— Сквозь болото к божьим чертогам, к морю? С сухими то ногами!?

Вопрос однорукого Адрака передавал царившие среди железнорожденных, находившихся в древней твердыне, настроения. Около двух дюжин мужчин, чьи лица покрыты грязью и застигшей кровь — своей и вражеской — стояли у входа в одну из уцелевших башен, прозванную Детской. Стояли посреди трупов врагов и товарищей, убивая и умирая. Они готовились к встречи с друзьями в подводном чертоге, если после смерти посчастливиться найти к нему путь.
Всего пару дней назад во Рву Кейлин царили совершенно другие настроения. Семь десятков мужчин радостно встречали пришедшего на подмогу сира Харраса Харлоу и его людей. Рыцарь нашел оставленный лордом-капитаном гарнизон в плачевном состоянии. Одни потомки невольников и соленных жен под командованием знатного кастеляна. Кастеляна, не поднимающегося с кровати, в муках умирая от обмазанной дерьмом и ядом стрелы болотного дьявола. Защитникам не хватало еды и железа. Трупов они оставляли на месте гибели, ибо в затопленных подвалах вместо водяных водились одни лишь огромные белые черви. Прибытие подкрепления, пускай и небольшого, казалось гарнизону спасением. Вместе с десятками бойцов под командование кастеляна перешли запасы харчей и эля, столь недостающих голодающим защитникам неприступной твердыни. Даже непрекращающийся обстрел крепости стрелами болотных жителей не мог испортить поднесенную атмосферу. Подошедшие гости пили и рассказывали товарищам по оружию истории о минувшем Вече, жарком Дорне и далеком Тироше. Рассказывали о близком мире с северянами и возможностью вернуться домой, а после волной обрушиться на богатые прибрежные земли. Хозяева в ответ делились проклятиями в адрес жителей Перешейка, чьи стрелы прервали жизнь не одного защитника. Ничто не предвещало беды, пока не затрубили в рог.
Эхом раздавался зов на мили вокруг, заставляя железнорожденных бросать кубки и кровати ради мечей и топоров. Звонкий звук железа и бряцание кольчужных колец заполонили внутренний двор, сквозь который воины взбирались на южную стену и ближайшую к ней башню. Многотысячная армия приближалась по Королевскому тракту. Шквал стрел обрушился на лезущих по стене и осаждающих крепость. Однако не все успели добраться до своих постов. Харлоу был остановлен остановился на полпути к башни. Многие вместе с ним непонимающе застыли на месте. С северной стены тоже затрубили в рог. Завязалось сражение за Ров Кейлин.

Железным людям было что противопоставить внезапности атаки. Дисциплинировать, свирепость и бесстрашие — отличительные признаки железнорожденных, с детства учившихся орудовать топором. Спустя много часов штурма захватчики смогли воочию убедиться в справедливости рассказов, которыми в детстве их пугали родители и бабушки. Без серьезных потерь островитяне отбили первую волну — прорвавшуюся через северную стену — рубя топорами и пронзая мечами захватчиков. Но железным людям не было что противопоставить количеству. С обеих сторон прорывались превосходящие числом силы противника.
Прорвав оборону южной стены, группы врагов прорвались внутрь. Вскоре в стенах крепости оказалась целая армия. Казалось, на одного островитянина приходилось десять северян, а то и больше. С именем родных островов топорщики вступали в неравный бой. Многие, прижавшиеся к стене, слово загнанные звери бросались на врага дабы нанести последний в земной жизни удар. Каждый намеревался унести с собой побольше северян. Одним это удавалось. Другие падали едва вступив в бой, или бросали оружие под натиском врага. Слишком большим был количественный перевес чтобы победить. — К Детской! — приказывает капитан окружавшим его людям, мечом и топором отводя удары врагов и нанося ответные.
— Здесь псиной крови до самого Мандера дойти хватит!, — гневно ответил однорукому выходец с Харлоу, прижав ногой к земли убитого северянина, дабы вынуть застрявший в его голове топор. Густыми каплями кровь стекала по лезвию окрашивая землю. Остановившись в нескольких шагах от входа в башню, железные выстроились полукругом, не позволяя врагу окружить себя. Каменное сооружение прикрывало их тыл. Справа, слева и спереди слышались милые ухо удары стали, раздражающие победные крики врагов и предсмертные друзей. Узкость проходов башни служили единственной возможностью отстрочить гибель и умножить славу. Но к башне ещё нужно было дойти. В окружении двух дюжин топорщиков Рыцарь медленно приближался к каменному сооружению спиной под непрекращающимися ударами мечей и мимо пролетающими стрелами. Близость смерти укрепляла веру сильней речей жрецов. "Что мертво — умереть не может" — с детства твердил ему отец, и вот он в очередной раз проникается этой истиной, отождествляя себя с мертвой паствой. Харрас Харлоу не питал надежды на победу, надежды на выживание. Он подвел своего лорда, свою королеву, и что важнее всего — своих людей. Но оставался ещё его бог и ждущие его русалки. Только одно ещё заставляло его держать в руке топор и рубить врага без надежды на победу. Желание хорошего боя! Боя, о которым сложат песни и о котором не стыдно будет рассказывать в чертогах Утонувшего Бога. И плевать, что вместо боя резня!
- Двенадцатый!, — восторженно извещает железнорожденный воин, стоявший по левую от капитана рука, о дюжине убитых им волков. Обернув голову, Харлоу заметил как они достигли цели. По одному топорщики входили в башню сквозь дверной проем, пока другие прикрывали их своими щитами. Пускай уже проиграно сражение, но бой ещё длился.

И вот он Север.
Последние месяцы сердце Алисанны рвалось именно сюда, откуда лежал путь домой. Путь, который она готова была проделать, заплатив любую цену. Но оказалось, что просто не будет. Просто никогда не бывало. Те самые страхи, что не давали Алисанне спать по ночам после вестей о захвате Медвежьего острова, с новой силой окутывали ее, заставляя мысленно метаться – живы ли ее дети, живы ли ее сестры, есть ли вообще, к чему стремится?
Страх был живым. Неприятным. От него потели ладони, в которых был меч. От него сердце противно ныло, заставляя терять концентрацию.
Север должен был встретить их, как дом родной, но Ров Кейлин стал препятствием, благодаря железнорожденным. Что ж, случилось именно то, чего опасалась Алисанна, и не только она. Север был захвачен, пока те, кто должен был его защищать, боролись невесть за что, когда жизнь их сюзерена уже не принадлежала ему. Месть от боли не исцеляет, а вот убивает – легко. и разрушает прошлое, лишая будущего.

Под ногами хлюпала грязь. В душе хлюпала боль.
Но лить слезы не было ни времени, ни сил – все уходило на то, чтобы выбить врагов оттуда, где им не место. Единственный пусть на Север, если не считать водной стихии, был перекрыт, что совершенно не радовало северян. И с этим следовало что-то делать. Напомнить железнорожденным, что они тут непрошеные гости.
Северянам сыграла на руку внезапность. Или у пиратов не было разведчиков, или на суше они были совсем не сильны, но в конечном счете именно внезапность стала главным козырем северян, а затем количество. Вот только упорства у железнорожденных было гораздо больше, чем у разленившихся ланистеровских воинов, и Ров Кейлин все еще держался под натиском законных хозяев. Те рвались в бой. Но захватчики все еще отбивались.

Кажется, эта проклятая война просто никогда не закончится. Алисанна прижалась к обломку стены, пытаясь отдышаться. Грязь, кровь, пот – она ничего из этого не чувствовала, готовая продолжать бой, но вот тело, тело напоминало, что ему нужно немного передохнуть, иначе не будет никакого толку. Медведица прикрыла глаза, считая до десяти, пытаясь думать о том, что ее успокаивает. Но улыбающиеся лица детей не помогали, доводя лишь до желания идти дальше, исступленно молотя тех, кто пришел на ее земли, когда им тут было совсем не место.
Из зыбкого состояния вне мира Алисанну выдернул шорох. Женщина напряглась, тут же поднимая меч. Кончик замаранной кровью стали уперся в грудь Бриндена Блэквуда, но тут же был отведен в сторону. Мормонт лишь сердито выдохнула:
- Рисковал. – Она прислушалась к звукам боя, пора было возвращаться, но ее беспокоило что-то. Все-таки не зря ее отсюда пытались теснить, только тогда у Алисанны не было времени подумать. Она внимательно осмотрела пространство, пытаясь прикинуть, что к чему, вспоминая, как была тут, когда северное воинство шло на войну. – Мне кажется, тут можно пройти, обойти топь и пройти дальше, зайдя железнорожденным с тыла. – Алисанна оглянулась на Блэквуда. Решение было моментальным, совершенно не взвешенным, но следовало что-то делать. Северян было больше, но железнорожденные упирались яростно, и это могло затянуться надолго. Этого «долго» у них никого не было. – Идем?

Раз уж выпала злая судьба бесславно сгинуть посреди болот, хоть псов с собой заберу побольше, — думал Харлоу, неловко отступая спиной назад к башне, в стенах которой он не видел спасения, но видел возможность несколькими минутами продлить жизнь. Около двух десятков футов отделяли его от желанного прохода, не больше минуты ходьбы, но непрекращающаяся атака заставляла тратить на преодоление расстояния куда больше времени. Разбросанные вокруг трупы товарищей тревожили ум, недовольство грызло железнорожденного. Все труднее капитану было сдерживаться, дабы не рвануть в самую гущу врагов. Он не надеялся ни на прибытие королевы, слишком мало она взяла с собой рубак; ни на Железный Флот или флотилию лорда Харлоу, слишком далеко были их судна. Затягивание боя ничего не даст, разве позволит убить побольше врагов. Впрочем, и это представлялось достаточным поводом, чтобы прорываться к башне.
Поведение северян лишь усиливало безрассудное намерение рыцаря. Раздражающие победоносные крики заглушали звон стали, знаменуя конец сражения. Забросав противника трупами, северяне со всех сторон приближались к башне.
Итак, — думал островитянин, приближаясь к каменной башне. — Пора напомнить крестьянам кем они есть.
Сражение уже проиграно, это было очевидно. Харрас мог лишь рассчитывать отстрочить свою гибель и гибель товарищей на короткое время. Время, которого будет достаточно, чтобы в очередной раз свирепостью и доблестью вызвать зависть соперника их бога. Пускай щенки возомнили себя воинами, в островитян ещё оставалось время убедить их в ошибочности этого мнения. Одно дело воевать с такими же как они крестьянами, другое с железными людьми. С теми, кому война представлялась ремеслом, а не долгом.
Отведя топором вражеский удар, островитянин насквозь пронзил темной сталью меча горло северянина. Не мешкая, Харлоу вытянул окровавленный клинок и подставил его под рубящий удар, вонзая топор в бедро рубаки. Северяне не давали время на передышку, наступая один из последних, если не последний, отряд защитников. Многие железные люди пали на подходе к башне. Другие скрывались за каменным проходом. Что же, вскоре со всеми ими он будет пировать в чертоге. Харлоу собирался рвануться на несколько шагов вперед, к ближайшему противнику, как слова другого капитана его образумили. 

— Дверь за собой запри, —  принимает предложение весельчака Зигфри, протискиваясь в каменное сооружение между двух топорщиков, щитами прикрывавших капитана от стрел противника. Ведущая в башню деревянная дверь не могла долго сдерживать захватчиков. Она совсем не могла их сдерживать. Но не защиты ожидали от башни, а преимущества. Возможности драться с врагом лицом к лицу, а не рубить перед собой и одновременно отбивать удары сзади. Долгая и крученая лестница не позволяла выстроиться в ряд более чем трем-четырем мужчинам. Под ударами топоров железные люди прервали жизненный путь не одному северянину, преграждая лестницу телами убитых. Но с каждой новой волной атаки ступеней оставалось все меньше. Все меньше оставалось и самих защитников.
После каждого удара островитяне отходили за спину товарищей, делясь с ними славой и переводя дыхание. — Сука!, — слегка пошатнулся, когда поднятой ногой не ощутил ожидаемую ступень. Коридор, не больше тридцати футов длинной. Помещение, за которым железным людям уже некуда отступать: стены и оконные приемы с одной стороны и северяне с другой.
Оглянувшись, Харлоу насчитал не больше десяти соратников. Северян он и считать не стал. Благо, в помещение не могли поместиться все они разом. Возвышаясь на голову над остальными товарищами, рыцарь чувствовал себя относительно уютно. Высокие потолки позволяли хорошенько взмахнуть топором, в чем он убедился не ощутив стены поднятым вверх клинком. Захохотав, рыцарь опустил левую руку. Он бегло рассматривал вбежавших в помещение противников, поочередно указывая на них острием меча, пока не остановился на одном из них. — Гребень! — оскорбительным, по мнению капитана, словом обратился к врагу. Знать всегда легко отличить от простолюдина, как на островах, так и на континенте. Негоже убивать крестьян, когда северный лордик сам напрашивается, чтобы его прирезать. — Ты истечешь кровью словно свинья. А после, я сделаю из твоего черепа ночной горшок!

Отредактировано Harras Harlaw (2016-12-20 17:22:13)

Алисанна от удивления, что Бринден раскомандовался, дар речи потеряла. Смотрела на лорда Речных земель, но так и не успела ему ничего сказать. Тот уже все решил, будто знал эту местность лучше всего.
- Бринден, стой!
Но Блэквуд уже вошел в раж, помчался дальше.
Да, он был прав, тут было болото, и твердой земли была, действительно, лишь узкая полоска. Но обходной путь все равно казался Алисанне более рациональным, чем попытка идти на пролом. Железнорожденных было меньше, но это все еще не повод подставляться под их стрелы, сокращая количество северного войска. Жаль, что азарт уже бил в голову мужчинам, мнящим себя победителями по жизни. Да, Блэквуд был хорошим воином, но он не знал, что из себя представляли железнорожденные. И у Алисанны болезненно ныло сердце в предчувствии какой-то беды. Но понять, что к чему, женщина не могла, чай не провидица. Просто поспешила следом за Блэквудом, кляня его всеми словами, что только всплыли в голове.

Их и правда было много, но подступы к башне были слишком оголены и северяне оказались беззащитны. В ближнем бою у них было свое преимущество, но не тогда, когда было приличное расстояние. Воины падали, смертельно раненые или сразу убитые, а Алисанна переступала через них, стремясь вперед, и все еще жалея, что нужно было идти в обход, а не переть напролом. Она прикрывалась щитом, но тот был уже изрядно потрепан, и только разлетелся на две зеленые половинки, расколов гербового медведя, после очередной встречи с кракеном. Под ногами мерзко хлюпало болото, просачиваясь отовсюду.
Стрела, пущенная откуда-то со стороны, чиркнула по кольчуге, уходя по касательной, распарывая рубашку выше локтя. Алисанна не сразу поняла, что случилось. Остановилась, удивленная, глядя на руку, которая сочилась кровью. А потом отмахнулась, не первая такая рана и уж точно не последняя. Бывало и хуже, и ничего, жива до сих пор. А это просто царапина. Кракены не дорнийцы, о которых рассказывают много, хотя ни одного Медведица не видела в живую. Кракены не смазывают наконечники стрел змеиным ядом. А царапина не повод останавливаться.

Было ли поводом предчувствие? И ведь ничего подобного Алисанна не чувствовала, проснувшись. Тогда лишь под ложечкой сосало в предвкушении битвы, а вот сейчас… словно свернули не туда, словно потерялись в событиях, словно подошли к краю так близко.
Мормонт нагнала речного обитателя, едва не силком оттащив его из-под летящего в них камня, железнодоржные защищались, как могли. Правда, им это не особо помогало, но двери башни были заперты, что осложнило дверь северянам.
- Эй! – Алисанна дернула Блэквуда, пытаясь вытряхнуть его из куража боя. – Собираешься расшибить голову о ворота или дать им расшибить голову булыжниками? Блэквуд, ты в следующий раз помни, что это не Речные земли, тут все не так явно и не так просто. Тот клочок земли мог привести нас к победе, а теперь как будем лезть сюда?

Северяне рвались в бой, северяне выигрывали. Это было очевидно даже ослу. Но отступать Зигфри не планировал, как и уцелевшие Кракены.
- Сомкнуть щиты! - гаркнул Зигфри. - Если вы, ублюдки, думаете, что Кракены желают полетать, - то глубоко заблуждаетесь. Давайте, парни, вдарим им! Сигурд, хватай копье, будешь вышибать! Том, Бьярки, ко мне. Стена щитов! Сигтрюг, твой "бородач" нам тоже пригодится!
Отчаявшиеся сыны моря готовы были на любое безумие, лишь бы утащить побольше "волков" в морскую пучину. Вернее, в болотную. Пока пятеро бойцов собрались держать натиск, остальные отдыхали и готовились заменить павших. Три побитых щита сомкнулись в единую стену, пробить которую можно было только убив их носителей. Ширина двери не позволяла пройти разом больше двух человек. Либо трех. Но тогда нападавшим пришлось бы протискиваться, что сковало бы их движения и повлекло бы гибель.
Три воина навалились на врагов, не давая им ни пройти дальше, ни сделать добротный взмах оружием, а образовавшаяся давка на лестнице не позволяла стоящим сзади ни ткнуть копьем обороняющихся, ни продохнуть. Нет, сир Блэквуд сделал ошибку, привлекая за собой людей. Та пара-тройка северян, что успела просочиться через дверь, образовала затор. Удары тяжелой двуручной секиры обрушивались на их головы, а тычки копьем в живот и пах наступающих, если не убивали мгновенно, то просто выводили северян из строя. Дюжие железнорожденные в первом ряду толкали врагов щитами, заставляя тех пятиться назад. Время от времени, кто-нибудь из щитовиков или бил топором по шее зазевавшегося врага, или колол длинным и узким кинжалом под щитом. Возможно, северяне их бы смяли, рано или поздно, если бы не товарищи, готовые подпереть своим плечом "живую стену". Ситуация сложилась так, что северяне должны были или завалить железнорожденных трупами, или отступить, перегруппироваться и снова пойти в атаку.
От коварного удара ножом под колено рухнул Том. Как знать, сумели бы "лютоволки" прорваться на этаж, если бы вовремя не подскочил Бьорн. Мощным тычком умбоном в лицо, он ошеломил сунувшегося было северянина, а удар Сигурда  докончил начатое. Тома оттащили, на его место встал Бьорн.
Зигфри навалился на щит, не давая стоящему перед ним противнику пошевелить руками. Время от времени, он наносил кривые удары топором, но эффекта от такой не прицельной  рубки почти не было. Он чувствовал, что кто-то особо прыткий порезал ему бедро. Кровь замочила штанину, стекала вниз, по сапогам на пол. Но он стоял. Что такое нога по сравнению с жизнью? Без ноги человек может прожить, а вот без жизни, как бы странно это ни звучало, - нет. Потому единственно, что ему оставалось, - это держаться.
- Держать строй! - хрипел он. - Не давать собакам протиснуться!

[indent] Пот заливает глаза; Бринден отирает лицо о рукав, и нескольких мгновений, потраченных на это простое действие, достаточно, чтобы усугубить его положение. Едва он поднимает взгляд, как видит перед собою серебристый росчерк лезвия. Его собственный клинок мгновенно взвивается вверх, блокируя удар противника, но недостаточно быстро, недостаточно ловко – железнорожденный крупнее Бриндена, и Бринден отлетает к стене, размыкая мечи.
[indent] Умом он понимает, что устает, но, разгоряченный боем, усталости этой не чувствует. Минутное поражение распаляет его, и Бринден возвращает долг с троекратной силой, выбивая оружие из рук врага. Неожиданно они оказываются так близко друг другу, лицом к лицу, будто давние знакомцы – вот-вот склонят головы и обменяются парой шуток. Места слишком мало, чтобы совершить движение мечом и не задеть никого из своих, и Бринден, недолго думая, бьет железнорожденного в подбородок острым краем щита.
[indent] Где-то слева мелькает Алисанна, он узнает её длинные светлые волосы, сплетенные в косу, и ловит себя на глупой неуместной мысли: как их ещё не обрезали случайно взмахом клинка? Это наша земля, – звенит у него в ушах, или это звон стали или смерть так гудит повсюду воплями, плачем, ругательствами, будто пчелиный рой.
[indent] Пространство съеживается до невозможного, развернуться можно с большом трудом, и длинный меч уже не кажется Бриндену таким удобным оружием, как это было снаружи. Он продолжает удавшуюся ему ранее тактику, стараясь пользоваться щитом и как защитой, и как оружием, и зло чертыхается, споткнувшись в который раз о труп – свой или чужой, не имеет значения. Нас слишком много. Обоих сторон. Но как расчистить замкнутое помещение?
[indent] – Тесните их к окнам! Пусть полетают!
[indent] Слава богам, башня была не только оборонительной, но и обзорной, так что в каменной кладке были прорезаны не просто бойницы, а довольно широкие отверстия. Бринден посчитал благословением то, что Ров был заброшен – ни решеток, ни стекла.
[indent] Отвлекшись ненадолго, Бринден ловит удар затянутого в кожаную перчатку кулака по губам; он чуть не роняет щит, но успевает крепко сцепить пальцы. Ему удается устоять, солёная кровь заполняет рот и Бринден сплевывает её на пол с усмешкой. Вот он, вкус сражения. Вот он, вкус жизни. Следующие минуты боя мужчина впоследствии будет вспоминать словно под мутной пеленой. Вихрь движений, взмахов, капли крови, оседающие на одежде. Коварный удар, взрезавший кожу на боку, и ещё один, скользнувший по груди – не глубоко, повторяет себе Бринден, царапина. Крики нарастают вокруг диким шумом, забивают его, наполняют яростью и безумием, удар и смерть, удар и смерть, удар и смерть.
[indent] Пока наконец сам он не падает под натиском чужого меча и не бьется затылком о камень, теряя сознание, успевая лишь робко испугаться: неужели я умру? Вот так, просто и быстро?
[indent] Уж лучше бы от лапы медведя.