[indent] Путешествие будет долгим и безрадостным – это Кейтилин знала наверняка. У нее ничего не было, у нее никого не было; одни только сердечные боли, но ими разве ж согреешь себя сырыми и скучными вечерами? Участь вдовы безрадостна, участь матери, потерявшей детей, безрадостнее дважды. Кейтилин Старк не была первой, кто потерял мужа и ребенка, но осознание собственной сопричастности к таким же несчастным не делало ее ношу ни легче, не приятнее. Ну да ладно. Она отвыкла себя жалеть и не просила этого у других. Она уезжает, и, может, Роббу так даже будет проще.
[indent] Сундуков на сей раз было поменьше: ее прошлое расставание с Риверраном пришлось на исход зимы, но вещей было так много, как будто она отправлялась не просто на Север, но и за саму Стену. Не все платья ей, конечно, потом пригодились: многие из них казались почти детскими для леди Винтерфелла и супруги Хранителя Севера, в некоторых же было попросту холодно. Гребни и ленты, иглы и нити, башмачки и рубашки, молитвослов и еще какая-то книга… Куклу, подаренную в семь лет отцом, она взять побоялась, вдруг кто увидит, что у леди Старк с собой какие-то игрушки. Но пару речных ракушек с побережья Трезубца она все же взяла и упрятала на дно сундука, потом только вот не нашла, но это неважно уже.
[indent] Удивительно, но сейчас вещей было едва ли не в два, а может, и в три раза меньше. Платьев у Кейтилин было вообще всего два, и одно она носила на себе, а другое ждало своего череда. Гребень один, какая-то скучная лента, вышивка, туфли, одна ночная рубашка, потасканная Семиконечная Звезда, что-то еще. О куклах, ракушках и прочих милых глупостях она и думать забыла еще лет пятнадцать назад. Оставались только прощания, и это было труднее всего.
[indent] Кейтилин не желала расставаться ни с дядей, ни с братом, но это было по-своему легко. Она не видела их долгие годы и хоть уже успела привыкнуть к ним обратно, какая-то часть ее сердца давно приняла неизбежность их разлуки в скором или далеком будущем. Эдмар теперь был лордом – страшно подумать! – и дядя Бринден должен ему помогать, а заодно и отпугивать всех шакалов, что покушались на Речные земли.
[indent] Жениться бы только еще Эдмару было кстати. У Кейтилин была своя идея насчет его брака, но она потерпела неудачу, не успев воплотиться. Дейси Мормонт призналась насчет своего происхождения, и, конечно, отзывать назад свое предложение было бы недостойным доброй леди поступком, но Кейтилин уже как-то сомневалась, что девочки Мормонт и Дом Талли – это хоть сколько-нибудь хорошая идея. Но ни Дейси Мормонт, ни ее мать боле не возвращались к этому вопросу, и Кейтилин успела если не позабыть об этом, то хотя бы со спокойствием принять несостоятельность своей задумки. Оставалось лишь сказать дяде, чтобы он проследил хорошенько за племянником. Эдмар… хороший. Кейтилин сильно любила его, но не имела иллюзий относительно его сознательности и самостоятельности.
Надо было так заняться и браком Робба. Он доверил ей выбор невесты, и она сама тянуть с этим не станет. Лучше всего было бы найти невесту где-то в Речных землях и наскоро их с Роббом женить, чтобы она смогла родить наследника, но Кейтилин знала, что молодой король не собирается задерживаться здесь и едва ли сделает это ради новой невесты. А ему ведь предстоит возвращение через Близнецы… Интересно, Уолдер Фрей попытается продать ему еще одну свою дочь, или в нем осталась хоть капля человечности?

***
[indent] Завтра. Она отплывала завтра. Вещи были давно уложены, оставалось лишь пережить ночь и сказать слова прощания. А после волны, мириады волн, одинаковых, что мухи на окне, и чужая гавань, чужой замок, чужие покои, чужие люди. Леди Старк бы предпочла остаться здесь, но ее король ей не позволил, решив, что безопаснее будет там, где не помнят ее ошибок. Королю, конечно, виднее.
[indent] Руки были заняты вышиванием, а мысли – прошлым и грядущим. Так же было и накануне ее первого расставания с Риверраном. Только в этот раз не было страшно – чего ей бояться уже? – в этот раз было больно.
Вдруг Кейтилин услышала стон отворяющейся двери, обернулась и в соку солнечных лучей она увидела высокую, как корабельная мачта, Дейси Мормонт.
– Да, конечно, миледи, – поприветствовала Кейтилин старшую дочь Мейдж Мормонт, – располагайтесь, – не вставая, она кивнула в сторону одного из кресел подле себя. Нужно было добавить что-то еще, хотя, нет, пожалуй, уже не стоит. Она достаточно сказала и в ту встречу, чтобы на сей раз ожидать первых слов не от себя.

[indent] Искусству непринужденных и легких разговоров, таких, что не уколют ни одного из собеседников, не пробудят в них печаль или злость, Кейтилин обучена с детства. Они с Лизой были леди по происхождению, но только старшая из сестер росла леди еще и по душевному складу; терпеливая, сдержанная и послушная Кейтилин отличалась от младшей дочери Хостера Талли, обладавшей отнюдь не рыбьим темпераментом. Кейтилин была рекой – великодушной, спокойной, дающей жизнь, –  и Лиза лишь внешне походила на сестру, а внутри у нее волнами от сердца расходилось бескрайнее море, что ластилось к тем, кого любит, но не давало ничего прочим, а иным и вовсе несло погибель. Попробуй представь младшую дочь Хостера Талли на месте ее старшей сестры – как повернула бы русло этих дней вдова Хранителя Севера, будь ее имя Лиза? Отчего-то Кейтилин не сомневалась в ретивом сердце сестры, способным на те же безумства, что совершила и леди Старк: броситься голыми руками на валирийский клинок, пересечь несколько королевств ради правды, пленить одного сына Тайвина Ланнистера и, наконец, освободить другого, предав доверие сына и Севера. Но хватило бы Лизе железа терпеть одиночество и тоску однообразных дней, в которых осталось так мало любви и радости? Ей всегда было нужно тепло, а зима близко.
[indent] Интересно, какую невесту избрала бы Эдмару Лиза, – подумала Кейтилин, но не нашла ответа. Какую-какую. Будто подумать и не о чем больше.

– Я привыкла ждать, леди Дейси, – ответила Кейтилин лишь на извинения, как бы немного оттягивая время перед главным. Не в том дело, что она не знала, что ответить; знала, конечно, но как сказать то лучше? Из этой затеи ничего хорошего бы не вышло – теперь это уже всем ясно, и чем только думала леди Старк, предлагая стать леди Риверрана воительнице с Медвежьего Острова?
[indent] Это все слабость. Слабость и нужда в поддержке. Мейдж Мормонт и ее дочери были одними из немногих в северном войске, кто не осудил Кейтилин Старк за отпущенного Джейме Ланнистера. Отблагодарить и заручиться поддержкой в лице супруги своего брата – вот они и причины, только понимает Кейтилин это не сразу, а спустя пару месяцев, когда ослабевает хватка боли.
[indent] И все к лучшему. В покои леди Винтерфелла вошла служанка, и Кейтилин, не спрашивая Дейси, распорядилась подать им две чаши горячего вина со специями. Служанка скрылась за дубовыми дверьми, и Кейтилин мысленно задалась вопросом, кто эта девка, но не выяснять же такое при гостье. Зачем мне меняют слуг? – Не без раздражения думает Кейтилин, и по лицу ее пробегает тень недовольства. Неужели ей настолько не доверяют? Чем она это заслужила? Дурные мысли кишат в голове леди Старк, что голодные черви, но усилием воли она заставляет себя вернуться к беседе с Дейси Мормонт. В конце концов, эта подозрительность ни к чему. Просто нужно же пристроить эту толпу голодных ртов, которых Эдмар впустил в замок, и наверняка это одна из новых жительниц замка.

– Я лишь надеюсь, ваш отказ вызван не поведением моего брата? Если вы ему рассказали о нашей беседе, и он по неосторожности задел ваши чувства, миледи, то я за него прошу прощения. Мужчины иной раз судят женщину как лошадь на рынке поверхностно, и мне жаль, если он ранил вас.
[indent] Видела Кейтилин, конечно, медведиц с острова и до этой войны – их поди рань или задень, но кто знает, может, Дейси Мормонт, изящная и в платье, и в кольчуге, так же чувствительна глубоко внутри, как Бриенна из Тарта? Коли она рассказала обо всем Эдмару, он мог ведь и пошутить над этим, а смех не идет на пользу тем, против кого обращен. Боги, дайте благоразумия новому лорду Речных земель, терпения и покорности судьбе, – не без уже привычной печали подумала Кейтилин, думая о скорой разлуке с братом и грядущей зиме.

[indent] Не сможет дать то, что ему нужно? Ишь, а говорят, медведицы правды не жалеют и все вещи называют своими именами, но леди Дейси ни в одну из бесед себе подобного не позволяла, оставаясь тактичной и учтивой, как полагается девушке знатного происхождения, являясь ею, впрочем, лишь наполовину. Леди Старк не сводит взора с леди Дейси, наскоро перебирая в голове, как бусины, возможные поводы для отказа; одна, вторая, третья, а все без толку, но ответ вдруг приходит сам собой – конечно! и как не поняла она сразу. Кейтилин Старк на доли мгновения приподнимает брови, но невозмутимо и незаметно опускает обратно, вся глядя на зимнее, строгое лицо старшей дочери Мейдж Мормонт; удивительно, прежде леди Кейтилин и не замечала, какие красивые у девушки глаза цвета замершего ручья. Любопытно, какие бы унаследовал их с Эдмаром ребенок. Четверо из пяти старковского помета получили в дар от своей матери волосы и глаза. Это была гордость Кейтилин Талли и ее же печаль. Едва значимая, однако, сейчас.
[indent] Любопытство когтями драло леди Старк изнутри: уверена ли Дейси Мормонт в том, что нужно лорду Риверрана? У него мягкое сердце, и мозги примерно такие же, зато юношеская прыть – хоть куда. Что ему самому-то нужно? Поди хорошенькую хочет, да с репутацией выглаженной и родни чтоб поменьше – ну разве не так? А Дейси Мормонт едва ли говорила о том.
[indent] Леди Старк понимала. Расплетая узлы несложных выводов, она быстро все посчитала: леди Мормонт ведь сейчас, должно быть, третий десяток, и если на Острове сквозь пальцы смотрят на чистоту девушек, а всякая дочь может понести и до брака без страха быть прозванной шлюхой и сосланной в септы, то, может, и Дейси, одинаково ладная в крепкой кольчуге и аккуратном домотканом платье, знавала мужчин. А коли так, то могла бы зачать и родить ребенка, как ее белокурая и курносая сестрица, но, видимо, была освобождена от бремени. Горечь и облегчение пыльцой осели на сердце леди Старк; Семеро милостиво избавили Риверран от девушки-пустоцвета не слишком благородного происхождения. Что за бес рванул за язык Кейтилин Старк делать такие предложения северянке, да еще и воительнице? Это все женская слабость и женская трусливость: захотела в жены брата ту, что была к ней расположена, но зачем? Благие Боги, она скоро покинет Риверран, и к чему это было? Хороша сваха.
– Редкий дар – умение хранить тайны, леди Дейси, и оттого ценный. Боги не слишком на него щедры, – сухие губы леди Кейтилин так и не смогли лечь в улыбку, но ответ прозвучал мягко и искренно.

[indent] Что ей с того, если Дейси рождена не в брачном союзе перед Богами и людьми? Она, пусть и не очень годная для титула леди Риверрана, защищала Робба во всех битвах, проявила милосердие к его матери и тем заслужила ее благодарность. И после такого оскорбить девушку облегчением на лице? Нет, леди Старк осталась непроницаемо учтивой и даже чуточку теплой.
– Как и на другие, впрочем, – сказала она и чуть отпила вина, – ратные победы достаются не каждому мужу, а благополучно разрешиться от бремени может не каждая женщина. Знаете, мой дядя, сир Бринден, никогда не женился, но ему досталась слава великого воина.
[indent] Хотела бы она сказать спустя годы, что ее средний сын, ее любимый Брандон, не смог стать Белым Плащом, как мечтал о том в детстве, но в Белой Гавани вместе с лордом Мандерли отстроил северный флот или стал великим поэтом – разве требуются для того ноги? Для этого требуется всего лишь жизнь.
– Или, если вы покинете однажды ристалище, то вернетесь на Медвежий Остров, а там вас уже ждут ваши дети – десятки и сотни осиротевших, овдовевших за осень детей, и вам кормить их, учить, наказывать и защищать.
[indent] Смогла бы леди Старк сам утешиться этими словами, не будь она способной к деторождению? Страшно подумать. Каждый раз, когда Эддард брал ее, она всегда после молилась Матери о том, чтобы его семя прижилось и дало жизнь новому сыну. Не все ее молитвы были услышаны, и все же пять детей – богатый урожай. Но что уж об этом нынче.

[indent] Но это еще не конец. Ни для нас, ни для них. Соленой, как кровь и слезы, правдой угостила Дейси Мормонт свою госпожу, и той ничего не осталось, кроме как проглотить сказанное и вынужденно с этим согласиться. Патока красивых песен о ристалищах и победах приятно ложилась на язык и чуть подслащала горечь жизни, но люди – это всем известно – от войны к войне живут и не знают уклада иного. Леди Кейтилин  с самых ранних лет повезло не знать поражений: Талли уступали независимостью Старкам и Мартеллам, а богатством – Ланнистерам и Тиреллам, но этот Дом давно не склонял колен и не просил о пощаде; позднее и лорд Эддард не посрамил свою жену, с двух войн вернувшись победителем. Кейтилин Старк привыкла молиться Воину о силе, а Матери – о милости, но еще она привыкла вкушать сладкие плоды последующего облегчения. Сын лорда Амбера сказал ей тогда, мол, твой волчонок уже укусил однажды Цареубийцу, сцапает и еще, коли будет шанс. Хотелось бы верить, что так. Ведь это все еще не конец.
– А я и не предсказывала вам судьбы такой, леди Дейси, – бесхитростно и прямолинейно ответила Кейтилин Старк, но без вызова, без издевки. Северная простота неизбежно отпечаталась на манерах некогда южной леди, и пудрить слова та с годами стала лишь в беседах с королевскими особами или людьми очень уж ранимыми, парадоксально чаще бывавшими мужчинами. Женскую хрупкость принято возвеличивать и вместе с тем иронизировать над ней, но не от страха ли признаться себе в неоправданности этих насмешек? Женщины приучены к снисхождению и к недоверию, и редкие из них действительно боятся острых слов. Кейтилин Старк надеялась и была почти уверена, что Дейси Мормонт была не из них.
– Не потому, что не верю вам или вашей булаве, но потому, что женские достоинства не меркнут рядом с мужскими лишь в разговорах о благочестии, рождении сыновей или красоте.
[indent] Вспомнить хотя бы Эдмара и его непомерное желание найти себе невесту помилее. Кейтилин не сомневалась в добром сердце брата, способном полюбить не только за белое личико, но и за скрытое под ним, но все ж мужская жадность до женской прелести соизмерима разве что с их самомнением. Благо, Эддард был другим, и Кейтилин хотела верить, что Робб ему в благородстве не уступит. И Эдмар тоже, но с ним она бессильна, ибо он был уже взрослым мужчиной и, кроме прочего, не ее сыном.
– Но я благодарна вам и вашей семье больше, чем вы думаете. И если вы отказались от одного моего подарка, может, вам по душе будет другой.
[indent] Кейтилин Старк неспешно поставила кубок и так же неспешно поднялась, придерживая юбки, а после в три коротких шага очутилась подле сундуков, часть из которых завтра погрузят на корабль. От скуки она как-то перебрала оставшиеся материнские сундуки, и заставший ее за этим дядя Бринден часть предложил забрать ей с собой, но Кейтилин предпочла оставить это для будущей леди Риверрана. К чему они ей? Лишь пара вещей по-настоящему дернула за уздечку души, но стоило ли забирать их с собой на Север? Долгие годы она жила вдали от всего этого, и едва ли стоило этот груз тянуть за собой сейчас.
– Я не помню этой вещицы у матери, но никому другому принадлежать она не могла, – чуть задумчиво сказала Кейтилин, опускаясь к сундуку.
[indent] Господам среди подданных друзей заводить не пристало, но разве это тянет на подлинную дружбу? Нет, скорее добросердечное и теплое взаимное отношение друг к другу, построенное на уважении и женской солидарности. Нечего бояться, нечего стыдиться, как будто есть что зазорное в искренности и приязни.
– Я видела вас в платье, и оно к лицу вам не меньше кольчуги. Может, это украсит вас еще больше, – добавила она, вернувшись к своему креслу. Кейтилин Старк протянула завернутый в запыленный бархат латунный гребень с крупными цветами из речного жемчуга, – на Острове добывают жемчуг? Знаю, речной ценится не так дорого, как морской, но мне он, конечно, был всегда милее.

[indent] Кейтилин Старк в обществе женщин никогда не казалась себе очень уж низкой, но стоя рядом с Дейси Мормонт, высокой, статной и крепкой, как молодое дерево, леди Винтерфелла ощущала себя совсем хрупкой и маленькой. Благо, природная стройность и умение держать себя в руках за обедом не делали из нее кубышку на фоне воительницы, но некоторый контраст все же присутствовал. По годам Дейси совсем немного отстала от своей госпожи, однако казалась ее значительно моложе и живее, как будто от всего ее красивого даже под простой и безыскусной одеждой тела веяло чем-то очень здоровым, свободным и свежим. Странно было даже думать, что оно не было способно подарить ребенка своему мужчине, кем бы он ни был. Интересно, заботит ли это ее саму? Кейтилин Старк предполагала, что каждая женщина желает родить; в ином случае то было от глубокого несчастия или дурного воспитания. 
[indent] И все же не ей об этом судить. Кейтилин видела и среди обычных женщин, выносивших под сердцем не одного ребенка, продажность, испорченность и жестокость. Взять хотя бы Серсею. Что толку с ее мнимой покорности, если она кувыркалась в постели с собственным братом? Ничего кроме презрения, по мнению Кейтилин, королева не заслуживала, и пусть та сколько угодно пыталась бы отбрехаться и оправдаться своим несчастным браком с Робертом, леди Старк не поняла и не приняла бы. Не всякой женщине верен супруг, но и не всякая возляжет после этого с другим мужчиной – да еще с братом! – и родит от него троих детей. Впрочем, будь дело только в близкородственной связи с Цареубийцей, Кейтилин бы закрыла глаза, но сейчас в ее душе было больше ненависти, чем презрения, и имя королевы она не могла произносить иначе, как сквозь зубы. Пусть хоть от лакеев детей рожает, если это не марает ее львиную честь, но хоть бы воспитала их достойно, а судя по старшему сыну, ей и это не слишком-то удалось.
  [indent] Уж лучше такие женщины, как Бриенна из Тарта и Дейси Мормонт. Первой не повезло с личиком и фигуркой, вторая же не способна выносить детей – что ж, Боги благосклонны не ко всем, бедные девочки, ну да ладно, они не заслуживают жалости. Они заслуживают уважения. И, возможно, тихого сочувствия.

[indent] Упоминание янтаря дернуло за ниточку детских воспоминаний, и те, будто марионетки из кукольного театра, потянулись следом. Они с Лизой и Эдмаром не находили подобного, но однажды нашел Петир и подарил старшей из сестер Талли, а она, не слишком бережливая к его сердцу, вскоре потеряла это сокровище. Но об этом, увы, не расскажешь леди Дейси: не подруги они друг другу и вряд ли успеют стать. Кейтилин Старк вообще после замужества не была избалована женским обществом: занятая мужем и детьми, она привыкла больше к заезжим лордам, оставлявшим супруг по домам, а потому откровенничать с Дейси ей в голову не приходит.
– Лишь однажды, – скупо отвечает Кейтилин, и не успели ее занять одни воспоминания, как сказанные, возможно, с самыми добрыми намерениями, слова Дейси Мормонт вмиг смазывают патоку полудетских образов прошлого:
– Приезжайте на остров, когда закончится война! У нас очень красиво летом. Вам обязательно понравится.
[indent] Ей бы представить сейчас, как стелются по холодной земле густые ковры зеленой травы, как студеные воды моря лижут побережье, как поет свои дикие песни темный лес – должно быть, там и правда красиво, но вместо этого воображение рисует картины иные: вот Арья несет полевые цветы отцу, как она это делала прежде, вот Санса вместе с дочерями Мейдж Мормонт шьет себе новое платье, вот Рикон неловко тащит за собой деревянный меч, а Бран, конечно, лезет на самое высокое дерево, и над ним потешается Робб, но все же не отходит от ствола ни на шаг, чтобы в случае беды поймать шаловливого братца. Как бы понравилось детям на острове! А Нед бы наверняка не оставил без внимания ни одного островитянина, пожелавшего побеседовать с сюзереном, будь то лесной отшельник или простой рыбак. Лорд Винтерфелла никогда не пытался понравиться людям, но он обладал удивительным даром выслушивать каждого и не отворачиваться от чужих бед.
– Благодарю вас, миледи, – через силу отвечает леди Старк, с удивлением обнаружив, как твердо, но отстраненно звучит ее собственный голос, – Лорд Эддард рассказывал мне об острове.
[indent] На самом деле, она не очень-то помнит, рассказывал или нет, но слова вырываются сами – так нужно, чтобы поддержать беседу, а правды все равно никто не узнает. Плакать – не хочется. По крайней мере, не сейчас. Горечь мыслей отравило эту беседу, и Кейтилин напрочь утратила к любым разговорам аппетит. Стоит пересохнуть ручью – и не будет расти там сочная и зеленая трава, хоть каждый день поливай землю из ведра. Так же и с сердцем: лиши его самого дорогого, и разве будет оно биться как прежде?
– Но мне, должно быть, не стоит впредь покидать Винтерфелла если я туда вернусь. Стоило мне сделать это в прошлый раз, и началась война, – с невеселой усмешкой ответила Кейтилин. Вряд ли Дейси Мормонт рассчитывала на такой ответ, но что поделать? Леди Старк давно отвыкла угождать своими лживыми ответами, а, кажется, с леди-воительницей можно было позволить себе искренность.

– Было бы куда возвращаться, леди Дейси, – невесело отвечает Кейтилин Старк, – бастард лорда Русе отвоевал Винтерфелл северянам, но, говорят, его часть уничтожена огнем и кракенами.
[indent] Отвоевать земли и замки – нетрудно. Пожалуй, ничуть не сложнее, чем захватить и присвоить себе, но гораздо тяжелее вернуть потерянное время, разоренные дома и, уж конечно, совершенно невозможно вернуть с того света тех, кому эти игры в престолы стоили жизни. Никто не вернет леди Старк супруга. Никто не вернет ей и детей. В народе сказывают, де Молчаливые сестры слышат мертвых и могут даже им отвечать – отчего и Кейтилин не принять сей обет? Кому сдались ее речи; она, должно быть, и леди Дейси утомила своим невеселым общением, но что делать, та сама ведь пожаловала и завязала беседу – пущай терпит.
[indent] Недолго осталось.
– Но благодарю вас. Лорд Мандерли – достопочтенный человек, и, уверена, он не оставит меня без внимания, а там и войне придет конец.
[indent] Да будет так. План Робба дерзок и опасен, однако ж не безрассуден. Унаследовав от двоюродного дедушки недюжинный ум, юный король со своей волчьей отвагой был несокрушим на ристалище и — стоит отдать ему должное —, несмотря на ранние лета, умел слушать бывалых воителей и учиться на их опыте, а это, знаете, дорогого стоит. В конце концов, не всякий воин к середине второго десятка сможет выиграть у Тайвина Ланнистера полдюжины битв. О, Старые и Новые Боги, не покидайте сына своего и впредь, не дайте ему оступиться иль довериться зря, он ведь так мало еще в этой жизни успел…

– Что до лорда Эддарда, то он о вашей семье ни слова дурного не сказал. Напротив. Он с почтением относился к Медвежьему острову и его жителям, а потому глубоко сожалел о содеянном сиром Джорахом, и необходимость правосудия не принесла ему ничего кроме печали.
[indent] Кейтилин не тешила леди Дейси пустыми словами о дружбе между лордом Эддардом и сиром Джорахом. Это было бы бессовестной ложью, ибо супруг леди Кейтилин никогда не дозволял себе сближаться с подданными, что та понимала и по-своему даже поощряла. Искать общества у тех, чьей жизнью ты властен распоряжаться, губительно для обеих сторон, ведь эта привязанность становится преградой на пути непредвзятости и дает ложные надежды. Интересно, успел ли Нед научить этому своих детей? Ведь кому, если не Роббу, важно помнить об этом сейчас? Он, кажется, доверяет Дейси Мормонт, но как глубоко пустили корни их отношений? Чем крепче они сплелись узлами приязни, тем сложнее их вырывать, а такое – как знать! – может случиться. Едва ли Эддард когда-то помышлял о приговоре сиру Джораху, но тот предал его и обрек себя на несчастья – поделом ему.
[indent] Людская порода ненадежна, что летние обещания. Глаза цвета ясного неба не отпускают взгляда леди Дейси, глядя, впрочем, не слишком уж пристально, но все ж — внимательно. Даром читать людей как книгу леди Кейтилин, увы, не владела, но проницательности ей было не занимать. Жаль, что эта способность не всегда оправдывает себя и не предсказывает будущего – было бы удобно. А тут сиди и гадай: не случится ли так, что леди Дейси, подобно сиру Джораху, подведет однажды своего короля. Хотелось бы верить, конечно, в обратное.
– Я помню леди Линессу, – заполняет паузу Кейтилин неожиданным признанием, – она была очень красива и очень грустна.
[indent] Помнится, леди Старк с большим предвкушением ждала прибытия сира Джораха и его молодой жены. Как же, такая редкость — южанка в женах у северного лорда... И хотя Кейтилин была несколько старше леди Линессы, она все ж надеялась обрести в будущей хозяйке Медвежьего острова добрую подругу. Летние надежды. Леди Линесса была обходительна и по-своему даже умна, но между ней и ее госпожой не родилось истинной дружбы. Боги знают, отчего то не сложилось, но, может, оно и к счастью, ибо не пришлось слишком уж близко к сердцу принимать предстоящую казнь сира Джораха. Леди Кейтилин тогда больше беспокоилась о своем супруге и том, что он чувствует в тот нелегкий час. Сердце у Эддарда было, конечно, из чистого золота, но тем тяжелее.
– Жаль, что все так закончилось.
Жаль, что не каждая история любви — это песня. Жаль, что многим песням приходит преждевременный конец.

[indent] Столько раз Кейтилин чувствовала неподдельную любовь в голосе тех, кто говорил о ее супруге, что волей-неволей задавалась вопросом, будут ли о ней самой говорить так же после ее смерти. Уж конечно, ей далеко до мужа, чье сердце было чистым золотом, но, если ее помянут хоть вполовину так же уважительно, это будет уже больше, чем она смела рассчитывать. Впрочем, даже если нет, ей будет довольно и того, что она была его супругой. Много лет назад под сенью старых чардрев и под сводами семиугольного храма они принесли друг другу клятвы любви и верности – клятвы, что, несмотря и вопреки, сплели двух незнакомых друг другу до дня свадьбы людей и не разлучили их и пред лицом смерти. Он мой, а я его, – спасительная мысль в мгновения самого страшного отчаяния. Он мой, а я его – и никто в целом мире не может лишить ее памяти о его любви. Только это все, конечно, не согревало в постели по ночам.

[indent] От этой беседы с леди Дейси тоже не становилось теплее, но лучше так, чем переваривать эту боль в одиночку. Воительница говорила о лорде Эддарде печально, но сердечно, и это передавалось ее госпоже. Жаль, у них обеих не было шанса стать по-настоящему близкими друг другу. Любопытно, как сложились бы их отношения, стань Кейтилин леди Мормонт. Вышла б замуж за сира Джораха, стала б хозяйкой Медвежьего острова, зажила б вместе с супругом и его семьей в Усадьбе – занятная, должно быть, история. Кейтилин в свое время испытывала определенную – и совершенно невинную – симпатию к сиру Джораху, но не почитала его за равного Эддарду, как, впрочем, и всех других мужчин, а потому в этом раскладе интереснее всего было вовсе не то, какими были бы отношения у четы Мормонт, но кем стала бы леди с берегов Трезубца для островитянок, вся суть которых была заключена в рисунке над входами в Усадьбу. Линесса едва ли в жизни держала оружие тяжелее иглы, но Кейтилин тоже до недавнего времени не могла похвастаться обратным. Ведь и в Винтерфелле юная Талли не сразу смогла пустить корни и расцвести, что говорить о Медвежьем Острове, где жизнь, судя по рассказам его жительницы и Эддарда, была многократно тяжелее жизни прочих северян? И все же Кейтилин – не Линесса. А стало быть, едва ли эта история кончилась тем же позором. Уже не узнать.
– Она говорила, будто ей кажется, что она никогда не сможет найти на Севере то, что сможет полюбить, – невесело усмехнулась леди Старк, вспоминая тот разговор с Линессой в Великом Чертоге Винтерфелла, – жаль, эта история доставила вам немало хлопот и печалей.
[indent] Чуть помолчав, она добавила:
– Вам бы познакомиться с леди Бриенной из Тарта, – сказала и вдруг почувствовала гордость за своего одного-единственного вассала – того, кто не присягал ни ее брату, ни ее сыну. Бриенна служила лишь своей госпоже и не давала никаких обещаний ни Северу, ни Трезубцу, что в определенной мере делало ей честь, ведь она не стремилась поскорее присягнуть новому господину и тем самым обезопасить себя от возможной мести. Оставалось лишь надеяться, что она сможет исполнить свою клятву.