[NIC]Osha[/NIC][STA]я люблю холод[/STA][AVA]http://i60.tinypic.com/30idzxy.png[/AVA]

«Старые боги не имеют силы на юге. Богорощи там вырубили еще тысячу лет назад. Как они смогут проследить за твоим братом в краю, где у них нет глаз?»

И распорядились Старые боги, что ответственность за жизнь носящей наследника Королевы Севера, маленького принца и его необузданно-свирепого точно ночь чёрного лютоволка легла на сильные плечи одичалой женщины.
И будь её воля, она и второго принца не отпустила бы от себя: ни ему, ни Ридам - по её мнению - за Стеной совершенно нечего делать. Это Роббу Старку нужно было идти туда войной, чтобы перед кроваво плачущими ликами Старых богов дать сражение силам куда более жутким, чем те, с кем он сражался в южных землях. А что этот мальчик, лишённый даже возможности ходить?
Крылатый волк, как называл его зеленоглазый Жойен.
Оша не уставала поражаться наивности, так глубоко корни пустившей в головах тех, кто живёт южнее Стены. Сказки, говорите? Посмотрела бы я на ваши лица, когда б ваши родные попытались убить вас, в один из дней вернувшись с кожей белее снега и нестерпимо ярко-голубыми глазами. Ворчать женщина, тем не менее, предпочитала про себя - её спутникам и без того приходилось несладко. Кроме лютоволка, конечно.
Лютоволка, что тысячи лет не встречался по эту сторону Стены - они так ничего и не поняли? Старки из Винтерфелла, Хранители Севера и Короли зимы россказни об Иных и прочем отродье бесконечной тьмы и ночи воображали обыкновенными сказками старухи Нэн.
Немудрено, ведь Иные не просыпались уже очень давно, и казнь лорда-отца затронула сердце старшего принца сильнее, чем «Зима близко».
Только маленький Бран знал - Оша чувствовала в этом ребёнке силу, что была ей неведома. И, признаться, не очень-то ей хотелось иметь с этой силой какие-то дела - предсказания, магия, зелёные сны: жизнь женщины состояла из бесконечных сражений насмерть.
Ей и намерения Манса Налётчика казались глупостью: бежать надо было из тех земель, пока Ины не побрали, а он что? Пошёл рыть могилы королей в поисках какого-то Рога Зимы, воспетого в легендах. "Никогда, поди, и не существовавший" - добавила бы Оша, если бы не знала Брандона Старка, если бы не слушала странные-жуткие речи младшего Рида.
И всё же Бран хоть и выжил после падения, то даже сражаться не сможет. Кто знает, всё же, что он найдёт там - на Севере. Мальчик-оборотень, странный мальчик, необычайно умный.
И всё же мальчик, и ей было тяжело отпустить его.
Болотные жители - Мира и Жойен - конечно, знали и чувствовали жизнь получше многих, но ведь и они - дети. И о чём-то всё же думал лорд Сероводья, когда отправил их в Винтерфелл. Немного надежды, что они выживут, да что там - временами Оша и сказала бы, что эта их затея - самоубийство, но кому бы стало легче от этого?
Ни ей, ни тем более беременной Рослин, проблем с которой с каждым днём становилось всё больше.

Они держались в стороне от Королевского тракта. Женщина понимала, что рано или поздно на пути в Белую гавань им придётся пересечь его - это можно было бы сделать за одну бессонную ночь, но супруга Короля Севера могла попросту не вынести этого. И тем не менее, до родов ещё достаточно долго, и на одном месте задерживаться опасно.
Смертельно, а не опасно. - Оша вздохнула, скользнув взглядом по Рослин Старк. Идут они медленно, и даже если Старые боги будут благоволить им, рожать Королеве придётся среди лесов, ручьёв и болот, и роды принимать у неё будет одичалая. И поначалу Оша всерьёз сомневалась, можно ли вообще родить ребёнка с такими узкими бёдрами.
Правда, она тогда ещё сомневалась, что всю жизнь проведя в замке лорда-отца Рослин вообще сможет спать на голой земле и питаться едва ли не лягушками, а то и ими, но девушка оказалась на удивление крепкой - настолько, насколько вообще могла быть. И то вперёд.
Самой-то Оше было нужно немногое: она привыкла и к холоду, и к долгим переходам, и не погнушалась бы ничем ради спасения Рикона, Рослин и самой себя ничем - как не погнушалась в Винтерфелле.
Единственное, о чём ей было жаль - осьминожий принц, чтобы его Иные потрошили, убил троих ни в чём неповинных детей, выдав их за Старков - об этом ей рассказал мейстер Лювин перед тем, как она, по его просьбе, добила его. И как бы ей ни хотелось оборвать кракену щупальца и скормить их ему же, жизни Королевы и принца сохранить было важнее.
Всё равно Грейджой получит своё, свершив такое в землях, где по-прежнему правят Старые боги. И когда-нибудь Снова будут править Старки, на гербе с лютоволком и в жилах с кровью Первых людей - Робб Старк, если вернётся, и Рикон - если же нет.
А Бран даже пережив поход за Стену не станет: в другом его предназначение.
-Когда уже мы придём, Оша? Маленький принц нетерпелив, как обычно. Но едва одичалая разомкнула губы, чтобы ответить - услышала странные звуки. По-хорошему, сейчас бы в два счёта спрятаться в кустах согнувшись в три погибели, но куда там Её величеству с таким животом. Лошадь. - судя по отбиваемому ритму копыт, всадник был только один.
Женщина, да ко всему ещё и благородная.
Лохматый пёсик хоть и никогда не отличался учтивостью, зарычал, и как будто бы не на лошадь - на саму даму. И Оша поймала себя на том, что солидарна со зверем.
Кто это такая, женщина не поняла бы, будь у всадницы знамя в руках - одичалым ни к чему гербы, да и разбираться в них некогда.
-Прошу прощения, миледи. - пожив в Винтерфелле, Оша набралась хоть каких-то манер. -Волк не причинит вам вреда. А если причинит - сами напросились. Женщина сделала незримых полшага вперёд, на всякий случай оставляя Рослин чуть позади себя.
За Стеной она умерла бы, не соображай быстро.
За Стеной она умерла бы, доверяй она первому встречному.
Да и не первому встречному - тоже. Видят Старые боги, одичалая и сама не прочь бы оскалиться.

Удивляться леди Дастин разучилась давно. Казалось бы, что нового могут боги немилосердные привнести в ее выцветшую многие годы назад, – и не счесть уже, - лишенную красок жизнь, которую влекла она за собой из одного дня в другой, а затем и в следующий, похожие настолько, что не упомнить без календаря. Вереница столь неотличимых между собою суток текла неспешно и вяло, путалась между собой и не поддавалась счету ровно так же, как сменяющие друг друга сезоны. Безучастно билось сердце, закованное в броню стареющей плоти и черных вдовьих одежд, безучастно и безустанно текла по жилам стынущая долгой зимою кровь, не способная уже согревать, безучастно таяли по весне вечно холодные пальцы. Никакого тепла – ни от домашнего очага, ни от робкого, неуверенного северного солнца – не было достаточно, чтобы заполнить сосущую пустоту внутри.
Леди Дастин, кажется, и пытаться-то перестала, как данное принимая черную дыру в груди.

Верить леди Дастин тоже разучилась давно. Она не молилась в тишине и одиночестве своих покоев, покинутая прислугой и редко навещавшими ее родными, не возносила рук к скорбящему бесконечно лику на белой, как кожа мертвеца, и такой же холодной коре сердце-дерева, не просила боле благословения и не искала ответов, о чем – или о ком – льют на землю могил кровавые слезы старые боги севера.
i love my hands but it hurts to pray
Разве было богам какое-то дело до смертных?
По всему выходило, что нет, так едва ли стоило в уединении богорощи искать мира с самою собой. Ничего не меняется, равнодушно отмечала леди Дастин, оглядываясь назад. Не стоило и надеяться, что изменится теперь, и она не надеялась – с горечью ожидания неминуемого говорила себе, что до конца дней отведено ей призрачной тенью бродить по запыленным улицам меж курганов, чтобы на исходе своего века в стылом одиночестве упокоиться под одним из них.
В одиночестве – потому что супруг ее пред богами и людьми, лорд Виллам из славного дома Дастинов, последним приютом получил не землю родную, но жаркие, до смерти жалящие дорнийские скалы, и кости его – ладно бы бренное, усохшее среди южных песков тело, хотя бы кости! – никто не привез домой. Нашел ли он покой там, под бывшей кладкой разобранной до основания Башни, жестоко прозванной Радостью, уснул ли его дух, лишенный возможности раствориться в воздухе севера, перейти в крепкие корни деревьев, побеги и всходы, озера и реки? Не тянется ли в своем посмертии сюда, к ней?
Ничего этого Барбри знать не могла и мучилась от неведения так же, как от бездействия, изо дня в день без устали клянясь себе в одном: она сделает все, что будет в ее силах, чтобы Эддард из дома Старков не обрел покоя в крипте под зимней столицей среди своих родных.

Но вот мягким ковром ложатся осенние листья под ноги уставшей девочки в изношенном плаще, и легкий запах гнильцы щекочет нос, напоминая о том, что лето закончилось; вот пружинит мох, прогибаясь под напряженным телом крупного волка, оскалившегося и точно готовящегося к прыжку – лошадь едва не сбросила наездницу, но та с ранней молодости еще была приучена к любым скакунам, и в седле удержаться сумела; вот твердой опорой становится промерзшая почва для еще одного шага высокой, крепкой женщины, сжимающий руку рыжеволосого веснушчатого мальчишки с пронзительной синевы глазами.
Барбри замирает и на долю секунды забывает даже о напугавшем ее сперва звере; видеть ребенка здесь ей дико и непонятно.
Осознание лавиной обрушивается на нее, и знакомые до боли земли Курганов играют новыми, яркими красками. Леди Дастин знает, кто перед ней, Старые боги, она знает, она поняла это в тот самый момент, когда увидела, что черный волк и не волк вовсе – слишком большой, слишком свирепый, о, она точно знает, кто это, что за зверь скалится с полотен властителей севера и ведет людей кровавыми тропами. Лютоволк ушел на юг, растворился за влажными туманами Перешейка и не дает о себе знать – вести не проходят соленый рубеж знаменитого рва, и о том, что происходит по ту сторону, знать не дано никому. Только то, что случилось по эту, звоном колокола раздается под куполом серого неба, пробуждая к действию все далекие уголки самого большого из семи королевств Вестероса.
Королева предательски убита, - напряженной тетивою звенело от Зимнего городка до Стены и до морей, и грозило, не утерпев, градом стрел поразить захватчиков возмездием оставшихся в своих землях лордов. Маленькие Старки сожжены заживо, - разносилась весть по суровому краю, поражая своей бессмысленной жестокостью не ушедших на войну.
Леди Дастин хочется засмеяться. Хваленые кракены оказались настолько трусливы, что заставили северян обманом верить в смерть женщины и детей.
Но где же еще один волк, спрашивает себя Барбри и не может ответить. У Старков оставалось двое сыновей. Сердце щемит, когда женщина встречается глазами с потерянным мальчиком. Неужели смогли?..
Даже в мыслях она не заканчивает фразу.

На отгремевшей в Близнецах свадьбе Барбри не была, как и большинство лордов севера – спешное празднество созвало только тех гостей, что преданно последовали за возомнившим себя сюзереном мальчишкой, жаждущим мести. Но о том, что супругой тому стала прекраснейшая из дочерей Уолдера Фрея, она была наслышана – как и большинство. Не видя юную королеву ни разу, леди Дастин без труда смогла угадать ее сейчас, рядом с ребенком и лютоволком. Ни предательством бывшего друга, ни долгими скитаниями не выветрились ее манеры, прямая осанка и гордый взгляд; едва ли девочка могла сойти за простолюдинку, даже если попыталась бы. О своем статусе она сама давала знать одним только видом, и, возможно, зря. Удивительно, что они не встретили никого ране, потому что обмануться нежданным встречным было бы непросто. А в кишащих морскими отродьями землях любая встреча была небезопасной. О чем они думали, направляясь сюда? К стенам ее деревянного города море подходит слишком близко.

На лютоволка Барбри глядит широко раскрытыми глазами, жадно, предвкушающее; снова осаживает лошадь, недовольную такой компанией. Смотрит на женщину, заговорившую с ней первой, смотрит на ребенка с рыжими космами, смотрит на тонкую, бледную девочку с огромным животом. Почти не веря глазам, но только почти. Спешивается безмолвно.

И склоняет голову.

- Леди Барбри из дома Дастин приветствует вас в Курганах.

Свою «мертвую» королеву, своего принца – почему-то только одного из двух – и… кого? Няня, бывшая кормилица? Имени Барбри не спрашивает – сейчас оно значения не имеет, ровно как и положение этой женщины, ставшей спутницей королевской семьи. Не то время и не то место. Они не должны оставаться в лесу ни единой лишней минуты.
Охота закончилась.
Поводья леди Дастин отпускает без уверенности, но лошадь, казалось бы, уже успела привыкнуть, и волчий запах, сквозивший даже и от людей, не вынуждает кобылу ринуться прочь. Как и ее саму – Барбри шагает вперед, не назад, бледные пальцы ее, найдя у горла застежку из темного металла, холода не ощущают; черный шерстяной плащ укрывает от зимнего ветра маленькую фигуру Рослин Старк, и Барбри, поправляя на девичьих плечах собольи меха, ненароком касается ее щеки.
- Моя королева, - тихо говорит она, - Мои пища и кров будут также и вашими; ни вам, ни маленьким принцам – второй ребенок ведь тоже здесь, поблизости? – нечего бояться здесь. Кракены не имеют власти в Городе-на Кургане.

[NIC]Osha[/NIC][STA]я люблю холод[/STA][AVA]http://cs540109.vk.me/c7005/v7005403/1d0d5/jSXiaiKEdw0.jpg[/AVA]

В этих землях Долгая ночь уже давным-давно позабыта, и людей занимали лишь игры престолов.
Зима близко - слетало с губ Старков, но даже они оказались слишком южанами.
Их доверие было ошибкой, в этом мире вообще доверять не очень-то следовало.
Разве что когда, как сейчас, выбора не было.
Но Вестерос прострочен нитями неверности: вероломный Грейджой пытался щупальца свои сомкнуть на шеях волчат, но Оша - Оша была готова. Видят Старые боги, как никто другой эта женщина знала, что такое предательство. Далеко за Стеной, в краю вечной зимы и до костей пробирающего холода она одна из первых почувствовала, что нужно бежать.
Тогда и мороз был какой-то особенный.
Инеем покрывались травы, страхом и безысходностью наполнялись души людей. Восемь тысяч лет зло, величайшее из существующих, спало, но теперь - оно пробудилось. Мрака вуаль застилала земли метр за метром, предчувствия были одно дурнее другого.
Там ведь в Иных поначалу тоже не верили, там ведь Иных поначалу тоже легендой считали...
Зима наступала, наступал белый холод, и её муж не возвращался с охоты так долго.
Пока не появился на пороге, пронзая её взглядом глаз голубых ослепительно. Его кожа была бледной настолько, что даже светилась и отражала пляску искр в костре.
Он пришёл за ней - Оша прочла это во взгляде, поначалу сковавшем её точно цепи. Промедление это женщине едва жизни не стоило: ещё немного, и его омерзительно холодные пальцы бы на её шее сомкнулись, и глаза бы синевой затянуло. Чудом ей удалось ногой разметать поленья горящие, чудом удалось на улицу выскочить.
Угли остались от её прошлого, угли остались от того, с кем она жизнь свою когда-то связала. И жалела бы, горевала о нём, может быть, не явись он тогда, чтобы и её обратить неживою. Вроде Оша и знала, что никакого в этом предательства не было: упырей и поднимали затем, чтобы они убивали. Но всё же она, верная Старым богам, никогда не забудет тот взор, что поверг её в нескончаемый ужас - и он был осмысленным.
Выросшая в местах беззастенчиво диких, Оша всегда была отважной и мужественной - перепугавшись тогда, она не лишилась рассудка и принялась спасать свою шкуру.
А Старым богам, что взглядами своих ликов кровавых её провожали, было угодно привести её к Рослин, Брану и Рикону. Дети лета, теперь в пропасть ледяную летящего.
Странно представить, что она угрожала Брану когда-то - в другой жизни, должно быть. Из той жизни веяло холодом, и душа её была не на месте: мальчика и Ридов она отпустила на Север, к какой-то Трёхглазой вороне мифической. Да, Брандон Старк покалечен был безнадёжно и не смог бы, должно быть, в бой северян повести с осьминогами-тварями. Но она всё равно не дала бы ему уйти, если бы не чувствовала что-то такое, чего не могла понять.
Сильное, властное, крепкое - неотвратимое, чего не объяснить ей было даже такому же странному Жойену. "Не в этот день мне суждено умереть" - иногда отдавалось в голове одичалой. Старые боги хотели, чтобы мальчик и девица с болот увели принца-Старка за Стену, и хотя Оша не могла и представить, зачем - она не стала противиться.
Его сны отдавали зеленью, его здоровье безнадёжно подорвано. И пусть сердце её изболелось по тем, что из-под её крыла навстречу опасности так стремительно выпорхнули, она помнила о тех, кому никакая ворона даже иллюзии помощи не дарует.
И большой вопрос, сможет ли дать им приют Барбри Дастин. Лохматому пёсику эта женщина не понравилась, и Оша была бы склонна с ним согласиться. Только вот чёрный волчонок всегда был диковат, а положение Королевы Севера было слишком плачевным для дальнейших перемещений, лишённых даже призрачного комфорта. Она не должна потерять наследника.
Видят Старые боги, она не потеряет его, даже если Оше придётся день и ночь дежурить около Рослин с копьями в каждой руке. Сейчас же она прижимала к себе маленького Рикона, теперь стоявшего рядом. Маленький принц хорошо справлялся, конечно, но женщина видела, что он устал, напуган и, наверное, голоден. Да и сама Оша, по правде сказать, не отказалась бы отдохнуть: тяжело было то и дело прислушиваться к каждому шороху, не спать ночами и то и дело оборачиваться нервно, опасаясь слежки-погони.
Огонь второй раз уже сделал её неприкаянной: сначала сгорела хижина, а позже - и Винтерфелл. Но этот огонь и жизнь сохранял женщине дважды.
Она ценила его.
-Мой дядя Брандон вырос в Курганах. - произносит мальчик. Оша видит, что волк успокаивается - в унисон настроению Рикона. Хороший знак: у Старков эти Дастины, кажется, на хорошем счету. А впрочем, откуда ей было знать, что с этим Брандоном стало - раз в его честь назвали мальчика, то он наверняка давно уже умер. Правда, если Курганы хоть как-то причастны были бы к этому, Рикон наверняка бы упомнил: такое не забывается.
"Не дури, девчонка" - едва не сорвалось с губ женщины, когда Рослин отдала свой плащ Рикону. Правда, Оша тут же завернула её в свой, что до этого болтался через одно плечо перекинутым совершенно без дела. Ох уж это Старковское благородство - ну до чего оно всех довело, до чего? Вот именно.
Нечего бояться, говорит Барбри Дастин. Хорошо, если так. Мейстер Лювин говорил идти в Белую гавань, но почему бы не задержаться в Курганах? Тем более, что название этих земель Оше ни о чём не говорило: она даже не подозревала, как сильно они сбились с пути.
Оша перестаёт щуриться.
-Болтонский ублюдок. Это он сжёг Винтерфелл, миледи. - раз уж Королеве пришло в голову доверять этой женщине, и волк утихомирился, одичалая позволила себе допустить, что Барбри Дастин действительно не желала ей зла. Должны же у Старков приличные вассалы-то быть! Какой от них прок иначе? А то, как сменился взгляд леди Дастин при упоминании бастарда лорда Болтона, Оше даже понравилось.
Ненависть одичалая всем естеством своим чувствовала.

Отредактировано Him of Many Faces (2015-07-12 21:49:46)

Дни были похожи один на другой. Рикон и без того не умел определять время, а тут и вовсе запутался. Сегодня уже завтра или еще вчера?
- Когда уже мы придём, Оша?
Тепло было только ночью, когда он спал, прижавшись к лютоволку. Днем Лохматик нередко убегал на охоту, и Рикон топал рядом с Рослин, зябко поводя плечами. Но мальчик не жаловался - стыдно будет ныть, он ведь скоро станет взрослым мужчиной. Рос вон молчит, а ведь идти с таким большим животом трудно.
Рикон время от времени с любопытством поглядывал на юную тетушку. Или она ему сестра? Он никак не мог определиться. Интересно, кто у нее родится, мальчик или девочка? Хорошо бы мальчик... Тогда Рикон научит его играть и сражаться.
От размышлений его оторвало рычание Лохматика. Рикон поднял голову и увидел незнакомую леди на лошади.
- Леди Барбри из дома Дастин приветствует вас в Курганах...  Моя королева, мои пища и кров будут также и вашими; ни вам, ни маленьким принцам нечего бояться здесь. Кракены не имеют власти в Городе-на Кургане.
Леди Дастин... Мальчик не раз слышал о ней, хотя никогда и не видел. Волк замолчал - значит, этой леди можно верить.
Леди Барбри спешилась и накинула свой плащ на плечи Рослин, но девушка сразу отдала его мальчику.
- Рос, мне не холодно, - Рикон попытался неумело отстегнуть пряжку. Он изрядно озяб, но ведь Рослин женщина, ей нужнее... Робб всегда так делал.
- Нет, не стоит. Нужно поблагодарить леди, скоро мы будем в тепле.
- Мой дядя Брандон вырос в Курганах, - сказал малыш, вспомнив рассказы отца.
- Верно, мой принц, Брандон воспитывался у отца моего погибшего мужа. Хотя большую часть времени он проводил в поездках к Родникам. Ко мне. А вы любите лошадей, принц, умеете держаться в седле? Этот плащ так велик вам и будет волочиться по земле, но оставшийся путь вы можете проделать верхом, если только захотите.
Рикон перевел взгляд на Рослин.
- Спасибо, леди Дастин, но пусть лучше Рос поедет. У нее живот тяжелый, она устала.

Такое странное чувство, между разочарованием и обреченной усталостью: облегчение, испытанное когда-то, темное удовлетворение, мрачное торжество смерти – время возвращается назад к тому моменту и перечеркивает его, как неудавшуюся строку в письме, лишая возможности переживать его снова и снова, смаковать, поднимая в памяти среди прочих своих воспоминаний. Мыслимое ли дело – вернуться из мертвых. Ублюдок Русе должен был оставаться там, за чертой, откуда не возвращаются. Должен был оставаться мертвым. Должен был умереть должен был умереть должен был умереть. Давно.
Должен был не рождаться.
Мерзость.
Он – мерзость.
Старые боги жестоки, если допустили такое. Быть может, они давно мертвы? Быть может, они высохли все и истлели, ведь кора чардрев такая же белая и черствая, как старая кость, а бегущие из запавших глазниц соленые дорожки не дымятся на морозном воздухе севера подобно живой горячей крови, нет-нет, они застыли, как смола, но вместо благословленного морем янтаря суровый лик безымянного божества украшает холодный багрянец.
Холодно. Здесь холодно.
Мир отвратителен и грязен, раз допускает существование подобной мерзости.
Это было выше ее понимания – как боги могут такое позволять, если им есть до смертных хоть какое-то дело, а если нет, если нет, то тогда еще более непонятно, зачем же творить подобное, зачем позволять подобному происходить с ними, воистину, неисповедимы деяния их.
Но разве может что-то оставаться неисповедимым?
Возможно, их просто нет.

Она уверена. Это летнее дитя уверена. Леди Дастин смотрит в ее огромные, как у загнанной лани, глаза, и хочет смеяться. Вот же, прямо перед тобой, глупая, глупая Барбри; те, кто ушли за черту и вернулись. Стоят перед ней, такие живые, такие настоящие, теплые, дышащие и даже говорящие с ней – «мертвые» Старки. Зима благосклонна к ним? Едва ли. Зима не благосклонна ни к кому. И все же ее королева и маленький принц живы.
И ублюдок Русе тоже. Жив. Мерзость.
Жаль, конечно, леди Хорнвуд. Барбри она нравилась.
Бедная, бедная Донелла, ты осталась неотомщенной.
Глупая, глупая Барбри, жизнь ничему тебя не учит.
Положилась на Касселя. Смех, да и только. Что может рыцарь, пусть и северянин, противопоставить дикой злобе и жестокому уму одного ублюдка?
Воистину, хочешь, чтобы что-то случилось – сделай это сам. Подожди немного, Донелла.

Тонкое, хрупкое, летнее дитя – как тростинка колышется от северных ветров Рослин Старк, держится из последних сил, из остатков, крох; растущий у нее в животе принц многое обещает, но и многое требует, лишает сна долгая дорога, чужая и полная опасностей, новые земли обращаются ловушкой, как обернулся когда-то Винтерфелл, надежная крепость, сердце Севера. Ничего, маленькая королева, Курганы станут тебе опорой.
Утри слезы, дитя.
- Моя милая королева, - устало улыбается Барбри, и в уголках глаз собираются морщинки. – Вы – Королева. Вам ни к чему просить прощения. Всё, что здесь есть – ваше, и все, кто здесь есть – ваши; помните об этом. Но никому не показывайте своих слез. Вы должны быть сильной. Для своего короля и своего народа, но прежде всего – для той жизни, что носите под сердцем. Бесценной жизни. Вы многое пережили и многое потеряли, но вам больше не нужно думать о том, где найти ночлег, как отыскать пищу, в которой вы сейчас особенно нуждаетесь, как позаботиться о принце и о себе. Позвольте теперь мне позаботиться о вас.
Но вы должны оставаться за чертой.
- Я прошу вас лишь об одном. Последнем тяжелом решении, которое вы должны принять прежде, чем снова почувствуете себя в безопасности. Враги думают, что вы мертвы; пусть так и будет. Сейчас не время открывать для них новую цель. Вы должны оставаться мертвы. Понимаете? Не только для тех из них, кто пирует в Зимнем чертоге. Для всех. Королева Рослин не может явиться в Барроутон с принцем Риконом. Это привлечет внимание. Опасное внимание. Но старая одинокая вдова может привезти в дом племянников-бастардов и приблизить их к себе. Это вызовет гораздо меньше интереса. Люди здесь знают характер сыновей лорда Рисвелла. Они поверят, что мой брат разбрасывается семенем так же легко, как золотом, и не утруждает себе мыслями о возможных последствиях. И что я, не имея собственных детей, решила потешить себя воспитанием чужих. Пусть это не будет для вас оскорблением, моя королева; это будет для вас щитом.
Девочке из Близнецов пришлось рано повзрослеть, как часто происходит с девочками на войне, и никто не спрашивал, хочет ли она этого; Барбри видела по ее огромным заплаканным глазам, что глубоко внутри королева по-прежнему остается потерянным ребенком, ищущим утешения и поддержки. Барбри протянула руку и осторожно коснулась холодных тонких пальцев Рослин.

Подожди немного, Домерик.

Насколько другими были люди по эту сторону Стены. The North remembers, Север помнит - ничего они здесь не знают. Белый холод приходит, а навстречу ему вместо армии ушли только Мира, Жойен, Ходор и Бран.
Она их отпустила на смерть, но Оша не могла бы иначе.
Женщина одичалая бежала в эти земли за спасением, но вынуждена была сама стать спасительницей: королеве и маленькому принцу с его волком-чудовищем одним было бы просто не выжить. Рослин не могла не раздражать своей слабостью женщину, что всю жизнь провела среди снегов, льда и промозглого холода: одичалые женщины никогда не вели себя так. Странно. Глупо. Неуместно. Казалось иногда, что зачем нужно быть леди, когда потом приходится терпеть такие мучения среди осенних листьев, скользких камней и ручьёв с ледяною водою.
Тяжело было понять её, да и понимать было некогда: если она умрёт, никому счастья не будет, и что бы ни случилось Оша всё равно бы стала её защищать.
Не было ни сил, ни времени на то, чтобы думать о своём отношении к Рослин. Да и что с ней, в конце концов взять - она даже не северянка, хотя и пытается быть. Спасибо и на этом, наверное.
Оша не жаловалась, хотя прежде ей никогда не приходилось так трудно. Женщина ничего здесь не знала, и о леди Дастин судить могла лишь по ненависти, что разгорелась в её глазах. Неподдельная ненависть - одичалая хорошо это чувствовала, и ей даже не было важно, за что.
В любом случае, сложно было бы назвать приятным того, кто сжигает замок своего сюзерена и Хранителя Севера - даже для женщины, ничего не смыслившей в этих титулах. Кроме того, что те, кто их носит, обычно не отличаются выносливостью - особенно, дамы, что всю жизнь провели исключительно праздно.
It was the War, which changed everything.
Они уходили от зимнего ужаса, но с каждым шагом не отдалялись от него. Старки всегда говорили "winter is coming", но теперь она приближалась действительно и такая, какой не было тысячи лет. Они могут принять помощь сейчас, но и тогда гибель будет неотвратима. Видят Старые боги, Иные придут, если Молодой волк не поведёт войско к Стене. Но не поведёт: Робб Старк ушёл на юг, где чардерев давно нет.
Слёзы ручьями бежали по щекам Рослин, и силы её на исходе. Бедная девочка, за что только судьба её так истязает. Мёртвая королева и вправду может не выжить.
Всё это было не для неё, рождённой для южного солнца и южных равнин. Оша не жалела её, потому что за жалость за Стеной поплатиться жизнь могла бы: она не привыкла и посчитала бы унижением. И как бы медленно они не шли из-за неё, одичалая не могла относиться к ней плохо. 
Она почти любила Рослин, горем и болью окутанной, но такой гордой и всё же несломленной. Сколько времени она ещё сможет сражаться с судьбою? Выбора нет, и может это Старые боги послали им леди.
Может статься, что хуже не будет. Девочку нельзя оставлять, но и идти она скоро не сможет. Это одичалые до самых родов ещё могут бегать и сражаться, а она ещё несколько дней и, глядишь, может родить преждевременно - так бывает и за Стеной.
Если Старые боги хотят получить чью-то жизнь. Оша много всматривалась в их лики в богороще Винтерфелла: долгое время они были единственными, кому она могла доверять, и кому до неё было дело.
Волки могли её загрызть, но их вовремя отозвали, и благодаря этому теперь жив Рикон. Маленький лорд Старк, не желающий быть бастардом.
Как много они думают о праве рождения, что даже не понимают, как скоро могут умереть, если Стена однажды падёт. Может ли Дозор защитить их? Оша не верила: она знала, что людей там немного.
Слышала от дезертира, с которым бежала. Присягу они принесли, но одной доблестью этих тварей не одолеть. Женщина предпочитала спасаться, не надеясь, что кому-то до неё будет дело, что кто-то захочет её защитить. Даже если захочет, времени мало - женщина поняла это, встретившись со взглядом ярко-голубых глаз своего мужа, вернувшегося из леса, чтобы её убить.
- Мой принц, никто из нас не сомневается, что вы - Старк, - голос звучит совсем не так нежно, как у Рослин. Нежность тоже может убить за Стеной, нежность и здесь может окончиться смертью. - Пока ваш венценосный, - последнее слово женщина произносит едва ли не по слогам - брат не вернётся из Южных земель, никто не должен ничего о знать о вас, - она говорит с ним, как говорила бы с любым взрослым. Своих детей у неё никогда не было, да и Рикону придётся стать старше теперь.
- Как только будут наказаны те, кто захватил и сжёг ваш замок, - придёт время отправиться на войну куда более страшную, но Оша не станет говорить этого вслух. Она знает, что ей никто не поверит.
Она могла бежать за Стену, но этим людям бежать будет некуда.
- я обещаю, Вы снова станете принцем Севера. - Барбри Дастин говорила правду, им нужно скрываться. Когда Молодой Волк оставил в Винтерфелле Брана и Рикона, всё едва трагедией не закончилось - нельзя снова этого допустить. - Благодарю, миледи, - почтительно кивает головой одичалая женщина и берёт Рикона за руку, чтобы помочь взобраться в седло: лошадь была неспокойна из-за присутствия лютоволка.
Никому не по себе от вестников страшной зимы.

[NIC]Osha[/NIC][STA]я люблю холод[/STA][AVA]http://cs540109.vk.me/c7005/v7005403/1d0d5/jSXiaiKEdw0.jpg[/AVA]

Военная хитрость... Это в корне меняло дело. Значит, он теперь тоже немножко воин. Рикон согласно кивнул. позволяя Оше подсадить себя в седло. Мальчик любил играть  с братьями в войну, а иногда к ним присоединялась и Арья - она умела играть не хуже мальчишки. Жаль, что теперь они смогут все вместе поиграть еще очень нескоро... Рикон понимал в происходящем далеко не все, но даже он, в свои неполных пять лет, уже смутно чувствовал, что игры взрослых намного опаснее и страшнее детских. И без старших ему не разобраться в правилах этой странной и пугающей игры... А значит, нужно слушаться и делать, что ему советуют взрослые. Они всегда знают. как надо...
Сидя на спине у лошади, Рикон едва доставал ножками до края вольтрапа, но старался держаться уверенно, сжимая ладошками густые пряди лошадиной гривы. Мальчик знал. что управлять лошадью самостоятельно он сможет еще не скоро, но почему бы не представить, что он могучий и смелый всадник, вроде Робба или Джона?
- Лохматик, иди вперед, - приказал Рикон лютоволку. - Проверь, нет ли там кого и возвращайся.
Волк коротко махнул хвостом и бесшумно, как умеют только лютоволки, растворился в чаще. Рикон с довольной улыбкой глянул на взрослых - ему было приятно, что Лохматик слушается его с первого слова. Надо будет сказать "спасибо" Роббу и Джону, которые помогали младшему обучить волка...

Отредактировано Rickon Stark (2016-02-14 21:37:09)

Рослин осторожно прислушивалась к тому, что говорит леди Дастин. Лохматик вызвал опасения и у нее, что впрочем неудивительно и оставалось надеяться, что Рикон послушает их обеих.
К счастью, маленький принц получил достойное воспитание и не был капризным; стойко выносил все испытания и да, конечно, хотел к маме, но был сильным и непреклонным, каким и должен быть Старк. Говорят, и он был похож на Талли, но Рос не чувствовала в нем реки, какая была у ее сюзеренов. Они все же были совершенно другими.
Женщина улыбнулась волку, а после и Рикону, который казался бы, что все понял.
- Мою сестру звали Бетани, - тихо проговорила Барбри и Рослин оставалось только кивнуть в ответ,- Бетани Рисвел, затем Бетани Болтон. Это хорошее имя, оно может сослужить нам добрую службу.
- Хорошо, миледи,- она позволила себе быстро и задумчиво кивнуть вслед ее словам,- для Оши тоже стоит придумать легенду получше, как вам кажется? Одичалая, которая путешествует с... бастардами выглядит, конечно, лучше, чем лютоволк, но тоже не вызовет доверия,- Рослин рассеянно поправила свои волосы, а после немного неуверенно посмотрела на Барбри, положив руки на свой живот.
- Лучше обговорить все это сейчас, а толко после двигаться вперед,- неожиданно твердо произнесла Рослин, чувствуя как у нее под сердцем пошевелился наследник. Ее душа мгновенно наполнилась теплом и стойкостью, что свойственна каждой матери. Рослин знала - он  д о л ж е н  выжить. Ради Робба, ради всего Севера, стоявший горой за своего короля, ради Старков, которые всегда правили Севером и чей род восходил аж к Первым людям. После всего, что случилось, было бы глупо сорваться в самом конце, когда уже был виден свет и вот теплые руки Барбри рядом.
Ей было страшно.
После всего, что сделал Теон, после вероломства Болтонов, ей было страшно сделать хоть шаг. Кто был ближе, чем Теон? Кто был умнее чем Болтоны?
Ей хотелось верить, что для кого-то вассальная клятва не была пустым звуком, что кто-то чтил законы богов и кто-то сможет протянуть руку помощи и не пройти мимо. Леди Барбри казалась ей настоящей леди, до самых кончиков пальцев. Рослин знала мельком про ее жизнь, но разве упомнишь все вассальные дома из соседних земель? Робб не успел ей рассказать о том, кому можно доверять, а кому нет. Впрочем, его чутье могло подвести его еще раз, а сейчас нельзя было ошибаться.
- Благодарю вас за вашу мудрость и поддержку,- с сейчас означало стойкость и силу. Накинутый волчий плащ грел ее плечи, а ребенок вторил словам своей будущей матери. Старк означало быть непреклонным и знать, что зима близко. И что все обязательно имеет конец.

[NIC]Roslin Stark[/NIC][AVA]http://38.media.tumblr.com/adc3d541392e978a634c6b98e7c833c4/tumblr_n2xmebjHse1qal0zgo2_250.gif[/AVA] [SGN][/SGN] [STA]riverland[/STA]

Лицо Барбри ожесточилось при словах молодой королевы - нет, Бетани, Бетани, им всем стоит привыкнуть как можно скорее, а значит и в мыслях лучше отказаться от благородного имени госпожи и соответствующего к ней обращения. Одичалая! Старые боги, как это только могло произойти, как это могло произойти здесь, на земле могил, ей подвластной, столь далеко от северной границы государства, как дикарка могла оказаться единственной живой опорой королеве и принцу! Немыслимо. С этой женщиной придется быть настороже: чем больше людей знают тайну, тем меньше шансов у этой тайны таковой и остаться, и если юной деве и ребенку нежелание встретить скорую смерть - или что похуже - помогло бы держать рот на замке да придерживаться легенды, то одичалая!.. Никогда не будет ей веры здесь, не от леди Дастин, принявшей под свою опеку супругу Робба Старка, что под сердцем носила наследника всего Севера, да младшего брата короля. Их жизни слишком важны.
Но жизни бастардов знатно теряют в цене - в этом их благословение и проклятие. В этот раз Барбри ставила на благо.

- Верно, Бетани. Одичалая - это неприемлемо, забудьте об этом сей же час, все вы. Но у вашего младшего брата, - на этих словах кивает принцу Рикону, одобряя его задумку, и взгляд ее теплеет, - ране была кормилица: ведь ваша мать умерла, родив его на свет, а у Оши было молоко для этого ребенка, так как своего она потеряла; и после эта женщина взяла вас к себе, ведь родные вашей матери и при ее жизни не жаловали ублюдков от благородного господина, от которого она понесла, не будучи замужем, бросив тем самым тень на их репутацию среди прочих живущих честным трудом крестьян. Начавшая война разорила многие деревни, и вы, прослышав, что я уже воспитываю у себя бастарда одного из братьев, решили попытать счастья в господнем доме. Все лучше, чем помереть от голода, и тяжелая дорога со всеми ее рисками стоила возможной благосклонности леди из Замка-на-Кургане, которую вы, в конце концов, и получили. С этим вы сможете справиться? - вдова смотрит на одичалую, и в глазах ее нет ничего, кроме требовательного ожидания. Она не позволит этой женщине все испортить. Она будет с ней очень осторожна. - Если ваше имя известно тем, кто представляет угрозу, его следует позабыть также, как и волчьи имена.
Рикард не станет против двух несуществующих детей да будущего внука, если и узнает. Все же интересно: что, если бы узнал? Сердце щемило при мысли о братьях, которые были слишком далеко, чтобы дать о себе знать; особенно остро пронзал ее страх за самого младшего, так напоминавшего ей Домерика.
Она надеялась, что они вернутся - все трое, что Молодой Волк в этом окажется непохож на своего проклятого отца, что никакой Башни Радости не встанет на пути северян в этой войне. Свою кровь они пролили сполна, и кто за это ответит? Эддард Старк не смог. Эддард Старк не смог даже вернуть им тела Марка и Виллема.
Роббу Старку следовало бы превзойти отца.

- Только помните, что вы из этих земель, подчиненных Дастинам. А если кто спросит, откуда именно - говорите, что я не велела распространяться, и ослушаться вы не смеете, дабы не вызвать мой гнев. Этого должно быть довольно. Что да волка - мы придумаем, как вам иногда выбираться из замка, не вызывая пересудов; но вам придется мне подчиняться - в этом и во всем другом, как вы подчинялись бы своей леди матери, чтобы не навлечь беду на вас самого и на вашу сестрицу Бетани. Вы очень храбры и наверняка хотите, чтобы ваша леди мать гордилась вами. Так и случится, но сперва вам придется очень постараться, чтобы ни один человек не сумел разгадать нашей военной хитрости. Договорились? И, полагаю, вы можете остаться Риком - не Риконом, но Риком - достаточно коротко и просто для такого ребенка, которым вы будете, и люди решат, что ваша мать желала такими образом подольститься к вашему отцу, моему брату Рикарду. Это вполне обычное дело, и вам будет проще свыкнуться с ролью - а это очень для нас важно. - Барбри вздохнула. Сколько лет этому ребенку? В силах ли он справиться с такой опасной игрой? - И нам пора идти дальше, если вы готовы.
Впрочем, у них не было выбора.

Боги не дали ей детей, но оказались удивительно щедры на детей чужих. Хотела бы она знать, что это: милость или ее наказание.

Отредактировано Barbrey Dustin (2016-05-12 19:17:11)