Позволить себе мечтать о победе сира Джейме в поединке леди Тейна не могла, и всё же в какой-то момент ей показалось, что каким-то чудом этот человек выйдет из этого сражения победителем - заблуждение длиною в шестьдесят секунд, оборвавшееся с лязгом стали о кольца кольчуг. Поток крови из раны вместе с жизнью лорда-командующего уносил и надежду его сестры-близнеца на спасение из омута, в который она бросилась с головой, привязав к шее камень. Кажется, она была мертва уже в тот момент, когда отчаянно закричала. Ужас и безнадёжность, должно быть, своими ветрами обожгли в тот момент все её лёгкие.
Всё кончено, ваше величество. О собственной судьбе леди Мерривезер, к собственной радости, была куда более радужного мнения, хотя всё сложилось совсем не так, как она рассчитывала. Нет, естественно, такое бывает: на самом деле, Тейне по-прежнему ничего не стоит сделать вид, что она шпионила за Серсеей для Маргери, а не наоборот. На самом же деле шпионила женщина только для себя, ловко меняя оттенок лояльности - как сечйчас, с желто-красного на зелёно-золотой.
И всё же она не могла бы сказать, что предстоящая казнь Серсеи Ланнистер её совсем не задевала. Да, эта женщина, бесспорно, делала чудовищные вещи и наверняка без колебаний избавилась бы и от Тейны, но всё же она была по-своему прекрасна в своей несдержанности и жадности до всего - до власти, богатства и любви. Но леди Мерривезер, пожалуй, сделала всё, что могла, сир Джейме - тем более.
Мейстеры боролись за его жизнь, но женщина не была уверена, что эта жизнь ему нужна: ещё тогда в Богороще она почувствовала, что он привязан к Серсее так, как сама Тейна никогда не была и не будет - к кому угодно - разве только к сыну. Однако, материнская любовь была совсем другого сорта, а этой любви ей никогда не понять. И, пожалуй, не стоит.
Пришло время вернуться в Длинный стол: Марегри её помощь не нужна - завтра септон утолит свою жадность до крови или справедливости. Повезло ещё, что Киван Ланнистер сообразил оспорить факт кровосмешения, тем самым сохранив трон за королём Томменом. Впрочем, с этим человеком не так просто заключить союз, и леди Мерривезер предпочла бы какое-то время побыть вдали от Королевской гавани. Тиреллов это не смутит: сейчас здесь достаточно родственников маленькой королевы, чтобы одна из её компаньонок могла съездить к сыну. Да, даже приносящее ей счастье материнство Тейна порой умудрялась обращать в, например, вполне благовидный повод отправиться в родовой замок своего мужа.
Ей по-прежнему не угрожало ничего серьёзного, и всё же в сердце пустила корни какая-то странная тоска. Да, леди Тейна была женщиной хитрой, но далеко не бесчувственной.
Со смертью Серсеи она, пожалуй, сможет примириться только после казни: почему-то женщина до сих пор верила, что леди Ланнистер каким-то чудом отведёт от себя все эти страшные обвинения.
А вот сиру Джейме она искренне сочувствовала и, как, должно быть и большинство дам Семи королевств, восхищалась его решимостью - вступить в слишком неравный бой, чтобы защитить честь своей сестры. Если бы сражаться нужно было не мечом, а словом или духом, то у противников лорда-командующего не могло остаться ни единого шанса. Люди редко вызывали у леди Тейны настолько глубокое уважение: она предпочитала как можно меньше связывать себя искренним неравнодушием - не иллюзорным.
Она бы никогда не смогла так, наверное, даже будучи мужчиной.
За его спиной часто раздавалось исполненное презрения "Цареубийца", но разве мог отъявленный предатель и клятвопреступник подписать себе смертный приговор лишь из призрачной надежды, что он сможет спасти сестру? Должно быть, тогда у него не было выбора - как не было и несколько дней назад.
Выживет ли он?
На пороге покоев стоявшей у окна леди Тейны появился один из его оруженосцев, державший в руках кое-как написанное послание. И она не могла не прийти, даже если бы этот визит и угрожал бы ей чем-нибудь - не могла, потому что на свете не найдётся ни одной женщины с по-настоящему безграничным терпением.
Многие годы леди Мерривезер делала немало, чтобы получить желаемое, но этого безрассудства в её характере не было - сорваться с места в карьер женщине было скорее недоступно. Но её восхищение рыцарственностью Джейме Ланнистера последнему наверняка ни к чему. Догадываясь, о чём он спросит её, Тейна направилась вслед за оруженосцем лорда-командующего, которого войдя в покои, где едва уловимо, но всё же чувствовалось дыхание смерти, оставила за дверью.
Она чуть прикусила нижнюю губу, чтобы не дать слезам навернуться на глаза - он позвал её не за этим, да и вообще - с чего бы женщина станет поддаваться своим слабостям? С другой стороны, за всю жизнь она крайне мало видела столько благородно-отчаянных поступков.
-Сир Джейме Она говорила почти шёпотом, отчего-то решив, что громкий голос будет резать слух. Женщина опустилась на кресло, в котором, наверное, обычно сидел мейстер. На повязке проступали следы крови - этот человек сполна заплатил цену чужих грехов, хотя и не смог спасти тех, кто их совершил.
-Это я, Тейна Мерривезер. Я здесь. Как-то даже слишком непросто было видеть всегда, даже в их прошлую встречу, блистательного человека в таком состоянии, и ещё страшнее было представить, что может чувствовать он. И всё же, чуть сжав ткань тёплого плаща, женщина встряхнула головой - ей-то чего расклеиваться, когда даже он сам держится - может быть, из последних сил.

Отредактировано Taena Merryweather (2015-02-17 17:34:37)

Не вышло, а на что они надеялись? Хотя Тейна, в сущности, ничем особенным и не рисковала - разве что напрасной потерей времени, когда-то потраченного на то, чтобы завоевать доверие королевы. И всё же она не покинула Королевскую гавань, едва двери септы не захлопнулись за Серсеей как капкан, а пойти на это леди Мерривезер не заставило бы никакое хладнокровие и благоразумие - с самого начала в этой истории всё было наизнанку: Серсея попалась в собственные сети, а Тейна не смогла бросить её даже ради уверенности в своей безопасности. И, пожалуй, дело было не столько в том, что леди Ланнистер небыла ей чужим человеком: ещё несколько дней назад королева по-прежнему, в случае оправдания, могла помочь лорду Ортону занять хорошую должность при дворе короля Томмена - возможно, стоило бы остаться только ради этого. Если Тейна чем и рисковала - что весьма, впрочем, сомнительно - то только собой, а значит и быть могла тоже - только собой.
Наверное, потому хладнокровие оставило её вместе с изначально полубезумной надеждой, что сиру Джейме удастся победить. А между тем, это были единственные доспехи, на которые могла рассчитывать леди, даже если выросла в Вольных городах. Теперь Тейна осталась наедине с собой и человеком, который даже в таком состоянии был в тысячи раз сильнее, чем она. Да, так и положено мужчине и рыцарю, но леди Мерривезер не могла припомнить кого-то, кто годился бы в подмётки Джейме Ланнистеру.
Даже сейчас, когда, может быть, он не захочет пережить это. А впрочем, Тейна, как ни противно было ей это признавать, не могла этого знать. Да, лорд-командующий, безусловно, был очень похож на свою сестру, но так же очевидно, что он был гораздо благороднее её, каким бы странным ни показалось это определение Цареубийцы. С другой стороны, царь-то, судя по всему, славился своим безумием и, говорят, даже зажарил в доспехах лорда из какого-то великого дома.
Но люди, тем не менее, были слишком глупы, и могли только тыкать пальцем и обвинять его в клятвопреступлении. Да какой бы предатель - именно предатель по сути - стал бы сражаться на его месте? Чем больше леди Мерривезер думала об этом, тем больше подозревала, что те, кто распускал слухи - обыкновенные трусы, которым никогда не понять чужой решимости. Да и удобно это - считать мерзким того, кто, может быть, спас тысячи жизней*: люди ведь не любят чувствовать себя обязанными.
И благодарными, похоже, тоже быть не пробовали.
С другой стороны, здесь и правда за подобное приходится платить жизнью, да и какой прок их упрекать? Если кого и следует проклясть, так это септона, из-за которого сейчас едва ли не умирал один из лучших людей, с какими Тейна была знакома. За это, пожалуй, женщина ненавидела служителя Семерых даже больше, чем за обвинения, предъявленные королеве. Если Серсея должна была ответить за свои грехи, то зачем ей понадобилось утянуть за собой и брата?
Сейчас леди Мерривезер начинала понимать, что, может быть, именно этого и хотела её слишком несдержанная и до всего жадная подруга-покровительница.
Нет, всё-таки они - разные.
По крайней мере, Тейна никак не могла представить леди Ланнистер, в том или ином виде ввязываясь в едва ли не изначально проигранный бой, надеясь на чудо, которое спасёт её брата. А он пожертвовал для неё всем - и неужели бессмысленно? Это казалось женщине ещё омерзительнее того, что она сама просчиталась.
Правда, для неё всё это закончилось несоизмеримо лучше, хотя сейчас Тейна была так поражена тем, до чего Джейме Ланнистера довела его любовь к сестре, что не могла бы этого утверждать.
Сама она тоже пожертвовала бы жизнью - ради сына.
Но жертва - только звучит красиво, а выглядит совершенно наоборот.
Женщина только кивает, не в силах даже разомкнуть губы и повторить "не вышло", чтобы не разрыдаться. Этому человеку не нужны её страдания: вполне достаточно своих, а она не может ему помочь. Разве что налить вина, которое она нашла на столике возле кровати.
Безусловно, Тейна расчувствовалась, хотя и прекрасно понимала, что все эти её чувства, как и обычно - никому не нужны. Обычно в почёте была её красота, изобретательность и умение вести светские беседы, аккуратно провоцируя собеседника выдавать секреты - её маска, а не происходящее в душе.
Она снова присела на кресло, придерживая кубок, чтобы Джейме не пришлось брать его самому: она видела, что каждое движение отзывается пронзительной болью.
Леди Мерривезер знала, о чём он её спросить - о чём не мог не спросить. А ещё она знала, что даже не оставь её хладнокровие - она не смогла бы сказать ему неправду: даже для неё это было бы слишком - по-настоящему слишком, это ведь не арборское вино бочками приговаривать на пару с королевой.
-Пока ничего, но... - нелегко было признавать собственное поражение, но в миллионы раз тяжелее сказать сиру Джейме, что всё кончено. Верить в это не хотелось, но кто ещё мог спасти леди Ланнистер?
-Завтра септон объявит, что она виновна. Женщина снова чуть прикусила нижнюю губу, сжав пальцы на холодном кубке. -Он хочет, чтобы её казнили за убийство предыдущего септона. Безусловно, Серсея могла иметь к этому отношение, но Тейна не была в этом уверена, тогда как об остальных её прегрешениях знала не понаслышке.
Честное слово, теперь сама бы удушила этого воробьиного выродка. Леди Тейна так сжала бокал, что пальцы побелели, а на глазах всё же выступили слёзы.
Неужели Серсея и вправду захотела утащить его за собой, и всерьёз не надеялась на помощь? И тогда получается, что леди Мерривезер в Богороще солгала сиру Джейме.
Но уже ничего не исправить, и даже сказать - почти нечего.
Сейчас она снова почти боялась его: как будто встретила человека, слишком идеального, чтобы существовать. Неужели он скоро умрёт? Но ведь слишком идеальные не могут умереть - они не должны умирать!

Происходящее казалось каким-то сумасшествием: запах этого безумия обжигал лёгкие, а его вид - потёки красного вина на белых простынях - глаза, и Тейна в какой-то момент даже сомневалась, что всё это случилось на самом деле. Да, она всегда, в общем-то, знала, что регентствующая королева ведёт себя крайне неосторожно, но чтобы так безвозвратно пропасть в цепких воробьиных коготках септона - не могла и представить и при всей своей дальновидности. Леди Мерривезер никогда раньше и не подумала бы, что может просчитаться из-за нехватки воображения.
Не думала она об этом и сейчас - глядя на Джейме Ланнистера, поразительно до сих остававшегося угрозой для выскочки из речных земель, явившегося сюда с толпой оборванцев. И Тейна, обыкновенно не пугавшаяся людей больше, чем следовало бы исходя из здравого смысла, сейчас боялась, и тоже - исходя исключительно из здравого смысла. Но самое интересное, что женщина боялась не за себя, а за человека, с которым говорила - если это можно было назвать беседой - второй раз в жизни, и о котором зная словно бы всё не знала ничего. Даже и не вспомнить, производил ли на неё кто-нибудь ещё подобное впечатление: леди Тейна не выносила излишней привязанности. Временами ей даже казалось, что ей стоит родить ещё одного ребёнка, чтобы не захлебнуться чрезмерной любовью к Расселу - женщина не могла позволить себе слабости.
И даже теперь не могла, ненавидя себя за слёзы в глазах, в любую секунду грозившие побежать по щекам - Тейна ненавидела слёзы и никогда не позволяла себе давать им волю - и сорвалась сейчас. Её охватило странное оцепенение, словно бы лицо и руки покрылись инеем предстоящей зимы, будто бы нервы окоченели, и теперь Тейна не сможет ни разомкнуть губы, ни закрыть глаза.
Целая вечность прошла прежде, чем женщина, как будто почувствовав сильный толчок в спину, почти что бросилась к сиру Джейме, чтобы он мог опереться на её плечо.
Что это, действительно он смог подняться, собирался куда-то идти и требовал позвать оруженосца? Действительно ли кровь, за несколько секунд проступившая на его повязке, оставила свой след и на её платье? Невозможно, непредставимо - и всё же реально, как завтрашняя казнь Серсеи. Но если человек с весьма отвратительным ранением не терял надежды, то и леди Мерривезер тряхнув головой пришла в себя, почувствовав эту непостижимую уверенность.
-Пайпер! Женщина услышала свой громкий, но полуохрипший от только теперь отступивших слёз голос. Всё это - тоже неправильно: ей следовало бы сказать, что лучше послать мальчишку за сиром Киваном, а не идти самому, но отчего-то Тейна подумала об этом не сразу.
Может быть, потому, что выйдя из странного эмоционально-физического обморожения она резко почувствовала его тяжесть на своих плечах, и все силы уходили на то, чтобы не упасть, не утянуть его за собой. Вид у них, к слову, был весьма красочный - столь же решительный, сколь и израненный лорд-командующий и таинственная женщина в платье, заляпанном его кровью.
Оставалось порадоваться, что его оруженосец сообразил представиться, когда принёс послание, и Тейна смогла позвать его. Сообразительный мальчишка, ещё и второго с собой притащил - с ними у сира Джейме больше шансов устоять на ногах.
-Стойте. Если он действительно планирует дойти до башни Десницы живым, то ему, для начала, нужно хотя бы кровью не истечь. Теперь женщина, напротив, как будто бы знала, что нужно делать - странное чувство и, наверное, своеобразное проявление материнского инстинкта. Не тратя время на то, чтобы закатать рукава, леди Мерривезер разодрала и без того уже мало на что годную в вине перепачканную простынь. -Вам нужно добраться до сира Кивана живым. В глазах сверкала какая-то не вполне здоровая решительность - женщина повязала ткань поверх старой повязки и затянула так крепко, как была способна - не панацея, конечно, но на какое-то время хватит, наверное.
-Помогите сиру Джейме дойти до покоев Десницы. С оруженосцами мужчине повезло определённо больше, чем с сестрой-близнецом - по крайней мере, они пытались сделать как лучше, а не угробить его окончательно. Даже сообразили почти нести его, заставив отклониться назад, чтобы кровь не бежала так сильно.
Сама леди Мерривезер, внешне напоминавшая теперь какую-то разбойницу-людоедку, решила направиться с ними - не оставаться же здесь, в самом деле. Заходить к сиру Кивану она, разумеется, тоже не станет: будет за дверью, в тени коридоров.
Что произошло, в своём ли она уме? Конечно, освобождение королевы по-прежнему было бы ей полезным, но кому из Ланнистеров теперь она действительно хотела помочь? Пожалуй, сейчас Тейна, в Королевской гавани увидевшая настоящего человека лишь в Цареубийце, спасала скорее именно его.

Отредактировано Taena Merryweather (2015-02-20 09:46:40)

Может быть, в Королевской гавани воздух такой, что безумие провоцирует? И единственным желанием остаётся спиной проскользив по стене опуститься на пол, обхватив руками голову - для завершения образа растрёпанной женщины с пятнами крови на платье. Но, пожалуй, самым отвратительным доказательством всеобщего сумасшествия была эта тишина, на которую они натыкались за каждым поворотом.
Как будто всех порешила рука какой-то высшей справедливости, забыв про башню Белого меча. Тейна давно, да и вообще, наверное, никогда не пребывала в настолько напряжённом состоянии - она боялась, что вся эта затея окажется обернётся непоправимой трагедией. Из-за неё, отчасти - могла бы хоть слово сказать о том, чтобы просить Десницу прийти самому. Непоследовательно, нелогично и неоправданно рискованно - да с какой стати она вообще оказалась во всём этом? Пожалуй, всё оттого, что раньше леди Мерривезер делала так, как считала нужным сама: похоже, до встречи с сиром Джейме она и не думала о том, что станет слушать кого-то по-настоящему и даже не спорить. Похоже на пресловутую и большей частью мужчин желанную женскую покорность, но нет: для леди Тейны это было бы слишком.
Просто с этим человеком благоразумнее было не спорить, и да, даже сейчас. Хотя бы потому, что времени на болтовню у них не было по сотне-тысяче причин. Глупо будет, если препираясь с ним она сведёт его в могилу - нет уж: королева Серсея и так уже достаточно постаралась для этого.
Нет, было бы даже странно, окажись Киван Ланнистер в своих покоях, да ещё и готовый принять собственного племянника. Другой вопрос, как они могли об этом не подумать, но, впрочем, среди этого праздника заразно-прогрессирующей шизофрении - ничего удивительного.
Она ловит на себя их взгляды, исполненные недоумения. То-то и оно - недоумки, так и будут стоять и ждать, пока израненный в битве не за себя человек истечёт кровью? Видимо, это и в самом деле единственное на что они способны: Деснице стоит подумать о компетентности собственной охраны. Тейна успевает подхватить потерявшего сознание сира Джейме даже на несколько мгновений раньше - ровно на столько, чтобы успеть рухнуть на колени в самую пыль. Ну, зато вышеуказанные недоумки, чтобы не проклясть которых леди Мерривезер пришлось стискивать зубы, наконец сообразили отнести лорда-командующего в покои сира Кивана, а его оруженосцы весьма живо привели нескольких мейстеров.
А у Тейны как-то не было уверенности, что это происходит не во сне, или - что она не сошла с ума. Неужели всё действительно так и закончится? Нет, женщина совсем не могла смириться с этой реальностью - её тошнило от одной мысли, что придётся смириться. Всё, что было дальше оказалось для неё во множество раз страшнее родов - тогда она хотя бы не была вынуждена заламывая руки ходить от стены к стене, стараясь не сбить никого с ног, глядя на пол так, словно бы намеревалась взглядом проделать в нём пару отверстий. Как это странно - так сильно переживать за кого-то другого.
Нет, несомненно за сына она волновалась бы ничуть не меньше, но Семеро, к счастью, до сих пор хранили Рассела от различных опасностей. Тейна никогда ни за кого так не боялась: лоб, шея и руки покрылись испариной, и она незаметно даже для себя потянулась к наполненному вином графину.
По крайней мере, регентствующая королева - единственная, кто виноват во всём этом - всегда считала попойки средством от собственных эмоций.
Один глоток, второй, третий. Всё кончено?
Тейна слышит его голос, на этот раз и вправду командующий мальчишкам приволочь Десницу к нему.
Нет, всё определённо не кончено, если уж сир Джейме говорит о разрушении септы. Туда ей и дорога: Семеро как будто над ними всеми издеваются.
Она кивает, слыша его просьбу остаться, потом опускается на откуда-то взявшийся табурет возле его кресла. -Они скоро найдут его, сир Джейме. Могла бы сказать, как он её напугал, но к чему это? Незачем. Тем более, что это весьма красноречиво было написано у неё на лице.
-Вам нужно что-нибудь? Изящным движением она отбрасывает волосы за спину. Здесь слишком душно - душно от ожидания.
Кто они такие друг другу, чтобы Тейна была нужна здесь и чтобы и сама не захотела уходить?
Никто, и в этом, возможно - одна из самых главных трагедий.

Духота приближавшейся зимы - холодная и навсегда чужая женщине, выросшей за множество лиг отсюда, где смену сезонов означало лишь увядание травы. Сейчас Тейна действительно чувствовала, как мир вокруг погружается в тяжёлый и жарко-промозглый сон, а до пробуждения могут пройти годы. Но самым омерзительным леди Мерривезер находила предчувствие этого самого сна: ей казалось, что она сходит с ума от какой-то незримой лихорадки и совершенно не понимает, как оказалась здесь и главное - что будет потом.
Она поднимается, распахивает тяжёлые ставни в надежде на дуновение свежего ветра, но лишь вздыхает от льдом обжигающего уличного воздуха, преисполненного безысходностью.
Каким гадким может быть солнечный свет, не источающий тепла. Тейна скрестила руки на груди и поёжилась, ощущая, что платье с правой стороны по-прежнему мокро от крови человека, за несколько дней перевернувшего всю её жизнь с ног на голову. Или это она сама с собой сделала, когда решила, что сможет помешать септону отправить к Неведомому королеву?
Так или иначе, с тех пор она определённо сошла с ума: кто теперь узнает в растрёпано-окровавленной женщине самую заметную и привлекательную из компаньонок Маргери Тирелл? Нет, леди Мерривезер определённо оставалась всё такой же соблазнительной, но теперь - беззащитной. Никогда бы раньше она ни поверила, что кто-то сможет обезоружить её. И теперь стояла у окна, отчаянно пытаясь разглядеть на улице любое необычное движение, чтобы пересказать его тому самому человеку, который теперь был единственной причиной, по которой она не желала бы Серсее смерти.
Серсее, которая пошла на всё, чтобы утянуть сира Джейме в могилу.
В их любви Тейна, конечно, не хотела и не могла бы ничего понять, но разве бывает такая, что один желает смерти другому? Ой ли.
-Зима приближается. Голос звучит еле слышно, и даже слетев с уст леди Тейны эти слова как будто скованы льдом. Теперь понятно, что в эту фразу вкладывают Старки и почему считают её девизом своего дома. -Только люди бесцельно мотаются в городе. Должно быть, безнадёжность теперь в моде - когда все знают, что завтра регентствующей королеве вынесут смертный приговор и наверняка приведут в исполнение.
Женщина наклоняется к лорду-командующему с наполненным водой кубком, излишне резким движением отбрасывая свои тёмные волосы, задевшие его лицо. Даже представить страшно, как мерзко чувствует себя сир Джейме. Пустой кубок выпадает из рук, но леди Мерривезер даже не замечает этого, через несколько секунд обнаруживая, что и сама рухнула на колени. Тейна никогда и вообразить не могла, что это так больно - смотреть на чужие страдания и быть не в силах помочь. Самой ей, впрочем, тоже было основательно нехорошо: сердце билось слишком быстро и громко, на глазах снова навернулись слёзы - да как вообще Семеро могли позволить произойти всему этому? Ну что, что сделал Джейме Ланнистер такого, за что должен теперь платить цену грехам своей сестры - что, клятвопреступление? Слова - это ветер, леди и Тейна никогда не верила тем, кто излишне на них не скупился.
Если теперь надежду потеряет сир Джейме, то всё действительно закончится. Женщина едва касаясь убрала с его лба спутавшиеся золото-светлые волосы - львиную гриву. Может быть, геральдика Вестероса и вправду не столь бессмысленна, какой кажется любому, кто прибыл сюда из-за Узкого моря.
-Вы будете жить, сир Джейме. Хотелось взять его за руку, но разве это придаст ему уверенности? Тейна была почти единственной, кто с ним остался, но нужно ли ему это было по-настоящему - кто ему вообще нужен, кроме Серсеи? Кроме той самой женщины, что обошлась с ним столь бесчестно, погрязнув в трясине уцепившись за него зная, что тогда он тоже погибнет. Но леди Мерривезер вдруг почувствовала какую-то странную решительность не позволить ему умереть.
Чтобы там ни случилось с королевой.
Едва задев его руку, женщина снова наполняет кубок водой, аккуратно поднося его к губам сира Джейме. Кажется, в таком состоянии Тейна бы и самого Неведомого бы к нему не подпустила, пусть и не слишком хорошо понимала, что делает - не хотела понимать, да и незачем. Всё равно уже нет обратной дороги: и здесь у женщины нет права на ошибку, а с поражением одной ей никогда не смириться.
-Вы знаете, кажется, они нашли его. За спиной раздавались шаги, и на краткий момент сжав его левую руку, Тейна поднялась и отступила в тень: ей незачем привлекать к себе взгляд сира Кивана, но на его обходительность по отношению к племяннику рассчитывать, похоже, не приходилось.
Она не могла уйти.

Как здесь принято говорить - всё катится к Иным? Слушать чужой разговор не скрываясь безумно непривычно, и леди Тейна чувствовала себя крайне неуютно. Впрочем, неправильным было всё, что произошло в последние дни: такое впечатление, что во всех Семи королевствах греховна одна только Серсея, а души остальных ослепительно чисты - да уж, как же. И вроде бы, уже решено, что регентствующая королева признана виновной, а её брат непостижимым образом продолжает бороться.
И в том числе, бороться за свою жизнь, не теряя надежды и не сдаваясь. Леди Мерривезер видела в его глазах что-то не вполне здоровое - неужели та самая вечная-настоящая любовь, о которой грезят малолетние девицы с куриными мозгами? Раньше женщина усмехнулась бы, уверенная, что так не бывает: всегда что-то не так, да и кому была бы интересна совершенно идеальная жизнь? Никому, судя по тому, как виртуозно люди портят её себе сами: та же королева. Лучше бы она продолжала топить свой темперамент в вине, чем позволила ему наломать столько дров.
Слыша каждое слово из разговора нового Десницы с племянником Тейна чувствовала, что сиру Кивану даром не нужно спасать Серсею. Оно и неудивительно.
Но сир Джейме, тем не менее, не мог с этим смириться. Любовь - это оружие, и леди Ланнистер использовала любовь своего брата-близнеца, выходит, в игре против него самого. И самое отвратительное, что с этим ничего невозможно поделать: лорду-командующему совсем не нужно, чтобы спасали его, если не могут спасти Серсею. Леди Тейна чувствовала его отчаяние так же отчётливо, как понимала, что у них действительно уже ничего не получится. Даже если сир Джейме попробует встать, рана откроется снова, и всё будет кончено.
Пальцы Кивана Ланнистера сжались вокруг её локтя, неужели он и вправду надеется, что она сможет помочь? Может быть, ему было всё равно, а леди Тейна могла только с ужасом смотреть на него, с трудом находя в себе силы, чтобы кивнуть. Неужели это и правда произойдёт, неужели? Уверенность лорда-командующего удивительным образом питала надежду леди Мерривезер, так не к месту и не ко времени позволившей кому-то изменить свою жизнь. Только Джейме Ланнистеру - должно быть, единственному из мужчин на свете - это совсем не показалось бы важным хоть сколько-то. Пожалуй, его исключительность и была причиной тому, что она захотела остаться рядом.
Как бы ни ужасно было осознавать, что она всё равно не сможет ему помочь - не сможет, потому что ему это не нужно. Но никто не должен оставаться один.
-Сир Джейме, вы меня слышите? Едва шаги сира Кивана утихли, женщина снова опустилась на край кресла, где лежал лорд-командующий. Выходит, это она должна удержать его от того, чтобы оторвать септону голову? Почему-то Тейна не сомневалась, что на это у него силы найдутся - даже если это будет последнее, что он сделает.
А что будет с ней, когда он умрёт - этот человек, с которым они друг другу были почти никем - или нет? Их одиночество было почти осязаемым, в то время как за стенами крепости Мейгора готовился ритуал мнимого правосудия. Наверняка этот септон возомнил себя правосудием во плоти, но мог ли он вообразить, что казнив Серсею он убьёт человека, которому не годился бы даже в подмётки.
С ней самой ничего не будет - с чего бы? Ничего вообще. Тейна нечасто проигрывала и просчитывалась, но это - не первый раз, и это - не самое страшное. Считанные часы в обществе друг друга, в полубезумном состоянии разодранная простыня, ставшая на мгновения единственной гранью между сиром Джейме и смертью - раньше Тейна никогда бы и не подумала, что будет к кому-то привязана, да ещё и столь неразрывно и тем не менее бессмысленно. Неужели ничего нельзя изменить?
Всё было бы лучше, чем ждать, пока в его глазах погаснет последняя надежда, а вместе с ней, вероятно, и жизнь. Предчувствие катастрофы сбивало дыхание, и Тейна снова почувствовала, что почти не может пошевелиться - даже взять его за руку.
Ей было страшно: липкий ужас прокрался под кожу, крепко схватив за горло. Невыносимо было оставаться на месте, осознавая собственное бессилие сделать хоть что-то. Тейна никогда раньше не видела обратной стороны сильных чувств: обычно мужчины страдали лишь по красоте её тела и волос, и никогда - вот так, что разрывалось сердце. Любовь действительно оказалась смертельным оружием, каким-то образом задев и её - женщину, которой в этой истории и места-то не было. И как бы ей ни было плохо, ему - ещё хуже.
А что сказать? У неё не было сил и желания признавать, что всё действительно кончено.
Удивительно - он едва ли не умирал, а всё равно был сильнее её.
Потому она и не могла смириться: ей хотелось быть слабее - хотелось верить ему, что он сможет спасти королеву. Но у Тейны никогда не было права на слабость, как и человека, рядом с которым она могла бы не казаться чем-то фатальным и жутким. Но теперь женщина не боялась ничего, кроме того, что сейчас будет с ним - с человеком, с которым ей было бы ни за что не справиться. Не важно, какие мужчины были готовы бросить ей под ноги весь мир, оказываясь в её власти, всё это казалось теперь полузабытым сном.
И реальность, тем временем, даже тишину вызванивала оглушительно.
Нет, это - был звон колоколов. Вот теперь действительно - слишком поздно?

Отредактировано Taena Merryweather (2015-03-03 23:40:10)