Оно [небо] рухнуло, следовательно, надо выстоять.
— Макс Фрай
I.
— Принцесса обращалась к тебе, Санса.
Голос королевы-регента заставляет девочку вздрогнуть, поднять голову от тарелки: пирог с олениной лежит перед ней почти нетронутым — кусок в горло не лезет, и она едва нашла в себе силы, чтобы пригубить немного вина.
— Речь идет о свадьбе.
«Свадьбе?» — дыхание разом перехватывает, и скрыть растерянность Санса не в силах. Неужели Серсея имеет ввиду ее свадьбу? Неужели она она знает, что эти планы для Сансы больше не тайна? Но даже если и так, вопрос-то задавала принцесса — не может же девочка знать, с кем в скором времени должен вступить в брак ее дядя.
Замешательство Сансы разрешает Мирцелла: королевская свадьба все ближе и ближе, самое время подумать о нарядах — помечтать о том, как прекрасна будет королева Маргери в подвенечном платье, и позаботиться о платье для себя.
— Простите, ваша милость. Ваше платье будет прекрасным, Мирцелла, — учтиво отвечает Санса, и в ее взгляде таится печаль. Всего лишь пару дней назад и ее занимало подобное: она мечтала о Хайгардене, о том, как постарается быть красивой для Лораса Тирелла, как славно будут они смотреться вместе, как будут ловить восхищенные взгляды и будут счастливы. Но все это осталось позади, теперь одна только мысль о замужестве вызывает в ней дрожь. Не в шелка ее одевать будут в день, когда придет ее черед идти под венец, — в саван.

II.
Шелк простыней покорной прохладной волной переливается в пальцах по ночам — как ни в чем не бывало, только успокоения больше не приносит, да и щеки больше не рдеют смущенным румянцем. Где ему, светлому и ласковому, знать, что сладкие, тонко пахнущие лимонными пирожными и южными розами мечты рассыпались в прах, в звенящие ледяные осколки под одним ударом львиных когтей; что полудрема больше не приносит Сансе Старк ни нежных звуков лютни, ни песен — что человеческих, что нашептанных степенным Мандером и садами Хайгардена; ни ласковых прикосновений и слов. Только вязкие образы несет с собой ночь — некрасивое лицо, рассеченное шрамом, маленькое тело карлика, короткие ноги и руки, безумный смех, вороном летящий над завечеревшей богорощей. Не о таком супруге мечтают девушки.
«Я — Старк. Я могу быть храброй» — повторяет Санса, как волшебный заговор. И не только храброй, но и сильной, стойкой. Справиться и выстоять. Справиться и выстоять. Близка беспощадная, холодная зима, когда под острой песнью ветров нужно прибиться ближе к стае, ибо одинокий волк умирает, но стая живет. Но у Сансы больше нет стаи, а значит, остается только собрать все свои силы и постараться выжить — решить раз и навсегда, что никогда, ни один из Ланнистеров не узнает о ее страданиях, как трудно ей ни было. После этого ей отчего-то больше не страшно при мысли, как скоро предстоит стать женой Тириона, но все-таки что-то по-прежнему холодеет внутри.

III.
— Доброго дня, леди Эллария, — отвечает Санса; встретившись с южной гостьей, она испытывает неловкость: что ей стоит сказать? Всего лишь пару дней назад она могла бы поблагодарить за заботу и добавить, что больше не нуждается в помощи. Что же ей сказать теперь? Она все еще может попросить защиты у Дорна, но пристало ли ей жаловаться? И что, если свадьба все равно состоится раньше, чем Эллария и Оберин смогут ей помочь? А еще леди Старк не хочет верить, будто спасение возможно: чем меньше она будет надеяться, тем меньше разочарования испытает. И все же, против ее воли, птичка надежды трепещет в душе — и этим чувством полон ее взгляд, который девочка снова поднимает на Элларию, но не говорит больше ничего: так и не придумала, что сказать, да и не знает, может ли говорить откровенно, ведь в Красном замке даже тени имеют уши.

Отредактировано Sansa Stark (2015-08-09 23:46:57)

High in the halls of the kings who are gone,
Jenny would dance with her ghosts...
Темно-серой нитью скалится на жемчужно-белом поле лютоволк — ловко подкалывает Санса иглу, чтобы не потерялась, и мягкой рукой разглаживает вышивку у себя на коленях, прежде чем показать ее септе Мордейн. Она опускает голову, сдерживая удовлетворенную полуулыбку, — девочка уже знает, что скажет наставница. Санса всегда была достаточно усидчивой и аккуратной, чтобы игла в ее руках была не опасным куском металла, а чем-то подобным кисти летописцев или художников — чем-то созданным, чтобы говорить о красоте легенд и песен.
Она мечтает о том, как однажды нити послушно протянутся через историю о Дженни из Старых Камней и Принце Стрекоз. Цветы Санса непременно вплетет не только в льняные косы дикой красавицы Дженни, но и увьет ими Летний замок — стежок к стежку, узелок к узелку, и расцветут на податливой ткани алые розы и маки, точно живые и вечно свежие, розовые и лиловые левкои, желтые лютики, и среди них неожиданно голубые капельки холодянки, — осенний северный цветок, которого Санса никогда не держала в руках и который никогда не мог бы вырасти ни в Речных Землях, ни в Просторе или Штормовых землях, но слышится ей в нем прозрачная печаль, точно слезы, точно тихие голоса ушедших.
Призраки с Дженни танцуют в чертогах былых королей...
Речи Элларии об украшениях и вышивках заставляют Сансу, что ту Дженни, танцевать с призраками в твердыне Мейгора: Винтерфелл, залитый светом свечей и лучин, и септа Мордейн, которая всегда так гордилась искусными вышивками леди Сансы Старк, Джейни Пуль, которая когда-то была ее подругой — что стало с ней теперь? Девичий склеп, где Маргери и ее кузины за беседой, песнями и вышивкой заставляли ее забыть о своих потерях и бедах хотя бы на несколько мгновений, но теперь и они, облачившись в траур по лорду Хайгардена, не поют песен. От каждой счастливой минуты остался лишь призрак.

Легкое облако набегает, на несколько мгновений укрывает своей тенью Черноводный залив; одинокое и быстрокрылое, оно, не задерживаясь, торопится дальше — широкая водная гладь преображается скоро: игра лучей в глубине скрывается под мрачным тяжелым свинцовым панцирем, но он тут же дает трещину, вновь выпуская наружу радостно-светлое ветром разбуженное волнение.
Так же стремительно, как вода, меняется и выражение лица Сансы: она неуловимо хмурится, едва только слышит о «ближайшем радостном событии», и тут же корит себя за глупость — сколько можно слышать во всем напоминания о будущем замужестве? — ее лицо разглаживается, оставляя только прежнюю печаль, да следом в синеве глаз распускается настороженность.
Только теперь Санса задумывается, что не встреча эта неслучайна. Не об обещанном ли говорит Эллария Сэнд? Сердце пускается бежать вперед вчетверо быстрее, и девочке хочется прижать руки к груди — тише, тише, пожалуйста, не выдавай. И не от радости ведь: покинуть Королевскую Гавань хочется, выпорхнуть, как голубка из львиных когтей, но что, если что-нибудь пойдет не так? Если все это раскроется? Дорнийскому принцу бояться нечего, и его любовнице тоже, но кто защитит ее? А Ланнистеры, уж можно не сомневаться, постараются сделать ее жизнь невыносимой.
— Все хорошо, леди Эллария, вы очень добры, — еще один призрак: не с подобных ли слов начинался их разговор в богороще? Как тогда, так и сейчас леди Старк чувствует себя идущей по краю пропасти. Одно неверное слово, и только Боги знают, что будет тогда, это ведь Красный замок.
— Я никогда не путешествовала раньше, миледи, а купцы из Дорна никогда не бывали в Винтерфелле, поэтому я буду рада, если вы покажете мне дорнийские украшения, — Санса очень хорошо понимает: отнюдь не красота украшений и выбор нитей для вышивки интересуют южанку, но отвечает так искренне, что никому не удалось бы заподозрить в ее словах двойного дна.
— Говорят, в Дорне способны ткать удивительно прочные и тонкие нити — кружево из них также невесомо, как морская пена, а сотканный плащ с легкостью проскальзывает в кольцо.
У Сансы оживает взгляд, она улыбается — пусть несмело, но искренне. Пусть она знает, что эти слова, вероятно, не более чем повод, но находит удовольствие в том, чтобы говорить о вышивках и кружеве — о чем-то таком, легком и тонком, не то почти позабытом, не то оставленном в другой жизни.

Отредактировано Sansa Stark (2015-08-09 23:45:24)

«Исполнитель найден».

Таких ярких цветов, такого разнообразия на Севере нет — Санса завороженно перебирает в пальцах ткани лимонные, небесно-голубые, карминовые, лавандовые, янтарные, изумрудные, мягко окутывающие ее руки, подобно теплой воде, и шершавые — от искусной вышивки, невесомые, точно утренняя дымка, и тяжелые, плотные, хотя на вид такими не кажутся — наверное, способны защитить в пути от любых погодных невзгод.
«Стук в пять дробных нетерпеливых ударов и два спокойных будет вам сигналом спросить, кто за дверью».
Санса спрашивала себя: ведь если не могут они говорить открыто, какой найдет Эллария выход? Но все оказалось удивительно просто. Восковая табличка удобно легла в ее ладонь, надежно укрытая дорнийскими тканями — если их прервут, ее легко будет спрятать, заложив в середину цветных отрезов, и издалека не различить, что руках есть что-то лишнее. То, что до́лжно было прятать, Эллария и Оберин прятали на виду.
«Вам принесли заказанные вами апельсины и сладости с ягодами — нежные, как шелк, и легкие, как пух».
Санса повторила про себя эти слова не один раз — чтобы лучше запомнить. В урочный час она должна будет доверить себя, свою жизнь девушке, которую никогда не знала и не видела, и только эта фраза будет для них единственной ниточкой. И снова все просто: разве есть что-то постыдное в желании отведать дорнийских апельсинов и ягод? Разве можно заподозрить посыльного? Сансе, долгое время не верившей в успех, план кажется безупречным. Но сердце все равно трепещет растревоженно, и сохранять тонкую улыбку и светскую безмятежность становится труднее.
«Если мы и не успеем сделать то, что задумали, то на моей и вашей стороне то, что я знаю о Его Светлости — его благородство не позволит ему сделать больно такому прекрасному созданию, как вы».
Исполнитель найден, надежен, план продуман и выверен, по крайней мере, та его часть, что тянет ниточку к ее покоям. Но ведь до корабля нужно добраться — предвидеть препятствий и ловушек Красного замка не сможет никто, даже такое мудрое создание как змея.
Санса не может избавиться от тревоги — не только потому что, пусть даже не вслух, они ведут слишком опасный разговор, способный навредить им обеим, но и в предчувствии того дня, когда в ее дверь постучат коротко — пять раз и длинно — дважды. Когда же, когда это будет? Сколько еще всего должно произойти до того? Но сколько не спрашивай, останется только смириться и ждать, быть готовой пойти под венец с Ланнистером и постараться поверить Элларии Сэнд: Тирион слишком благороден, чтобы причинить ей боль. Но это непросто, потому что Королевская Гавань приучила леди Старк всегда готовиться к худшему.
«Сожмите потом в кулаке воск, чтобы слова эти остались в тайне ото всех кроме нас двоих, исполнителя и моего принца».
И девочка, дочитав, прячет ладонь в складках предложенного плаща, словно проверяет его прочность и мягкость, и сжимает податливый воск — как можно естественнее и незаметнее. Она немного медлит с ответом, подбирая слова:
— Не могу не согласиться с вами, удивительно нежная ткань, — Санса едва заметно кивает дорнийке в знак того, что внимательно все прочитала, поняла и согласна. — И легкая, как пух. Рукоделие Дорна и впрямь так хорошо, как о нем говорят. Я бы хотела познакомиться ближе с его секретами, — чуть улыбается она. А где-то в глубине души щемит: прощай, Лорас, прощай, цветущий Хайгарден. Санса велела себе забыть об этом, еще когда только узнала о грядущей свадьбе, но действительное расставание с этой мечтой переживала только сейчас.[AVA]http://33.media.tumblr.com/91c398a06cbf7ea1a61fbdf1f0299b7d/tumblr_mzg7hqjcLm1qmgbv3o3_250.gif[/AVA]

Отредактировано Sansa Stark (2015-10-13 00:58:56)

Сказанного не воротишь, но на секунду Сансе очень этого хочется — остановить уже прозвучавшие слова, сказать Элларии Сэнд, что, может быть, стоит повременить с дорнийским планом, ведь Лорас, Лорас... Мечты не умирают мгновенно, одного принятого решения недостаточно — неохотно обрываются нити, обещавшие привести леди Старк под сень Хайгердена.
Но это необходимо, ведь нежеланная свадьба близка — так сказал Тирион, а Тиреллам, не удастся вырвать ее из львиных когтей раньше, чем Маргери выйдет замуж за Джоффри. Но какой в этом будет прок, если к тому времени ее саму уже выдадут за Беса? Хотят лорды Простора того или нет, им придется вернуть Сансу Старк, нет, уже Ланнистер супругу. К тому же, Лорас, как бы ни был желанен, не был ей обещан — только Уиллас. Она могла надеяться сколько угодно и помнить о том, что по исстари известным законам невеста погибшего становилась невестой брату его, но уверенности не было и быть не могло. Поэтому мечты нужно было оставить. Прости, златокудрый прекрасный рыцарь из песен, прости, прекрасный цветущий сад, простите, степенный Мандер и нерожденные сыновья.
С душевным усилием отказавшись от одного брака, Санса всем сердцем не желала и другого — каким бы маленький Ланнистер ни был, она не хотела его в мужья, не любила его и не желала говорить перед богами и людьми, что Бес отныне с ней одна плоть, одна душа и одно сердце.
И все же, какие бы невеселые мысли не томили Сансу, ей трудно было не улыбнуться Элларии в ответ: дорнийка так, кажется, была довольна тем, как все складывалось. Возвращая плащ, девочка незаметно вложила ей в руку то, что было недавно восковой табличкой. Вновь прикоснулась к тканям, пробежала по ним нежными пальцами, вбирая в себя все разнообразие ощущений. Вот нежно-персиковая парча — из нее можно было бы сшить платье взамен испорченного Арьей, его так легко будет украсить ореховой вышивкой. Светлое платье — для светлых счастливых дней, когда помыслы и крылья легки, и Санса откладывает отрез в сторону.
— К сожалению, мне нечего подарить вам взамен, миледи, все, что я привезла с собой из Винтерфелла, — лишь платья.
Часть из них пострадала от дыма, когда девочка попыталась сжечь окровавленную перину, другие же становились малы — пока что не слишком заметно, но Санса чувствовала, что на груди они уже сходятся не без труда. Ей не мешало бы подумать о новом платье.
— Но если вы позволите, я бы хотела оставить на память эту, — она разглаживает на коленях совсем другую, скромную, цвета ночного неба, обещающую быть прочной и достаточно легкой для жаркой Королевской Гавани. Неброская, но искусная вышивка придаст ей не менее приятный и достойный вид, чем у тканей более роскошных. Санса уверена, что справится, у нее чудесные руки.
С протяжным криком за стенами замка проносится птица — на таких же скорых крыльях пролетает и мысль: плащ мог бы пригодиться ей в дороге. Не на это ли намекала Эллария, предлагая его? Но не слишком ли это? Что скажет королева-регент, когда узнает о таком подарке? Зачем Сансе Старк, которая не собирается покидать Королевскую Гавань, дорожный плащ?