Game of Thrones ∙ Bona Mente |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Game of Thrones ∙ Bona Mente » Дай мне испить красы твоей » we can be...
1. Участники эпизода в порядке очереди написания постов: Tyrion Lannister, Sansa Stark
2. Хронологические рамки: some month after the wedding, king's death and trial
3. Место действия: Dorne, Water Gardens
4. Время суток, погода: sunny, hot and wet
5. Общее описание эпизода: I can be good to you. You can be kind to me. We can be gentle to each other.
Отредактировано Tyrion Lannister (2016-10-30 15:50:22)
Я — есмь. Ты — будешь. Между нами — бездна.
Я пью. Ты жаждешь. Сговориться — тщетно.
Нас десять лет, нас сто тысячелетий
Разъединяют.— Бог мостов не строит.
Ветер крепчал.
Море у подножия замка пенилось, бурлило и рычало. Оно билось о каменную кладку, зло рассыпая морскую соль, шепча, моля, ругаясь. - "Ты страшно меня раздражаешь" - словно бы говорило оно замку. - "Убирайся прочь, творение рук человеческих, не мешай мне, не мешай!" и с неустанной силой продолжало свои атаки. Одна из волн поднялась особенно высоко и с треском обрушилось около одного из балкончиков, обдав мириалами мельчайших брызг человека, спящего совсем рядом с балконом. Человек вздрогнул и проснулся, удивленно облизнув ставшие вдруг солеными губы. Спросонья ему показалось, что они окровавлены.
Дни в Водных Садах казались Тириону практически бесконечными. Принц Доран почти не показывался, предпочитая сидеть в солярии и смотреть на играющих у воды детей, среди красных апельсинов и мангровых деревьев. В солярии все время стоял густой апельсиновый дух, они падали на прекрасный мраморный пол и лопались с сочным звуком, и принц вздрагивал, когда сок попадал на его голые ноги - подагра усеяла его ступни уродливыми шишками, костяшка у большого пальца и щиколотки опухли так, что казались большими шарами, кожа на опухолях натянулась и лоснилась, и пальцы казались багровыми виноградинами, которые грозили вот-вот лопнуть. Лед не помогал, принц дремал и отказывался разговаривать с кем-либо.
Куда хуже дела обстояли с Оберином Мартеллом. Принц все еще лежал в тяжелой горячке после ранения, нанесенного ему Горой - и хоть мейстеры и уверяли, что принц скоро поправится, рука Оберина заживала плохо, чем раздражала его до крайности. Тирион сомневался, что принц сможет управлять ею как и раньше. Эллария, изведшаяся в пути, не спавшая и не евшая какое-то время, беспокоясь за своего любимого, тоже хворала - тяготы и волнения спровоцировали тяжелый выкидыш, и по слухам, младенец, что исторгло ее чрево, был мужеского полу. Она ходила по залам грустной и печальной, глаза ее были полны слез, и Тирион иногда составлял ей компанию, стараясь хотя бы разговорами и не смешными шутками хоть немного ослабить тугой узел ее неподъемного горя.
Принцесса Мирцелла и принц Тристан проводили практически все время вместе - в Дорне была шумная компания молодых людей. В нее были вхожи дочери Оберина - Обара, Тиена, Нимерия и Элия. Замыкали компанию принцесса Арианна, Сильва Сантагар и Санса. Санса Старк, принцесса Винтерфелла, его нареченная жена - в Дорне ей дышалось легко и свободно, и эта милая девочка все чаще улыбалась.
Санса формально продолжала оставаться его женой. После пантомимы, что с таким успехом прошла в их первую браную ночь, многие остались в святой уверенности в том, что Санса и Тирион действительно муж и жена, и как супругам им были выделены одни покои на двоих. Благо, покои состояли из нескольких комнат и солярия - Тирион уступил супруге кровать и занял широкую тахту в соседней комнате, они не очень-то пересекались у себя, не совпадая графиками - Тирион спал мало, уходил на рассвете, пропадал в библиотеке. Но иногда они все-таки встречались, и эти встречи были достаточно приятны и безукоризненно вежливы.
Тирион выругался сквозь зубы и встал. Он заснул в одежде, зачитавшись - как и был, одетый, он подошел к небольшому столику, налил себе воды и принялся глазеть на шторм. Иногда ему доставалась порция брызг.
Он уже почти готов был снова лечь, как из соседней комнаты ему послышались жалобные всхлипы.
Сансе снились дурные сны — теперь уже не каждую ночь, и все же прошлое отступало неохотно. Его призраки, казалось, истаивали под жарким полуденным дорнийским солнцем, растворялись в сладком соке спелых апельсинов, прятались, напуганные звонкими веселыми голосами и плеском воды; где-то там, за Красными горами Вестерос по-прежнему раздирала на части война, но Санса, огражденная от ее вестей и тревог, порой почти забывала об этом.
Тончайшего шелка, фруктов, которых она никогда не видала и, уж конечно, не пробовала на Севере, беспечных разговоров и музыки было достаточно, чтобы отогнать кошмары при свете дня, но по ночам они часто преследовали ее снова.
Море было неспокойно, оно гудело и с ревом бросалось на скалы, а Сансе чудилось, будто это толпа беснуется в Королевской Гавани — хочет забить ее камнями, порвать на части, хотя она ничем не заслужила их ненависти и гнева. Но вот море человеческих тел расступилось — и зеленое пламя великой стеной взметнулось над Черноводной, все заволокло дымом, и прогорклый пепел кружился в воздухе, как снег, забивался в рот и нос, мешая дышать. Новая изумрудная вспышка сменилась сталью — в холодном сиянии нетрудно было узнать Лед, меч ее лорда-отца, — а затем переливчатым светом хрусталя.
Они все были здесь, на ступенях великой Септы Бейлора — Джоффри с мерзкой ухмылкой приказывал ей смотреть на что-то вдали — она сначала не разобрала, что за всадник приближается к ним по пустым улицам, а когда разглядела, ноги у нее подкосились — это был Робб, и к телу его была пришила голова лютоволка.
Белые ступени окрасились алым и черным, резким порывом холодный ветер толкнул ее в плечи. Санса чувствовала солоноватый вкус слез на губах, от них же щипало глаза и обжигало горло.
«Целуй», — сказал Джоффри, протягивая ей Вдовий плач, а она будто увязла в пролитой крови — не могла сдвинуться с места, не могла отвести взгляда от брата и только шептала, всхлипывая: «Что они сделали с тобой, Робб, что они с тобой сделали!..».
Теон Грейджой стоял рядом с молодым королем — он улыбался своей красивой улыбкой, показывая ей двух убитых мальчиков. «Винтерфелл мой», — похвалялся он.
Следом с надменной улыбкой из тени вышли королева-регент и, отставая всего лишь на шаг, Илин Пейн. Санса поняла все еще до того, как обернулась и увидела Эддарда Старка, склонившего голову, и в отчаянии закричала: «Нет! Пожалуйста, не надо! Вы обещали мне! Я сделала все, что вы хотели, я написала брату и матери, я уговорила отца признаться в предательстве — и вы, вы обещали его пощадить...»
И разом оцепенение спало — она бы метнулась к отцу, но чьи-то руки грубо держали ее на месте, и голос Джоффри с издевкой и злостью шипел у нее над ухом «Смотри! Смотри же!».
Она молила о милосердии и пощаде, но все только улыбались ее горю.
«Нет!» — хотела закричать Санса еще раз, но с губ не сорвалось ни звука. Вздрогнув, она проснулась, задохнулась влажным морским воздухом и разрыдалась. Уткнувшись лицом в подушку, она не могла унять ни слез, ни душивших ее всхлипов, и найти сил подняться, чтобы выпить воды или умыться.
Когда Тирион успел войти в покои, она не слышала, но чувство чужого присутствия заставило ее резко поднять голову.
— Милорд? — севшим от слез, слабы голосом спросила она в недоумении. — Я... — новый всхлип оборвал ее, и продолжить вышло не сразу. Девушка села, прижав одной рукой к груди легкое покрывало, другой спешно вытирая щеки и оправляя спутавшиеся волосы. Неловко было, что он застал ее такой. — Мне приснился дурной сон, — только и всего, это не стоит вашего беспокойства, милорд. Еще не просохли мокрые дорожки на щеках, еще дыхание по-прежнему судорожное, но она уже по привычке натягивает поверх ночной сорочки свою учтивость. Кого она только пытается этим обмануть. — Простите, если разбудила вас.[AVA]http://66.media.tumblr.com/b38b8db8d6aa3b3848227f5d326e2671/tumblr_mzx1ty5jj01rtl2gqo3_250.gif[/AVA]
Слова горели, как под ветром свечи,
И гасли, словно ей легло на плечи
Все горе всех времен. Мы рядом шли,
Но этой горькой, как полынь, земли
Она уже стопами не касалась
И мне живою больше не казалась.
Ветер завывал, волны вторили ему в унисон.
Тирион тяжело вздохнул и раскрыл ящик около стола, а затем пошлепал босыми пятками по направлению к спальне. Он ни о чем не говорил, в голове его не было ни единой мысли, он молча подошел к ложу, и в тот же момент Санса села на кровати, хватая ртом воздух.
— Милорд? - спросила она и всхлипнула. Голос ее был хриплым, осипшим от слез. - Мне приснился дурной сон. Простите, если разбудила вас.
- Я знаю, - ответил ей Тирион тихо и, взобравшись на кровать проворной обезьянкой, утер ей слезы прихваченным платком. - Мне здесь они тоже часто снятся.
В ту, самую первую их ночь, он испугался не на шутку. Санса стонала, металась и кричала так, что было слышно замковой челяди. Тогда маленький Ланнистер всерьез подумал, что в их с супругой покои забрался чужой, но когда он ворвался в спальню с кинжалом в руке, там не было никого, кроме Сансы, которая металась так, что лоб ее стал пылающим. Она успокоилась довольно скоро, но Тирион еще долго стоял в углу ее покоев, опасаясь повторения припадка. Санса спала крепко, и не проснулась даже тогда, когда он отер ее лоб прохладной тряпицей, но это не радовало, а пугало. Ее кошмары как-то перекликались с его собственными, да вот только он просыпался от того, что скрипел зубами.
- Нет! - кричит Санса во сне, всхлипывая. "Ты не мой сын, и Утеса тебе не видать, как своих ушей!" - говорит безжалостно отец в его собственном сне, и Тирион кусает губы до крови.
- Не надо, прошу вас! - молит Санса кого-то неведомого. Тириону чудится звон монет, их много, очень много, они сыплются на каменные плиты с тяжелым звоном, просачиваясь сквозь пальцы голой, растрепанной женщины с забрызганными семенем бедрами, и среди этих серебряных монет издевательски поблескивает один-единственный, новенький золотой.
- Робб! Бран! Рикон! - зовет Санса. "Джейме, помоги мне! Джейме, помоги!" - кричит безмолвно Тирион, а перед ним расстилается панорамой бескрайнее окно небесной камеры Орлиного Гнезда. Синева звала его, манила к себе невидимыми пальцами, ветер издевательски бил в лицо и забирался под одежду, а на стене прыгали буквы: "Боги, помилуйте меня!", написанные кровью какого-то несчастного, попавшего сюда. "Золотые руки всегда холодны, ну а женские - горяч!" - поет Мариллон, и Шая смеется, ласково и тихо, обнимая его, обвиваясь вокруг его тела кольцом, словно змея.
У каждого из них были свои кошмары, и в этом они были похожи.
Тирион отер слезы Сансы тряпицей, а затем смочил ткань в чашке для умывания, что стояла на прикроватном столике и аккуратно коснулся ею разгоряченного лба супруги. Они были вдвоем на одной кровати, ночью, сквозь тонкий муслин ночной сорочки Сансы просвечивало решительно все, но никому из них не было до этого дело. Санса была бледна как смерть, казалась привидением, дрожь колотила ее как лихорадочную больную, но она смотрела за движениями его рук во все глаза, все еще частично затуманенные сном.
- Вам часто снятся кошмары, - пояснил он бесхитростно, промокая ей лоб. - В последнее время намного реже, но в первый раз вы меня напугали. Совсем все плохо, да? Что вы видели? Вы так плакали, что даже погода за окном прониклась и расчувствовалась вместе с вами.
Шутка прозвучала неуклюже, но словно бы в подтверждение его слов, из солярия в комнату ворвался соленый ветер.
Отредактировано Tyrion Lannister (2017-03-06 00:00:44)
Санса вздрогнула, когда Ланнистер коснулся ее лица, но не отстранилась и не сопротивлялась. Кошмарные образы все еще кружили вокруг нее, будто вороны, но голоса их доносились тише и тише — присутствие и прикосновение живого человека отгоняло призраков ночи куда лучше, чем одиночество.
— Спасибо, — прошептала она, наблюдая за движениями мужа из-под полуопущенных ресниц, — чуть удивленно, потому что руки у Беса осторожные, теплые. Санса подтянула колени к груди — она уже не плачет навзрыд, но дыхание ее, хотя и стало спокойнее, все еще было прерывистым.
И ему снятся кошмары тоже — Санса смотрела на Тириона взглядом уже более живым и осмысленным, чем минуту назад, и удивление в ее глазах накатило новой волной. О том, что снится ему, она никогда не задумывалась, а он не давал ей повода — избавил ее от того, чтобы стать свидетельницей всего, что мучило его по ночам.
Санса просто кивнула — едва ли она могла бы скрыть свой беспокойный сон от супруга. Покои одни на двоих, хотя он и предпочитал проводить ночи в смежной комнате — за последнее девушка была ему благодарна. Как и за то, что старался ее не тревожить. Когда-то Тирион пообещал, что не причинит ей зла — и Санса, не покривив душой, могла бы сказать, что этого обещания он не нарушил. Он всегда был к ней добрее многих.
Она никогда бы не заговорила с Ланнистером о преследовавших ее дурных снах сама, не стала бы жаловаться и делить свое горе с тем, чья семья была причастна к гибели ее семьи. Не застань Тирион ее врасплох, она притворилась бы спящей. Наверное, он ушел бы, если бы она попросила его об этом, если бы сказала, что его присутствие ей невыносимо — так же сдержанно, как тогда после свадьбы, когда она набралась смелости спросить: что будет, если она никогда не захочет разделить с ним ложе?
Но многое с тех пор изменилось. Он был Ланнистером, и Ланнистеров Санса ненавидела, но к Тириону все же привыкла. И даже, наверное, доверяла ему, раз его присутствие немного, но успокоило ее. Да и что толку было таиться, когда он знал о ее кошмарах — а догадаться, о чем они, наверное, не было трудно.
Буря на море не думала утихать, и каждый порыв влажного мятежного ветра, который врывался в покои, был для девушки как глоток свежей воды. Прежде чем ответить, она несколько мгновений настороженно разглядывала супруга, помедлила, а после опустила взгляд к своим рукам, сжавшим покрывало:
— Бунт в Королевской Гавани, обезумевшая толпа, которая хотела меня растерзать, — за что, за что они только ее ненавидели? — Дикий огонь над Черноводной. А после я видела их всех, — голос зазвучал глухо, и плечи ее напряглись. — Отца... Его казнили на ступенях септы Бейлора. Робб... — Санса по-прежнему глядела на свои руки, но на деле — будто бы сквозь них. Девушка покачала головой и сглотнула, прежде чем продолжить — комок в горле мешает ей говорить. — Они убили его и пришили к телу голову его лютоволка, — против воли она скривилась, и новая соленая капля сбежала по ее щеке. Санса всхлипнула, но не заплакала вновь. — Бран и Рикон — Теон Грейджой убил их, а тела изуродовал, — пальцы, сжимавшие покрывало, побелели от напряжения, но едва ли в темноте это было заметно.
Взгляд на Тириона она подняла лишь в последний момент, когда задала ответный вопрос:
— А что снится вам, милорд?
Вы здесь » Game of Thrones ∙ Bona Mente » Дай мне испить красы твоей » we can be...
