должны были выветриться за это время, видимо не до конца. Принюхавшись, дракон решил оценить рыцаря по достоинству, прихватив зубами за пальцы. Вырвав у него случайное угощение, Мормонт отпрянул назад, слушая потрескивание и щелчки, представляющие из себя язык драконов. Не зная о чем переговаривались между собой подопечные Дени, рыцарь заметил зеленую вспышку, заторопившуюся к ним, и не удержался на ногах, спиной врезался в кровать.
- Кхалиси, не могли бы вы…. – Попросил рыцарь, не отрываясь, следя драконами. Он уже успел вволю, насмотрелся как, вылавливая из воды рыбу, они подбрасывали ее в воздухе, сжигая до черноты и только потом сжирая. Мормонт остерегался драконов кхалиси лишь в одном случае, когда они были голодны, для остального было рано. Слишком маленькие для славы Балериона и остальных.

Никто не заберет моих драконов
Слова – это ветер, но Джорах предпочел промолчать. Дейенерис и так знала эту злую правду, ему незачем было лишний раз бередить открытую рану. Драконов уже забирали, Мормонт видел как тревога, и ярость сменялись на лице его кхалиси. Ее драконы – ее дети, самое дорогое, что есть в ее жизни. По совести, Мормонт не мог назвать точную цену за одного дракона. Они были действительно дороги, бесценны, всего лишь трое на всем свете. Сколько Безупречных можно было получить за одного дракона? – произнесенный вслух вопрос равнялся предательству. Драконы бесценны, как улыбка на губах их Матери. Будь его воля он бы сообщал ей только хорошие новости, чтобы каждый день греться в тепле ее улыбки, но от того что он будет говорить ей только правду, неприятности никуда не денутся, задачи сами не решаться, Семь Королевств не покоряться. Куда большим добром с его стороны будет вовремя преподнесенная правда.
-Никто не посмеет продать свою истинную королеву и её драконов!
Вот как сейчас…
Улыбка растаяла как звезды на рассвете. На замену им пришла ярость – не буди дракона! – так говорил когда – то Визерис, его любимая фраза. Пережидая бурю, Мормонт замолчал, смотря прямо в лицо Дейенерис не пытаясь прятать глаз. Ракхаро он не заметил.
- Кхалиси, вы прекрасно знаете, что Магистр Иллирио не служит Железному трону. Он Магистр свободного города Пентос и преследует исключительно свои интересы. Вольные города живут по своим законам, в каждом из них свои господа – свои престолы. Они могут все.
Давая время своим словам дойти до нее, Мормонт продолжил, говоря одновременно мягко и твердо, словами вбивая правду снова и снова. Он уже не единожды напоминал ей, то о чем Визерис не давал забыть никому.
- Ваше королевство ждет вас за Узким морем. Здесь вы всегда будете чужой. Вам нечего делать в Вольных городах, это не ваш народ. Вы должны вернуться туда, где вам место, где правил ваш отец, где умер ваш брат, но для этого нужна армия…
…..и чтобы выросли драконы. Зная слишком мало о природе драконов, Мормонт видел, как быстро они растут, но узнавал их постепенно, не имея бесценного багажа знаний об этих существах. Только сказки и фольклор, немного истории может быть. По этим причинам рыцарь предпочел пока не упоминать их, в чем хорошо разбирался медведь это в стратегии и тактики.
- …армия Безупречных. Они умрут ради вас, прикажите вы им броситься на мечи, они и бровью не поведут, делая, как хотите вы. С таким костяком в армии, вы сможете нанять потом  еще наемников, Золотых мечей, кого угодно…постепенно…
Джорах с трудом подбирал слова, находясь в полусидящем положении на полу, он не спускал глаз со своей королевы. Все в груди замерло, только биения сердца колокольным звоном давило на виски. Вся его хваленая выдержка трещала по швам, он не мог смотреть на Дейенерис так как смотрел на Чхику, не испытывая ровно ничего. Белая ткань выглядела как насмешка, белоснежно-белая как знамя сдачи. Он сдавал свои позиции, безотрывно наблюдая, как кхалиси рассаживает драконов по клеткам. Шелковая ткань едва прикрывала грудь, твердый живот, изгиб бедер, длинный ноги – все оказалось во власти взглядов рыцаря, во все глаза любующегося открывшейся ему наготой, не моргая, страшась, что видение исчезнет, стоит ему на мгновение прикрыть глаза. Изящный изгиб спины заканчивался небольшой впадиной между крепкими половинками бедер. Маленькие груди, увенчаны темными горошинами….воздух стал еще жарче.
Она не заметила его взглядом или сделала вид, что не заметила, в любом случае пройдя мимо, Дейенерис опустилась обратно на койку, что-то ему отвечая. Ее слова доносились, словно сквозь толщу воды, далеким эхом доходя до сознания рыцаря. Ему было тяжело, жарко, он с трудом втянул в себя воздух и выдохнул его обратно, стоило руке коснуться его плеча, где под одеждой окаменели мышцы.
Спасибо.
- Кхалиси.. – Еще тише выдохнул рыцарь.
Простите меня…
Знание что Ракхаро с оголенным аракхом стоит где-то за дверьми, не остановило Мормонта. Перевернувшись, встав на колени, он не предупредил Дейенерис о своих намерениях, не дал ей возможность что-нибудь предпринять. Сильные руки оплели ее, привлекая к себе, так плотно, что металлические замки его кафтана врезались в нежную кожу. Давая почувствовать себя, Джорах одновременно стремился ощутить женщину, о которой так долго мечтал, отчаянно прижимая к своей груди. Его губы накрыли ее, сминая в жарком поцелуе, вынуждая подчиниться, он сбавил напор только когда сумел проникнуть глубже, языком гладя ее в грубоватой ласке. Поцелуй стал мягче, но в его поцелуях присутствовала жадность, словно умирающий в пустыне он пил вкус ее губ, не в силах напиться.  Мягкие прикосновения сменялись требовательными, но во всех чувствовалась страсть рыцаря. Поцелуй закончился слишком быстро, по мнению Джораха, только распалив его, когда рыцарь наивно полагал, что должно стать легче.
- Дейенерис я… - Все еще чувствуя вкус ее губ на своих, Мормонт не мог отнять ладоней от ее талии. Вот сейчас бы ему очень пригодился Дрогон.

Сил Дейенерис было явно недостаточно, чтобы оттолкнуть рыцаря, но он ее не держал, в противном случае ей   вряд ли удалось вырваться из его объятий. Ощутив толчок, Джорах отклонился чуть назад и с сожалением отнял от нее руки. Ощущая дрожь в запястье, Мормонт   расстегнул ворот камзола, чтобы ладонью растереть широкую грудь, горевшую пламенем, полыхающим где-то  внутри. Вырвать бы этот жар, бросить на землю и затушить носком сапога. Не все так просто, его жар как драконий огонь – просто так не потушить.  Во впадине меж ключицами собрались капельки пота, на правой половине груди стал, виден край трофея, полученного в то время, когда медведь сражался в рядах Золотых плащей. Шрам как одна из зарубок на пути от дома до Вольных городов, идя по этим зарубкам можно было найти дорогу домой. С того момента как Джорах бежал от правосудия Эддарда Старка количество шрамов увеличилось,  их стало больше чем за всю его прежнюю жизнь, больше чем за все войны выпавшие на его долю. Не переняв привычек дотракийских всадников, Мормонт всегда уединялся, лишь на корабле когда все вечером спускались в трюм, он окатывал себя морской водой, выставляя на обозрение крепкую грудь, плоский как у мальчишки живот с ярко вычерченной мускулатурой. Впечатление портили многочисленные отметины и темный волос, покрывающий собой лите тело мужчины.
Попытка пошевелиться отдалась напряжением в паху и новой волной жара, раскаленной медью растекающейся по  крови медведя. Желание отдавалось болью не только душевной, сколько физической -  Джорах не мог сказать какая из них заставляет его мучиться сильнее.
Удивление и страх преобразили его королеву. Из дракона Дейенерис превратилась в менее грозного зверя, затравленного, напуганного. Странно было смотреть на нее такую не испытывая ничего, все существо рыцаря тянулось к ней,  чтобы помочь, защитить, но не развеять ее сомнения относительно него. Он сделал то что сделал, ей не показалось.
Освободившись от Мормонта, кхалиси попыталась, увеличит расстояние между ними,  делая его как можно больше. Не пытаясь ей помешать, Джорах все еще не мог отвести от нее глаз, гадая какова на вкус ее кожа. Он жаждал новых поцелуев крепких и пьянящих. Из всех эмоций нашедших отражение во взгляде Дейенерис рыцаря больше всего задел страх. Она боялась его.
-Не должен был..
Нет? Удивление вспыхнуло на дне зрачков мужчины и погасло, Джорах поднялся. Брови сошлись на переносице, черты лица исказились от  едва сдерживаемых пережеваний, но в отличие от Дейенерис его голос был спокойным. Спокойным, но его разрывали чувства. Ярость испытываемая им, желание владеющее им, бесконечное почтение, светлое чувство которое он питал к своей королеве все переплелось в тугой ком душащий рыцаря.
- Нет, я должен был это сделать раньше, гораздо раньше. Когда мы пересекали Красную пустыню, в городе Костей, когда я принес тот персик, я сходил с ума от желания вас поцеловать, но сдержал себя. Потом Кварт…
В отличие от дотракийцев и остальных, Мормонт часто вступал в споры с Дейенерис, обсуждая ее действия и возможности, повышал тон, делясь своими мыслями, но чаще всего уступая. Даже с драконами, не он ее подвел в тот раз. В тот раз Джорах отправился в порт, как единственный кто владел несколькими языками и имел опыт договариваться с капитанами Вольных городов и Вестероса. Собрав информацию и изучив суда, рыцарь поспешил обратно, когда выяснился факт отсутствия драконов. В последствие он помог их вернуть, но в тот день сторожил их не он. Зная правду, Мормонт все равно не мог избавиться от острого чувства вины, часто путая это чувство с сопереживанием, воспринимая  беды кхалиси как свои. Он должен был быть с ней тогда, хорошо зная, на что способны   господа Кварта. Он не мог быть везде.
Смотря   прямо ей  в лицо королевы он шел уверенно, каждым шагом сокращая разделяющее их расстояние. 
- Я должен был вас целовать ежедневно, еженощно! Кхалиси, вы самая удивительная женщина из тех, что я когда-то встречал. Я никогда не видел никого храбрее вас, увереннее, целеустремленнее. 
Медленно приближаясь, Джорах пытался не напугать этого удивительного зверя. А ведь он испытывал щемящее чувство страха. Любуясь ею, он видел ее лицо, противоречащее языку ее тела. 
- Не бойтесь меня Кхалиси. Нет мужчины более преданного вам, в половину, более верного, чем я. Я не способен вас обидеть, не посмею причинить вам боль….
Он пытался ее убедить, словно они склонились над картой, прикидывая какое из принятых решений принесет больше выгоды их предприятию. Но в отличие от тех раз, голос медведя был мягче. Оказавшись рядом, Джорах замер возле нее, возвышаясь больше  чем на голову. Его рука потянулась к ней, несмотря на свою грубость, прикасаясь осторожно и  мягко. Найдя глазами брешь в ее обороне, он представил как откидывает край ткани. Как легким касанием  пальцев ласкает выпирающую косточку и скользит  до впадины пупка. Эту часть тела Дейенерис будто забыла прикрыть руками, чем намеревался  воспользоваться медведь. Протянув руку, Мормонт растерял свою уверенность, лицо рыцаря исказилось от внутренней боли,  в голосе прорезалась сталь. С одной стороны долг рыцаря и клятва, которую он дал, с другой…
- Я столько времени упустил, вы созданы для того чтобы быть счастливой! Я жалею, что не поцеловал вас раньше. Дейенерис…
Драконы едят не только коней и овец, даже медведю не осилить дракона.
- У меня ничего нет. Я бедняк, единственное, что я могу предложить это себя, мою верность, мой меч, мою люб…
Он не договорил, потянувшись за новым поцелуем,  стремясь закрепить свой успех, потушить внутреннее пламя. Из них двоих - неопалимой была только она

Отредактировано Jorah Mormont (2014-06-08 11:45:28)

Каждый любил по-своему. Находиться рядом, защищать и оберегать, поддерживать – иначе Мормонт не умел любить. Выполняя желания любимой, он был рад каждой улыбке посланной ему – это была ему награда. Радость на лице женщины, ее ласковый взгляд и мягкое слово, все эти мелочи закаляли мужчину, как вода и молот закаляют раскаленный добела клинок. Делая его сильнее.
Добровольно принесенная клятва обращала Мормонта слугой того кому эта клятва была принесена. Он сам давал право распоряжаться своей жизнью и пытался держать слово, опыт показал что несмотря на ценность чести, которую он нередко возводил в абсолют, Джорах с успехом втаптывал ее в грязь, когда того требовали обстоятельства. За что в последствие горько раскаивался. И все равно честь имела в его жизни по-прежнему слишком большое значение, как и любовь.
Его служение любимым, его верность королеве после принесения клятвы заставили ее видеть в нем не мужчину,  а всего лишь слугу.
От него не укрылось ее желание, он понимал, что его поцелуй не был настолько противен, насколько возможно этого хотела показать Бурерожденная. Об этом кричало ее тело, не будучи мальчишкой, Мормонт с полной уверенностью мог говорить о своей правоте. Да, он слишком сильно вжал ее в себя, за что на шелковой коже Дейенерис остались красные следы от заклепок его кафтана. Не контролируя себя в тот момент, Джорах знал что содеянного не исправить, а отметины сами сгладятся. Надо только подождать.
Рука отброшена, наградой за смелость стала звонкая пощечина. Отклонив голову в сторону, следуя за ударом, Джорах закрыл глаза, слыша -  как эхо шлепка раздается в его голове. Давно его так сильно не били, не каждому удавалось найти брешь в доспехе, так искусно загнать клинок под пластину, добираясь до плоти.
Медленно выдохнув, Мормонт выпрямился, делая один шаг назад, потом второй и наконец-то третий. Приоткрыв веки и увидев слезы, он вернул один шаг обратно, и словно натолкнувшись на невидимую стену, отступил. Рыцарь ощущал боль, но кровь не текла. Чтобы убедиться в этом доподлинно, медведь коснулся груди в том месте, где надрывно билось сердце. Только тепло кожи и ни капли крови. Хотелось дотянуться до спины и поискать рукоять кинжала там, но он не сделал этого – хорошо зная эту боль, будучи знаком с ней слишком тесно. Джорах знал что ничего не найдет и не выдернет оружие. Легче не станет. Несколько секунд всматриваясь в лицо любимой женщины, провожая слезы глазами, рыцарь с болью во взгляде повернулся к ней спиной, отворачиваясь. В его ушах все еще звучали ее слова – не прикасайся. Легче не стало, наоборот.
Не прикоснусь…. В мыслях он представлял, как силой берет ее. Удерживает своим весом  извивающееся под ним тело, как одним, резким рывком оказывается внутри нее, овладевая. Его мужское естество отозвалось на эти мысли болезненной пульсацией, распространяя мучительную судорогу по мышцам, выворачивая их и натягивая сухожилия. С телом не был согласен разум, рыцарь не был способен на такую низость, одних мыслей оказалось достаточно, чтобы напугать себя.
- Дракарис – Еле слышно произнес Мормонт, самый ближний дракон поднял голову и удивленно выдохнул дым. Заметив немой вопрос во взгляде персонажа из сказок, Джорах не повторил запретного слова. Самоубийцей он тоже было, несмотря на навязчивое желание податься порыву. Нет, он давно перестал быть ребенком, действующим по наитию или велению собственных порывов. Взрослый, опытный мужчина, когда-то он считал себя мудрым, глупея с каждым годом.
-Забудь.
Смех сам вырвался из груди, плечи затряслись. К своим годам мужчина умудрился сохранить почти все зубы, демонстрируя свою улыбку. Далеко нерадостную улыбку, отчасти она была похожа на оскал, особенно в сочетании с маской скорби, искажающей черты лица Джораха.
- Теперь я вижу, что вы не испытываете ко мне никаких чувств. Иначе бы вы так не говорили, понимая в свою очередь, что испытываю к вам я, ваше величество… - Короткое слово без рычащих букв, Мормонт умудрился искалечить своим звериным рыком. Тихое и глухое, но это было рычание раненого зверя. – Хоть немного. Я вам неприятен, но я присягнул вам на верность, я поклялся, что отдам за вас жизнь и стану проводником вашей воли. Прикажите, и я прыгну за борт корабля, но забыть…
Голос ровный менял тональность и срывался на эмоции. Повышая и понижая его Мормонт, старался говорить спокойнее, но терпел одно поражение за другим. 
-…я не буду вам врать, я не врал вам раньше и теперь не стану. Забыть – это выше моих сил. Я не смогу выполнить ваш…
Поморщившись, он знал, какое слово должен сказать вслух.
-….приказ. Мне не нужно было от вас ничего. Королевство, драконы, власть, богатство или почет.
…только ты…
- у дракона три головы. Вы гадали над тем пророчеством. На драконах летал ваш предок и его сестры, но они были не просто сестрами, они были его женами. У вас нет братьев, больше нет, но вы можете выбрать себе двух мужей.
Мормонт не стал говорить о себе, он уже сказать о верности, ничего не изменилось, повторяться он не собирался, касаясь ладонью своей щеки, как недавно Дейенерис касалась своих губ кончиками пальцев.
- Если вам… - выделив последнее слово интонацией, Джорах хотел выговориться до конца. - …станет легче от этого, я притворюсь. Буду притворяться, сколько вы пожелаете, делать вид что ничего не произошло. Мой меч ваш, я больше не нарушу данной клятвы.
Не предам снова… Перед глазами на мгновение всплыл образ Неда Старка, таким каким он был десять лет назад и меч «Лед» из валирийской стали. Когда-то и у него был клинок, из такого же метала.
- Я повинуюсь вам. – Скрипнул, перемалывая слова зубами, перед тем как проглотить сказанное, Джорах обратил внимание на дверь. – Дайте мне пять минут Королева. Я приведу себя в порядок и больше вас не потревожу. Не хочу  позорить вас перед всадниками.
Не трону, не обращусь,…жадно втянув в себя воздух, Мормонт  тяжело опустился на сундук одной из служанок Дейенерис. Руки, вжимая мозолистые ладони, прошлись по лицу и, пригладив, убрали с него волосы. Дойдя до шеи, на мгновение обхватили ее и легли на колени. Пальцы неловко пытались застегнуть заклепку на середине груди.

Отредактировано Jorah Mormont (2014-06-09 06:45:38)

-Зачем ты говоришь всё это?...
Потому что люблю, потому что хочу, как только мужчина может хотеть женщину. Дейенерис я бы любил тебя, тебе могло быть хорошо со мной. Я не могу на все закрыть глаза. Вслух он этого не сказал, уверенный что кхалиси и сама все прекрасно понимает. По-другому не могло быть. Она давно перестала быть ребенком, пережив своего мужа и сына. Будущая королева собирающаяся купить армию мужчин, не знает, как поступить всего с одним? Нет, она знала что хочет, просто сам Джорах хотел иного, напрасно надеясь на ответные чувства, на близость. Она никогда не полюбит его, как полюбила Дрого, а реакция на поцелуй это всего лишь реакция тела, она хотела не его.
Сам Джорах даже посмотреть в глаза ей не мог, слушая ее рыдания. Окаменевшее лицо рыцаря смотрело строго в пол, не видя его перед собой. Со стороны он казался спокойным, вылив часть собственных переживаний, ему действительно отчасти стало легче, только непослушные руки предательски дрожали, не справляясь с самой простой работой.
Мышцы напряглись в ответ на ее слова, четко выделяясь под тонкой кожей, сжав зубы Мормонт, приказал себе молчать. Боясь сорваться и наговорить лишнего, он слушал, в который за сегодняшний вечер  раз понимая, что он для нее только друг, не больше,   близкий человек, но и только. Его душила обида, рот наполнился горечью. Раненая мужская гордость кровила и болела.
- Кхалиси! – Ее руки   коснулись его вскользь. Отняв ладони, он сдал ей заклепку, а сам убрал руки, будто перед ним сидела не женщина, а ядовитая змея – тронь ее и умрешь. Тонкая паутина серебряных волос пахла безумно хорошо, этот запах забивался в ноздри мужчины, кружа ему голову. Он чувствовал тепло ее тела, представляя крепость ее груди и сладость темной ягоды на языке. Задержав дыхание Мормонт, выпрямился, спиной прижимаясь к неровным доскам каюты. Желание и боль смешались в диком коктейле, пытая его без всяких подручных инструментов, соблазняя, предательски толкая в спину, пытаясь опрокинуть в объятия все усиливающего желания плоти. Гоня прочь непрошеные мысли, Мормонт пытался думать о Дени как о ребенке, направляя на нее те эмоции, которые он испытывал к любой из дочерей Мейдж. Но чтобы направить эти эмоции, их надо было еще найти. Ничего – сколько не пытайся, ничего только чувства, которыми он уже напугал Королеву драконов, заставляя ее плакать, и цеплялся за него. Если он видел в своих кузинах детей, то в Дени он видел женщину. Пятнадцать лет – девушки расцветают к тому моменту, его Линессе было не намного больше, чем Дени, когда он взял ее в первый раз и брал еще много раз, много ночей подряд, в качестве своей жены. На Железных островах девочек отдают за мужчин, когда им не исполнилось и одиннадцати,  отдают отцы за своих ровесников, за достойных железнорожденных. В Вестеросе стараются выдать дочерей пораньше, соблазняя предполагаемого жениха ее цветущим видом.  Мать Джораха родила своего единственного сына в столь юном возрасте, что больше не могла иметь детей. Влюбленный в нее Джиор больше не захотел брать другой жены. Нет, Мормонт не видел в Дени ребенка, только женщину уже познавшую мужчину, испробовавшую его плоть и семя, носившую под сердцем ребенка. Дитя – язык не поворачивался так ее называть, в лагере дотракийцев она повзрослела слишком быстро, заставив Мормонта посмотреть на нее другими глазами и забыть о прощении Роберта.
Сегодня он сам прыгнет в море, без чужого приказа, так жарко ему было.
-Ты заботился обо мне..
Шпионил, потом полюбил… Он несколько раз хотел признаться в этом, и не смел.
Не могу, понимаешь?!
Он уже несколько секунд смотрел на нее, перестав хмуриться. Губы рыцаря превратились в белоснежный штрих на лице. В груди о ребра бешено билось сердце.  Пожалуй, он слишком хорошо понимал, задетый ее сравнением себя с ее отцом. Джораху не было дано примерить на себя эту роль, но сильнее всего он не хотел сравнивать себя с Безумным королем. Такого отца никому не пожелаешь, Визерис слишком много себе воображал, позиционируя всю свою семью как великих и  благородных людей, особенно своего маньяка – отца. Достаточно вспомнить, что этот Безумец сделал с Лордом Рикардом и Брандоном Старком, сколько действительно добрых людей погубил Эйрин Второй. Нет, только не отец. Он не хотел примерять на себя эту роль, только не в случае Дейенерис. Такое сравнение делало его любовь извращенной, неправильной, порочной…
- Тише. – Выдохнул он. Не обращая внимания на собственное не отступающее возбуждение, Мормонт поднялся. Она должна его простить за это, но опустившись рядом с ней на колено, Джорах легко поднял свою королеву на руки, прижав к своей горячей груди, как маленькую девочку, как любимую женщину. С самого начала он хотел только отнести ее на кровать, запутать в одеяло и уложить спать. Так он делал с девочками Мейдж, если он не может пересмотреть свое отношение к ней, он, хотя бы мог сыграть роль. Но дойдя до койки Дени, Джорах не смог себя заставить отпустить ее, растягивая мгновения. Руки бережно удерживали последнюю Таргариен, не позволяя себе лишнего. Скрывая выражение своего лица, Джорах щекой прижался к ее лбу, замерев возле койки, а после, опустившись на край, продолжая прижимать ее к себе. Сейчас ему больше всего захотелось, чтобы в комнату вошел Ракхаро и служанки Дени, но раз Кровный до сих пор не услышал плача своей кхалиси, значит, служанки нашли для него более интересное занятие.
- Я здесь. Я рядом. – Непривычно было обращаться к ней на «ты», но он говорил с ней так тихо, что она вполне могла решить, что ей просто показалось.  – И уйду, только когда ты сама меня погонишь.
Я люблю тебя Дейенерис, ты не представляешь, как сильно я тебя люблю.
- Королевские земли полны  лесов, основной цвет там зеленый, не желтый,  земли в тех краях не такие бесплодные как в Вольных городах. Королевскую гавань омывает Черноводная, она вливается в Божье Око и выливается из Черноводного залива. Берег скалист и неприветлив, но там красиво. Особенно когда солнце опускается за горизонт, окрашивая башни замка в кровавые тона.
…последний раз освещает искалеченные тела женщин и детей, невинных - перемолотых и выплюнутых войной. Реки крови и тучи воронья, прилетевшие на поживу.
Заговорил Мормонт, чтобы хоть как-то успокоить свою королеву и возможно себя. Он был в Королевской гавани сразу после битвы у Трезубца. Он видел бойню и видел смерть, убирая ее из своих воспоминаниях и описывая только самое прекрасное из того что сохранилось в его памяти.