Так зла Серсея не была с момента приветственного пира в честь прибытия её венценосного супруга и его многочисленной свиты в Винтерфелл, где тот перетискал всех девок на её глазах, а после упился до беспамятства. Она металась в стенах покоев Дарри, кажущихся непростительно тесными, словно львица в клетке, изнывая от ярости и беспокойства, и, пожалуй, сама не знала, что злит её сильнее: то, что треклятая младшая девка Старков посмела поднять руку на Джоффри, её драгоценного первенца, или то, что юный львёнок опозорился, позволив девчонке лишить его меча, Львиного Зуба, и был осмеян.
«Маленькая потаскушка натравила на него своего зверя!» — даже Роберт, этот боров-королёк, только посмеялся, когда Серсея потребовала надлежащего по закону правосудия. Она с радостью и сама привела бы в исполнение свой приговор — или того хуже, задушила бы Арью голыми руками, но бесовка куда-то запропастилась, да так, что ни люди короля, ни северяне не могли до сих пор отыскать её. Её и эту дикую зверюгу, едва не отгрызшую Джоффри руку.
«Шрамы украшают мужчину, — громыхнул Роберт в ответ на её слова. Джоффри стоял у матери за спиной, хлюпая носом и прижимая к груди руку в окровавленных бинтах. — А Джоффу пора бы уже наконец им стать. Это больше похоже на царапину».
Царапина! Серсея вновь взвилась, гневно раздувая ноздри. Тяжёлая ткань её многочисленных юбок колыхалась в такт шагам, норовя облепить ноги, обвить их, подобно сетям.
К чести его, у Баратеона хватило мужества велеть своему драгоценному лорду Эддарду Старку, чувства которого он ценил, похоже, превыше собственных детей, умертвить одного из волков, но Серсею и это не смогло умилостивить. Это был не тот волк. Серсея требовала шкуры другого, но второй зверь исчез вместе с девчонкой.
«Чтоб тебе провалиться в седьмое пекло!» — уже который час Серсея на все лады кляла Роберта, чей громогласный смех доносился до отведённых королевской чете покоев даже сквозь каменные стены. Сегодня — впрочем, как и обычно — он, устав от утомительного спора с супругой, снова пил в окружении своей свиты, лордов и рыцарей, таких же пьяниц, распутников и болванов, что, однако, было Серсее лишь на руку: у неё было достаточно времени, чтобы придумать коварный и низменный способ отомстить всем Старкам разом.

— Серсея! — взревел Роберт, заваливаясь в покои. От него даже на расстоянии разило кислым — король был чудовищно пьян и ворочал языком с таким же трудом, как и ногами. — Женщина, забери тебя иные!
Серсею передёрнуло от отвращения. Роберт и в трезвом состояний был ей не слишком приятен, а уж напившись и вовсе превращался в её глазах в грязное животное. Свинья, а не коронованный олень — вот, воистину, был бы подходящий герб для него.
— Будь ты проклята, поганая баба, подойди и помоги своему королю снять чёртовы сапоги, — вино делало светлейшего государя невоздержанным на речи — и ещё более неуклюжим, нежели обычно. Его грузному телу было сложно сохранять равновесие, и, в конце концов, пошатнувшись, Роберт, растеряв последние крупицы самообладания и достоинства, рухнул на пол.
Сколько чарок он осушил сегодня за столом? Десяток? Два или три? Серсея презрительно скривилась, отступая к окну. Ночь сочилась сквозь сквозь его распахнутые створки, заливая опочивальню Реймена Дарри густыми, как чернила, сумерками.
Почему боги так жестоки к ней, думала она, глядя в темноту. Кое-где в небе над деревьями уже начали появляться звезды. За что судьба шлёт ей эти испытания? Почему она, гордая львица с Утёса Кастерли, должна терпеть эти унижения?
Когда пьяное бормотание у порога утихло, и король захрапел, Серсея, брезгливо переступив через него, выскользнула за дверь. В одном из коридоров ей на пути попалась служанка.
— Ваша милость, — потупила взор та, — вам будет что-нибудь угодно?
Серсея смерила её взглядом, холод которого мог бы сравниться с винтерфелльскими ветрами. Для осуществления плана, зародившегося в её златокудрой голове, ей был необходим лишь один, бесконечно преданный человек. И такой человек у Серсеи был.
— Разыщите моего брата и передайте, что я жду его в своих покоях, как можно скорее.

Отредактировано Cersei Lannister (2016-03-11 10:15:26)

Время, как это бывает в моменты ожидания, тянулось мучительно долго. Казалось, прошла целая вечность, и Серсея даже уже начала бояться, что рассвет наступит прежде, чем Джейме откликнется на её зов, хотя с тех пор,  как она отправила служанку на его поиски, прошло не больше десятка минут.
«Ну, где же тебя носит, когда ты мне так нужен?» — она то и дело бросала встревоженные взгляды на дверь в надежде, что Джейме вот-вот появится на пороге. Роберт, отнюдь не по-королевски уснувший на дорогом мирийском ковре, однажды зашевелился, чем привёл Серсею в ещё большее беспокойство: его пробуждение поставило бы под угрозу исполнение её хитроумного плана, однако король лишь перевернулся на бок, подложил руку под голову и продолжил похрапывать. Серсею вновь захлестнула волна отвращения, она с трудом подавила желание схватить со стола тяжёлый бронзовый подсвечник и размозжить мужу голову.
Вместо этого она, чтобы унять нетерпение, налила немного вина себе в чашу, но оно показалось ей слишком кислым, и львица выплеснула остатки в ночной горшок.
Сидеть на месте бездействуя было невыносимо, и Серсея вновь принялась расхаживать по комнате туда-сюда. От этих метаний высокая причёска её совсем растрепалась, и длинные пряди, золотые даже в тусклом пламени свечей, небрежно спадали ей на плечи, обтянутые плотным алым бархатом.
Что, если Джейме придёт слишком поздно, и Роберт к тому времени успеет протрезветь и проснуться, или того хуже — не придёт вовсе? Нет, нет, прочь глупые мысли: брат ещё никогда не отказывал ей, никогда не подводил, так с чего бы ему вдруг делать на этот раз?
В таком виде Джейме её и застал: вскосмаченную, изнывающую от предвкушения, с горящими от возбуждения глазами. Серсея была так взволнованна, что — вот потеха — даже не услышала, как он вошёл. Стучал ли он перед тем как отворить дверь?
— Джейме! — воскликнула она шёпотом, бросаясь к нему. Доспехи Королевского Гвардейца белели в сумерках, делая его похожим на бледного призрака. — Ну наконец-то! Я так ждала тебя!
Лежащий у её ног Роберт в ответ особенно громко всхрапнул, заставив Серсею умолкнуть раздраженно поджав губы. Ни для кого не было секретом беспутство короля, но она всё равно не желала, чтобы кто-то — пусть даже то был её родной брат — видел, в каком отчаянно унизительном положении ей приходится находиться рядом с супругом.
— За тобой никто не увязался? — выглянув в тёмный коридор и убедившись, что нигде за дверью не притаилась какая-нибудь не в меру любопытная горничная, Серсея плотно затворила дверь — никто не должен был слышать её с Джейме разговора, ни единое слово не должно было покинуть этих стен.
— Я так ждала! — повторила она, вновь обратившись к брату и сжав его ладони в жёстких перчатках. — Так долго...
Шёпот её сделался сбивчив и жарок, и только глупец не сумел бы догадаться, что речь идёт не только о недавнем её томлении, о, нет. Серсея говорила о вожделении, преследующем их обоих, наверное, с самого рождения — о желании обладать друг другом.
— Джейме... — как мучительно невыносимо было находиться в столь длительной близости с ним — и не сметь коснуться или взглянуть, одарить улыбкой, не опасаясь вызвать излишних подозрений, вырывать мгновения, чтобы побыть наедине... Серсея знала, что для Джейме переносить это адское путешествие было ничуть не легче, и намеревалась воспользоваться этим знанием в своих интересах. Он любит её и ради неё пойдёт на всё — и всё же она хотела сперва подпитать эту любовь, дать ему насытиться ею так, чтобы у брата не могло возникнуть ни единого сомнения в том деле, которое после она попросит его выполнить. — Я так скучала...
И словно позабыв в ту же минуту о присутствии Баратеона, Серсея обвила шею брата руками и припала к его губам в поцелуе, наполненном страстью и нетерпением. Металлический нагрудник, в который Джейме был облачён, был холоден, но губы его были горячи.

— Чего я хочу? — Серсея призывно взглянула на брата снизу вверх. Её блестящие, по-кошачьи зелёные глаза казались чёрными в полумраке. — Тебя, разумеется.
Она не собиралась раньше времени раскрывать истинные причины своего поспешного желания увидеться с ним, однако ничуть не покривила душой. Многие мужчины смотрели на неё с вожделением, но единственным, которого она когда-либо хотела по-настоящему, был Джейме.
— Разве ты не скучал по мне? — она потянулась всем телом под его ладонью, позволяя ощутить соблазнительный изгиб крутого бедра. Тускло блеснул в пальцах драгоценный гребень, удерживающий её причёску, и золото волос разлилось по плечам, на простыни, казавшиеся серыми и грязными, как весь Север. — В разлуке с тобой я мучаюсь не меньше, но ты ведь и сам знаешь, что мы должны быть осторожны. Очень, очень осторожны...
И тут же опровергая свои слова, Серсея коснулась колена брата, повела руку выше, вдоль внутренней стороны бедра под гибкую пластину набедренника, благо королевские гвардейцы не заковывались в латы ниже пояса.
Да, она дразнила Джейме нарочно, желая разжечь в нём похоть и желание, ещё более неистовые, чем — она знала — обычно одолевали его в её присутствии. Мужчинами несложно было управлять, имея толику ума, красоты и средоточие женственности промеж ног — это Серсея поняла будучи ещё юной девицей, едва начавшей вступать в расцвет. Ради женщин, прекрасных женщин, рыцари готовы были ломать друг о друга копья, братья — предавать братьев, сыновья — убивать отцов.
Пожалуй, она могла бы добиться от Джейме гораздо большего, когда сама бы так не дурела в его присутствии — от прикосновений, от слов, от поцелуев.
— Столько ночей без тебя — это было невыносимо, — и это действительно было невыносимо. Невыносимо терпеть постоянное нахождение Роберта рядом — и отсутствие Джейме в её постели, невыносимо сохранять неизменно благосклонную улыбку на лице при виде нескончаемой череды северных лордов, невыносимо переносить тяготы и скудные удобства многомесячного пути, а теперь ко всему прочему прибавились ещё и треклятые Старки.
Голос у Серсеи был грудной, бархатный, как ткань её платья. Налитая, но не утратившая формы даже после рождения троих детей, грудь под корсажем вздымалась и трепетала при каждом вздохе.
— А что насчёт тебя? Должно быть это так утомительно — всё время таскать эти ужасные доспехи, — в конце концов её мягкая ладонь достигла паха Джейме, в штанах которого уже ощущалось его напряжённое мужское естество. Львица улыбнулась — многообещающе и порочно. За это она и любила его: Джейме всегда желал её и желал лишь её одну.
— Неужели тебе не хочется снять их? — Серсея предпочла бы видеть его в багряном и золотом — цветах дома Ланнистеров, но с ещё большей охотой — без них вовсе. Мысль об обнажённом теле близнеца возбудили её ещё сильнее, ей захотелось поскорее избавить их обоих от одежды.
— Белый тебе совсем не к лицу, милый брат, — она, наконец, нащупала на штанах завязки и потянула, распуская.
Роберт продолжал сопеть и похрюкивать на полу, но сейчас Серсею не волновала мысль о том, что он может проснуться в самый неподходящий момент. Наоборот, она испытывала злорадное удовлетворение, думая о том, как Джейме будет брать её в предназначенной для королевской четы постели.

Секс с Джейме ничуть не походил на ту возню, которую устраивал в их постели Роберт, исполняя свои супружеские обязанности. Король был груб, толст и неуклюж. Обдавая Серсею винным кислым дыханием, он наваливался на неё сверху, тискал и мял груди и ягодицы до тех пор, пока с глухим стоном не изливался и, слезши с неё, не переворачивался на бок и не засыпал. С Джейме всё было совершенно иначе: любовником он был ласковым и умелым, и Серсея охотно отдавалась ему в постели — с ним, в отличие от Роберта, она всегда чувствовала себя желанной и... счастливой. Пахло от Джейме тоже совсем по-другому: свечным дымом и варёной кожей — когда нёс караул, лошадьми и немного потом — когда, возбуждённый, приходил к ней прямиком из казарм.
Шнуровка на лифе полностью распустилась, освобождая белые груди, и тяжёлые многослойные юбки, которые Джейме задрал доверху, спутались вокруг Серсеи, сама она раскраснелась и губы у неё припухли от поцелуев — вот так зрелище, интересно, по нраву ли брату такой вид? Застукай их кто-нибудь — и головы не сносить обоим, даже удивительно было, как они могли оставаться незамеченными до сих пор, но не это сейчас волновало Серсею.
— Джейме, Джейме, — задыхаясь, бормотала она. — Я хочу... Хочу...
«... хочу, чтобы старкова девка получила по заслугам», — львица ещё не решила, хочет ли, чтобы Джейме просто покалечил Арью, или же этого ей будет недостаточно. Должен ли он убить её?
— ... тебя.
Рано, рано ещё слишком думать о Старках. Пусть терпением Серсея никогда не могла похвастать, но и лишать себя — их обоих — столь долгожданного удовольствия было не в её правилах. Роберт по-прежнему храпел где-то на полу у Джейме за спиной, и — да будут милостивы к ним боги — продолжит до самого утра, а значит им должно хватить времени и для любви, и для разговоров.
— Джейме, Джейме, — снова простонала она. — Да, вот так, я так ждала, так долго ждала. Мой милый, возлюбленный брат. Только ты один...
«... и можешь сделать это ради меня. Лишь тебе одному я и могу верить».
— … у меня и есть.
Ну, тут уж она нисколько не лукавила. Находясь в Красном замке, в окружении множества лордов и придворных дам, демонстрирующих приверженность короне, Серсея, тем не менее, искренне полагала своего брата единственным человеком, заслуживающим её доверия.
«Едины в двух телах», — так иной раз шептала она Джейме на ухо, оставаясь с ним наедине в королевских покоях.
На счастье любовников громогласный храп короля заглушал их голоса, скрипы кровати и половиц. Сам того не желая, Баратеон служил пособником их распутства — ну хоть какой-то от него прок львам!

Отредактировано Cersei Lannister (2016-03-30 23:33:42)

Кое-как обтерев ляжки и расправив юбки, Серсея и впрямь уселась на кровать — аккурат напротив Джейме. Обнажённая грудь высоко вздымалась, и глаза горели словно изумруды в каком-нибудь из её драгоценных ожерелий, которыми она так любила украшать шею.
Рассеянный взгляд скользнул по взволнованному лицу Джейме, обратился за его спину, туда, где почти невидимый в полумраке находился сундук с вещами королевы, в котором среди одежд и драгоценностей был припрятан пузырёк с лунным чаем: родив Томмена, Серсея принимала его каждый раз после соития с Джейме или, что случалось значительно реже, с Баратеоном — троих чудесных львят, рождённых от запретной связи с братом, ей было более чем достаточно — и, наконец, вернулся обратно.
Серсея заглянула брату в лицо. Его шёпот всё ещё звучал у неё в ушах.
«Он любит, любит меня, — торжествуя, подумала она. — Любит и сделает ради меня всё, что угодно».
Она позволила бы ему остаться — в другое время, возможно. Но сейчас жажда отмщения в ней была слишком велика. Поправив корсаж, Серсея коснулась руки брата, сжала его ладонь пальцами.
— Джейме, мой милый Джейме. Я бы желала провести с тобой целую вечность, — пожалуй, прилагайся к его любви Железный трон, так оно бы и было на самом деле. — Но... Я не сумею сомкнуть глаз, зная, что преступление остаётся безнаказанным.
Ты ведь знаешь, что произошло сегодня утром? Эта проклятая девчонка, эта Арья, напала на Джоффри и натравила на него своего дикого зверя! Волк едва не оторвал ему руку! Это... Это ведь уже ни в какие ворота не лезет! Я долго терпела этих Старков, но сегодня они перешли все границы!
Роберт на полу пьяно — очень кстати, как отметила про себя Серсея — забормотал. Ничто не позволит мужчине убедиться в своей мужественности более, чем присутствие рядом другого — более слабого и никчёмного. Теперь-то Джейме обязан выслушать её.
— Посягательство на жизнь короля карается смертью, но... — с презрением на лице она повернула голову в сторону мужа, демонстрируя брату тонкий профиль. — Боги, Джейме, у этого борова не хватило мужества даже для того, чтобы велеть высечь девку, как следует.
В её изумрудных глазах блеснули слёзы — а, может, это всего лишь отразился отблеск свечи в кошачьем зрачке. Серсея сильнее сомкнула пальцы на руке брата.
— И теперь, в то время как Джоффри мучается от ран, бесовка со своей тварью преспокойно разгуливают на свободе, а Роберт продолжает напиваться до беспамятства и трахать шлюх. Разве такой участи достойны львы с Утёса Кастерли? — на этот раз в голосе львицы прозвенел неподдельный гнев. — Разве должно им терпеть такие унижения?
Она вновь обернулась к близнецу, пылая яростью.
— Если наш благородный и справедливый король не способен вершить правосудие, — ядовито произнесла Серсея, — нам стоит сделать это самим. Я не могу держать в руках меч, но ты, Джейме... Ты способен восстановить справедливость. Только ты единственный. Разыщи Арью, прошу тебя. Отомсти. Отомсти за нашего сына.