Ланнистер, еще слабый после болезни, успевал за полдня утомиться и к обеду погружался в сон. Бриенна в очередной раз слушая его ровное и глубокое дыхание, даже позавидовала, к ней сон не шел, а сидеть без дела было невмоготу. Сразу наваливались и одолевали тяжелые мысли. Раньше ей казалось, что самая трудная часть задания – это доставить Ланнистера к месту обмена пленными. Теперь она начинала понимать, что по прибытию, в Королевскую гавань все может оказаться вовсе не так просто. Лорд Тайвин, королева Серсея, младший из братьев Ланнистеров, на слово которого леди Кейтилин полагалась похоже больше, чем на клятву, полученную о старшего брата – от каждого из них будет зависеть, получат ли девочки Старк возможность вернуться к матери, от каждого из них, но не от самой Бриенны. Что будет делать она, если обмен не состоится?
Она до сих пор не знала, намерен ли Джейме Ланнистер сдержать свою клятву. Была уверенна, что если задаст прямой и честный вопрос, то либо получит правдивый ответ, либо не получит никакого ответа вовсе. Только вот что страшит ее больше: опасение вопросом ударить по его и без того кровоточащей и израненной гордости или его ответ, который возможно будет совсем не тем, который она хотела бы услышать.
То странно-хрупкое равновесие установившееся после их памятного разговора, состоявшегося в ночь после операции, было слишком легко разрушить любым неловким словом или жестом. Возможно, поэтому они больше не говорили ни о чем сокровенном, словно не желая обесценить уже сказанное, они вообще почти не говорили. Она молча помогала еще не привыкшему обходиться одной рукой Джейме в самых простых делах, Ланнистер так же молча принимал помощь. Бриенна которой всегда было проще все сделать самой, через боль, через красную пелену перед глазами, понимала, что такая готовность с его стороны принять из ее рук помощь дорого стоит, и старалась ни ранить его ни лишним сочувствием, ни ненужной жалостью.
Благодаря стараниям мейстера дальнейшее гниение прооперированной культи, которого тот поначалу опасался, удалось избежать. Отскобленный усилиями Бриенны от грязи, с бородой и волосами, кое-как обкромсанными ее не слишком умелыми руками, отощавший и бледный, в обносках с чужого плеча, Ланнистер выглядел изрядно потрепанным жизнью бродягой, но по-крайней мере не походил больше на поднятого из гроба мертвеца и постепенно обретал отнятые болезнью силы. Он не меньше Бриенны тяготился необходимостью и дальше оставаться в замке, но и не меньше ее, как ей казалось, страшился того, что ждет его в столице.
Сегодня пошел четвертый день с того момента, как ворон принес ответ на отправленное Старому Льву письмо. Лорд Тайвин сообщал, что выслал в Дарри надежны эскорт, с которым оставшийся путь будет безопасным. Сколько еще придется ждать их прибытия и торчать в этом треклятом замке?
Возможно, до войны это место было уютным и гостеприимным, но сейчас, лишенное своих хозяев и обитателей, разграбленное до голых каменных стен, загаженное от подвалов до крыши и оно производило тягостное впечатление. Разжиться здесь больше было нечем, разве что грабежом случайных путников, проходившим по землям Дарри. Грегори Клиган предвкушая новую поживу и новые кровавые развлечения, решил двинуться с отрядом дальше по Речным землям, оставив в замке два десятка своих людей, которые должны были служить сыну Тайвина Ланнистера охраной до прибытия эскорта из Королевской гавани. НО если что-то и было способно заставить поддерживать хоть какое-то подобие порядка среди этой неуправляемой мрази, то только страх перед своим еще более неуправляемым командиром. Оставшись без него, солдаты моментально утратили всякое сходство с военным отрядом, и Бриенна была уверенна, что явись в замок северяне, копейщики Горы просто уйдут в леса, и не вспомнив, что оставлены тут для защиты Ланнистера. Слоняясь по замку, они громили все, что еще не было разгромлено, развлекались стрельбой из лука по впирающим на труппах воронам и громогласно рассуждали, что в замке полном мертвецов заняться нечем, кроме как воевать с трупами, грабить трупы и трахать трупы. Каждый раз, сталкиваясь с кем-нибудь из них в коридорах башни Бриенна остро, до холодного кома в животе ощущали исходящую от этих людей опасность и тупую, звериную агрессию. Оставшись без оружия и привычных для нее воинских доспехов, она ощущала себя до ужаса незащищенной. Это постоянное ощущение опасности изматывало и утомляло. Она почти не покидала покои Ланнистера, однако безвылазно сидеть в комнате было невозможно, необходимо было выходить хотя бы за тем, чтобы набрать воды.
Столкнувшись у колодца с целой кодлой явно изнывавших от безделья и скуки копейщиков, она мрачно закусила губу, предвидя, что ничего хорошего для нее такая встреча не сулит.
Семеро, помогите мне.
Поднимая тяжелый колодезный ворот, она чувствовала, как спину сверлят глумливые взгляды, слышала, как сзади свистят и улюлюкают. Когда, наполнив ведро, она двинулась через двор, один из регочущей компании, забежав вперед, выкрикнул в лицо похабную шутку, но она лишь молча обошла заступившего дорогу и двинулась дальше, понимая, что любым ответом лишь больше раззадорит кричавших, а, ввязавшись в драку в любом случае не выйдет победителем.
Но наконец-то нашедшие способ развеять скуку, не собирались так запросто лишится возможности развлечься. В следующую секунду она вздрогнула от неожиданности, протянувшись, словно щупальце, длинный кнут обвился вокруг ручки ведра, миг, и оно, вырванное из рук, отлетело в угол двора, оставляя за собой широкую мокрую полосу на истоптанных булыжниках. Солдаты дружно гоготнули.
Бриенна сжала опустевшую ладонь в кулак. Похоже, сегодня боги ее молитв не слышат.
-А устроим-ка ей пляску? -
Настороженно оглядываясь, она пыталась предугадать, откуда ждать нового удара. Со всех сторон были ухмыляющиеся предвкушающие развлечение рожи, блещущие злобным торжеством глаза.
В широкий, образованный сомкнутыми кольчужными плечами круг, вышел один из солдат, лениво наматывая на руку длинный кнут. Видимо тот самый, которым только что выбил из рук ведро. Засученные по локти рукава дублета с эмблемой Ланнистеров обнажили крепкие руки, густо поросшие темными волосами;
- Пляску, пляску! -слажено сканировали черные разверстые рты.
Кнут метнулся длинным извивом, хлестнув по ногам, несильно, почти не больно, дразня.
- Пляши. -
Бриенна продолжала стоять неподвижно, слегка пригнувшись, напружинившись, не сводя со стоявшего напротив мужчины взгляда.
Кнут свистнул верхом, метя по лицу. Левую щеку ожгло, словно огнем.
Мужчина бил мастерски, расчетливо. Мог бы стегнуть так, чтобы сразу покалечить, выбить глаз, однако пока ударил с таким расчетом, чтобы лишь поранить кожу.
- Если как следует попросишь, я найду тебе другое занятие. За отсутствием смазливых, сойдет и уродина. -
Она только молча сжимала побелевшие губы, пристально следя за движением волосатых рук.
Вот плечо пошло назад, чтобы дать длинному ремню нужный разгон. На это раз она успела уклониться от удара, отпрянув в сторону.
- Ишь ты… - почти восхитился темноволосый. Следующий быстрый удар и кнут с шипением прошел у самой земли, целясь обвить ноги. Бриенна неуклюже перескочила через змеящийся хвост. Вокруг радостно заржали, заулюлюкали, засвистели подзадоривая.
- Ну вот и пляска пошла. -
Второй раз она перескочить не успела. Гибкий хвост кнута словно живой обвил щиколотку, дернул, выбивая почву из-под ног. Она тяжело рухнула спиной на истоптанные булыжники двора. Прежде чем успела подняться, еще один удар обжег по плечам. Под тканью по телу вздулась болезненная горящая огнем полоса. Ее темноволосый противник, мерзко улыбаясь, поигрывал кнутом, не спеша бить снова, давая время подняться. Где-то за спинами орущих и улюлюкающих ублюдков мелькнуло бледное перекошенное испугом и жалостью лицо мейстера. Похоже, ему уже довелось видеть, чем кончаются подобные пляски. Собственно Бренна уже и самой было понятно, что будет дальше. Игра может длиться долго, но в конце обезумевший от жгучей боли «плясун» превращается в кричащий и корчащийся кусок кровавой плоти, нелепо скачущий по двору на потеху мучителям.
Тонкий свист кнута, она дергается в сторону, но не успевает, сыромятные туго сплетенные ремни впиваются в тело, срывает кожу с предплечья, окрашивая рукав кровью. Новый взрыв издевательского смеха в толпе, черные распахнутые рты кричащие что-то отвратительное стоящему в круге человеку с кнутом. Он оборачивается назад и тоже хохочет, широко раскрывая рот.
Внезапно она осознал, что своими попытками увернуться только доставляет удовольствие окружившей ее мрази, распаляя еще больше желание поиздеваться. Сколько не прыгай, выйти из круга не дадут. Из мрака души поднималась застилающая глаза багровая пелена ярости.
Единственное что можно сделать – это напролом помимо рассудка ринуться на мучителя, вцепиться в горло, не оставляя ему другого выхода кроме как разом прикончить. Согнувшись почти вдвое, не обращая больше внимания на жалящие удары, она изготовилась к звериному длинному прыжку, который позволит достать до жилистой грязной шеи и сомкнуть на ней сведенные от напряжения окаменевшие пальцы.

Отредактировано Brienne of Tarth (2015-08-31 21:43:43)

Конец ремня со щелчком взвился надо заплеванными булыжниками двора, но удар пропал вхолостую. Бриенна успела метнуться вперед в то короткое  мгновение, которое понадобилось темноволосому для замаха.
Сомкнув руки на жилистой шее, прямо перед собой она видела налитые кровью глаза, в которых плескалась злость и удивление. Стремясь освободиться от ее захвата, противник раз за разом врезал под ребра тяжелую рукоятку кнута, выточенную из твердого дерева, тело отзывалось бешеной болью, но она не ослабляла хватку.  Стоящие кругом подбадривали товарища азартными выкриками, но на помощь не спешили,  темноволосый успел захрипеть и обмякнуть, прежде чем хохочущие, орущие копейщики в несколько рук принялись оторвать от его горла впившиеся пальцы.

Ее отволокли на несколько шагов, держа крепко и умело, не оставляя возможности ни пнуть ни ударить как она не пыталась извернуться. Темноволосый растирал горло и хрипло изрыгал проклятия. Огрызаясь на подначивания, он поднял оброненный кнут. Раззадоренные зрелищем, вошедшие в раж люди Горы жаждали продолжения забавы. Черные рты снова злорадно хохотали, слажено орали и скандировали.
- Пляска, плсяка...-
- Сейчас оба спляшем, как умеем, - мысленно пообещала она, - только не лезьте раньше времени, дайте добраться еще раз до глотки машущей кнутом мрази. -

Руки, вцепившиеся в плечи отпустили, толчок в спину - и  она снова в середине круга. Темноволосый по бычьи склонив голову, шел на нее. Его мерзкая ухмылка пропала, теперь красная физиономия была перекошена яростью. Как же так, обреченная на смерть игрушка вдруг решила сопротивляться, да еще и чуть не придушила? Теперь ему, раздираемому злобой, хотелось просто убить стоящую напротив жертву, неожиданно проявившую вдруг  слишком уж яростную волю, если не к жизни, то к мести,  прикончить разом, одним метким и страшным ударом.
Значит, мне придется успеть до тебя добраться раньше, чем ударишь.
За пределами круга, за плотно сомкнутыми кольчужными спинами, похоже, тоже что-то происходило, во всяком случае, стоящие плотной стеной  копейщики начали оборачиваться, переключаясь с происходящего в круге на какое-то новое зрелище, но Бриенне некогда было смотреть по сторонам. У нее вообще ни на что больше не было времени, ни на то, чтобы мысленно попрощаться с теми, с кем хотелось проститься, ни на то, чтобы сожалеть и каяться в том, чего не сумела исполнить.
Боги сегодня не желали помогать ей, оставалась надеяться на себя. В честном бою она была бы не хуже любого из этих мужчин,  но честного боя ей здесь не дадут. Против людей без чести у нее нет другого оружия кроме собственной ярости и решимости держаться до последнего, пока хватит сил не дать воли страху, пока  скрюченное болью тело и замутненный разум не откажется служить и сознание не канет в черную бездну. И кроме решимости умереть, но прежде все же разорвать глотку человеку с кнутом.

Отступая вбок, кругом обходя импровизированную арену, Бриенна  пыталась пока сохранить расстояние и выбрать момент для нового броска вперед. Каждый ее шаг отмечался тяжелыми темными каплями, срывающимися с промокшего от крови рукава. Кнут нетерпеливо подрагивал, готовый в любой момент по воле хозяина взметнуться, сбить с ног и уже не дать подняться. Воздух со свистом вырывался из легких, она так и не сумела восстановить сбитое ударами под ребра дыхание.
Бросаясь вперед, она уже понимала, что не успела, что упустила какую-то долю секунды, позволившую бы достать противник до того, как на нее обрушиться удар. Кнут врезался с такой силой, что ее отбросило под ноги стоящих стеной копейщиков. В глазах потемнело, тело, изломанное болью,  свело судорогой, и крик вырвался помимо воли. Так безнадежно кричит загнанное охотником животное.

Отредактировано Brienne of Tarth (2015-09-05 19:36:03)

Мир на какое-то время словно схлопнулся, сжался, весь сосредоточившись в багровых, полыхающих под черепом звездах. И почему-то никак не получалось вдохнуть. Потом она словно вынырнула из-под толстого слоя воды, обретая заново разум, понимание и чувства. Тут же накатила запоздалая, из спасительного тумана нахлынувшая, тяжелая волна боли.  Мертво закусив губу, она поднялась на колено, удивляясь, что ей дают такую возможность, не сбив тут же новым ударом. Перед глазами плыла кровавая пелена. Но уже удавалось вычленить отдельные звуки из общего неясного гула голосов и хохота. Щелчок и тонкий режущий свист заставили дернуться в сторону, однако удар, похоже, настиг кого-то другого. Рядом тоненько по бабьи завыли.
- Миледи, миледи, - кто-то тянул за локоть, и бубнил в самое ухо, перекрывая остальные голоса и крики. Перед глазами достаточно прояснилось, чтобы она разглядела склонившуюся к ней физиономию. Замковый  лекарь.
- Идемте скорее! - она стряхнула вцепившиеся пальцы, слепо взмахнула рукой, надеясь отодвинуть в сторону склонившегося человека, мешавшего разглядеть что происходит.
Уходил бы отсюда, пока можешь. Поберег себя.
Повернув голову на бабий вой, она увидела как двое копейщиков, подхватив под локти, выволакивают из круга третьего, скулящего, согнувшегося пополам, и прижимающего к лицу ладони.
Всего-то один удар, и сразу пропала охота забавляться, парень?
Злорадная мыслишка мелькнула и пропала. Один из провожатых подхватил за шиворот мейстера, вслед за собой вытягивая и его из круга.
Хорошо. Лучше пусть возиться с подбитым, чем скачет вместе со мной под кнутом.
Оставшиеся стоять сгрудились плотнее, сужая кольцо. Она поднялась в рост, рывком вздернув себя на ноги, ища взглядом своего темноволосого противника. И тут только поняла, что в круге стоит еще кто-то. Стоит как раз между ней и человеком с кнутом. Не просто стоит, но еще и отпускает ехидные замечания, от которых темноволосый успел налиться багровой яростью до самой макушки. И, похоже, благодаря появлению этого третьего у нее и появилась возможность для передышки. Или для того чтобы и вовсе уйти? Собравшиеся в круг сейчас наблюдали не за ней, а за этими двумя, наблюдали надо сказать по разному. У некоторых на лицах все тот же кровожадный азарт, им без разницы, чья кровь польется,  своего или чужого, лишь бы лилась зрелищно и долго. Кое-кто уже готов сам принять участие в расправе, самолично кромсать, резать и рвать. Но несколько мужчин с озабоченными лицами торопливо проталкиваются сквозь стоящих, явно намереваясь убраться подальше. Похоже, человек, неведомо как оказавшийся вместе с ней в круге их…напугал? Чем может однорукий желтоволосый калека напугать толпу здоровых раззадоренных кровью мужчин?
Ехидный, желтоволосый, однорукий?  Боги, Ланнистер!
Нет, она не то чтобы вовсе ослепла, просто никак не ожидала, что он может оказаться здесь и сейчас.
Как, как тебя угораздило, от крыльца до колодца пара сотен метров, а ты еле ползаешь, что тебя-то сюда занесло?
Она торопливо шагнула вперед, иссеченные ударом плечи рванула от резкого движения жгучей болью, но сейчас плевать, плевать. Встала рядом, намереваясь спросить, какого беса он здесь делает, но не успела. Окончательно выведенный из себя, темноволосый со звериным ревом пер прямо на них, широко, по-деревенски замахиваясь для удара. Не добежав пару шагов, он вдруг словно споткнулся и как-то странно клюнул носом, как раз в сапоги Ланнистера. Она, опустив изготовленные для защиты руки,  недоуменно таращилась на торчащую между лопаток упавшего оперенную стрелу. Теперь, наконец, появилось и время и возможность спросить.
- Ты что тут делаешь? -
И тут же понять, что вопрос звучит до удивления по идиотски, а ответ она, похоже, и сама знает.

Она плохо помнила, как прошагала по заплеванным булыжникам двора и поднялась по лестнице. Ноги переступали сами собой, капли крови, срывающиеся с промокшего рукава, кляксами отмечали путь, перед глазами проплывали мутные пятна лиц, всматриваться в которые не хотелось. Она спешила уйти от чужих глаз, от топота человеческих и конских ног, от раздраженных голосов. Ей требовалось как зверю забиться в нору, свернуться клубком и уже там обдумать, переварить, пропустить через себя все случившееся.
Закрытая дверь комнаты словно отделила ее от всего мира. Перво-наперво ухватила со стола кувшин, припала к краю пересохшим ртом, жадно, не чувствуя вкуса. После нескольких глотков поняла что жидкость, странно обжигающая пищевод, не вода – крепкое вино.
Ну, может оно и к лучшему.
Тут только сообразила, что  до своей комнаты не дошла, ноги привычно принесли ее в покои Джейме Ланнистера. Только вот тело успела налиться такой свинцовой тяжестью, что она тут же оставила мысль выти и прошагать еще десяток метров по коридору, до комнаты, которую отвели ей. Да какая разница? Несколько ночей она провела здесь, наплевав на то, что по этому поводу могут подумать все обитавшие в замке, и сейчас вовсе необязательно тащиться куда-то еще. Из тела словно выдернули какой-то стрежень, который позволял держаться на ногах. Ее заколотил крупной дрожью и разом заболели и заныли все раны и ушибы, запоздалым страхом навалилось осознание произошедшего, сдавило цепкой лапой горло. Стало совсем худо, настолько, что ее словно смяло и расплющило, как кусок мягкой сырой глины.

Как была в грязной одежде и в сапогах она  повалилась на кровать лицом вниз, зарываясь в ворох одеял. Какое-то время просто лежала, вытянувшись, чувствуя, как ужас по капле тает, ослабляя хватку ледяных пальцев. Боль, грызшая тело, тем временем тоже притупилась и как-то смазалась.
Вспоротое предплечье мейстер зашьет, вспухшие багровые рубцы сойдут сами, а порез на щеке и вовсе мелочь. Ты легко отделалась, Бриенна.
Ей представился тот кровавый кусок плоти, в который бы она превратилась, не вмешайся Джейме. Потом представилось, что было бы с ними обоими, если бы по воле Семерых всадники под львиными штандартами въехали во двор замка на час, полчаса, несколько минут позже. А уж представлять, что бы стало в этом случае  с девочками леди Кейтилин и вовсе не хотелось.
- Живая? -
Хорошо, что к этому моменту она успела успокоиться и сесть. Не хотелось ей, чтобы Джейме застал ее в момент, когда ее крючило от ужаса. Он и так уже видел достаточно. 
Живая.
Ее буквально затопило волной щемящей и острой благодарности. Ох, только бы не разреветься сейчас.
Ланнистер смотрел внимательно и настороженно, словно ждал расспросов. Спрашивать ей было не о чем. Она, похоже, лучше самого Джейме  понимала, что заставило его встать без оружия, с одной рукой, против  более чем дюжины упивающихся жестокой забавой тварей. Он так долго жил с именем Цареубийца, отгораживаясь бравадой от людского презрения, от того, что все ждут от него лишь бесчестных поступков, недостойных рыцаря, так долго, что почти и сам поверил в то, что он человек без чести, поверил и почти похоронил в душе того сверкающего юного рыцаря, что когда-то клался защищать слабых и помогать обиженным. И видимо для него самого оказалось сюрпризом, что это рыцарь жив и готов кинуться исполнять рыцарские обеты, даже если это может стоить жизни.
Если у Ланнистера и зрела какая-нибудь язвительная шутки по поводу того, что каланче из Тарта вдруг вздумалось на него таращиться во все глаза, то он в кои-то веки решил ее придержать.
- Иди умойся. Идти можешь? -
Могу.
Она поднялась на ноги и с удивлением почувствовала, что ее качает и ведет на сторону. Похоже, выпитое вино давало о себе знать. Впрочем, не настолько она захмелела, чтобы не сумела держаться в седле.
Да уж, Бриенна-красотка, ты точно не леди. Леди бы провалилась сквозь пол, застань ее кто-то в таком вот виде.
Однако все, на что хватило ее попыток выглядеть прилично - это прихватить у горла драную рубаху. Впрочем, сам Ланнистер был не многим лучше, тоже почему-то перемазанный в крови.
На ее языка вертелось столько слов, столько всего хотелось сказать, но знала, что только раскрое рот и горло перехватит, а глаза предательски наполняться слезами. Ну почему Семера не дали ей красноречия?
- Джейме…сир Джейме, спасибо. -