Памяти Сира Уиллас Тирелла посвящается
"Это будет тяжелый день" - с такими мыслями проснулся Гарлан в отцовском кресле. На груди у него лежала теплая шаль, которую кто-то заботливо накинул на, уснувшего в непредназначенном для того месте, наследника.
Свадьба.
Пытка.
Причем не только для бедных Сансы и Тириона. Для всех Тиреллов сегодня тоже траур. Печальный конец, несбыточные надежды и поистине не заслуженный проигрыш. Проигрыш, который Гарлан никогда не забудет и уж точно не простит. Будь его воля он бы сославшись на здоровье пропустил сие "грандиозное событие", но, если для второго сына такой каприз не значил ничего и легко бы сошел с рук, то для наследника дома Тирелл такой ответ был признаком слабости. "Положение обязывает" - сказал он отцу, когда у них зашел об этом разговор.
На церемонию, он со свитой, едва не опоздал, прибыв на несколько минут раньше самих брачующихся. У ворот уже стоял в нетерпении его величество король, мальчишка явно прибывал в хорошем расположении духа; нервическое нетерпение так и читалось в каждом его движении. Стоит сказать, что Гарлан был из тех немногих кто защищал Джоффри от язвительных языков. "Он всего лишь ребенок потерявший отца. Вспомните нас в его возрасте" - говорил он, когда до ставки Ренли доходили слухи о деяниях мальца. В свое время Гарлан бывал в Королевской Гавани; город героев уже тогда был проклят высокомерием и вседозволенностью знати. Но в уме чрезмерно благородного рыцаря не укладывалось, что ребенок, пусть и рожденный в такой ужасной обители, и, возможно, не слишком счастливой семье, может превратиться в такого монстра каким его описывают. Так же, он не верил в слухи о королеве матери. "Королева-шлюха" - вспоминал он высказывания собственной бабушки в отношении Серсеи. "Что есть шлюха? - подумал тогда Гарлан - Женщина, которая зарабатывает себе на жизнь собственным телом". Сомнительно, что королеве вышедшей из самого богатого рода, а ныне принадлежащей к самому властному, нужно зарабатывать себе серебряки в борделях. Может Джоффри и был бастардом, но уж точно не по ее вине; Гарлан ценил в людях благочестие превыше всех других качеств, однако в семейных отношениях одному справиться нельзя. И если про королеву ходили слухи, то про поступки Роберта знали все. Что ж, пусть теперь никто и не жалуется на результат, тем более, что отец не жаловался, пока был жив. Ребенок был признан, несмотря на свои золотые волосы.
Такие мысли и доводы приходили в голову Гарлана постепенно, и именно они помогли ему решиться на то, чтобы предложить руку своей сестры нынешнему королю. Тогда он видел в Джоффри испуганного мальчишку, который не понимал, что происходит. Пусть и позже он уверился, что ребенок и правда не в меру испорченный, и распущенный, но все это время он успокаивал себя мыслями, что с возрастом и временем юный Баратеон переменится.
Однако, сегодня пелене суждено было спасть с глаз Тирелла.
Глядя на ту "шутку", которую решил отмочить его величество, Гарлан невольно стиснул зубы. Он стоял на противоположной стороне, чуть с боку, и мог видеть с каким самодовольством стоял мелкий гаденыш. И что самое печальное, его мать похоже была не только не против, но и поощряла подобное бесчестие. "Может из него что-то и выросло будь его отец жив" - вспомнил Гарлан, строку из письма своего брата.
Взгляд мужчины невольно переместился на стоявшую, подле своего будущего супруга, девушку. Лицо Тирелла вновь сделалось задумчивым; он вспомнил последнее письмо старшего брата. Уиллас тогда спрашивал так ли красива его невеста как ее описывают. Гарлан решил тогда ответить братцу его же монетой и написал - "Мой добрый друг, я, право, не знаю откуда взялись такие слухи. Уродливая голова младенца на тоненькой шее; волосы выглядят как солома для скота и ниспадают на по-мужски широкие плечи". Примерно такое же говорил ему Уиллас о леди Леонетте, и от этого только сильнее его супруга поразила Гарлана при их первой встрече. Тирелл хотел сыграть с братцем ту же шутку, но...
Единственный ответ, который он получил, было известие о смерти Уилласа.
В зале раздался громкий смех; голубые глаза, смотревшие куда-то в область ступенек были полностью расфокусированы из-за мыслей охвативших мужчину. Гарлан вспомнил где находится и собрался было присоединиться к общему веселью, как увидел причину хохота. Бедная девушка стояла на коленях, а ее полумуж, стушевавшись, пытался накинуть ей на плечи алый плащ. "Боги, мало ей было мучений?" - подумал Гарлан и отвернулся от позорного зрелища. Взгляд его невольно зацепился за юнца Баратеона. Джоффри смеялся громче всех. Лицо его было так мерзко в своей радости, что Тирелл испытал неведомое ему ранее отвращение к мальчику. "И этой мрази я отдал собственную сестру, - то ли вопрошал, то ли восклицал мужчина - Благо, что она этого не видит; ой как хорош ее жених сейчас". Пожалуй впервые рыцарь испытывал ненависть к ребенку, ему хотелось взять этого монстра за золотые волосы, да так и протащить до самого выхода. "Ничего, эта девочка еще попляшет на твоих костях" - мысль эта была полна решительности; отвернувшись Гарлан слегка приобнял собственную супругу, дабы найти хоть какую-то усладу для своих переживаний и тяжелых дум.
Пытка продолжалась, плавно перейдя из весьма эффектного вступления к более спокойному прелюдию, после которого должна наступить кульминация.
Гарлан не удивлялся, что единственные, кто улыбался в "праздничном" зале были люди - Ланнистеров. Редкие придворные Баратеонов, допущенные к "веселью" тоже старались угодить своему, смазливому господину, королю; насмехаясь, то над невестой, то над женихом. Люди же Тиреллов все как один выглядели мрачно и даже подавленно. Траурные наряды, сменили обычно яркие цвета, а на жизнерадостных лицах обитателей Простора застыло потерянное выражение. Сам Гарлан прибывал в такой же задумчивости, и лишь изредка отвлекался на подходивших к нему знакомых. Он старался не смотреть в сторону свадебного стола, предпочитая не подливать масла в огонь, который все ярче и ярче пылал в его обычно спокойной душе. Видят Боги, что он даже разработал целый план, чтобы не говорить поздравлений. Но следуя рядом со своей супругой, Гарлан понял, что уж слишком эгоистичен. Леонетта была искренна в пожеланиях и явно хотела поддержать разбитую девушку. Посему Тирелл знаком остановил вассала, который должен был отвлечь его "важными делами" и сказать за него пустые слова, да подарки представить.
Однако сам он справился с этой задачей наверно даже хуже. Вид его был пусть и усталый, но учтивый и даже сочувствующий происходящему. И нет, не ее будущей участи, а лишь тому, что "праздник" этот, Праздником не являлся, а гости, которые должны были выказывать восхищение и любоваться счастьем молодых, лишь гадко шутят и презрительно смотрят. "Не такими должны быть свадьбы" - подумал Гарлан с сожалением, произнося сухие слова. Храброй девушке, которая, без всяких сомнений, имела присущий всем Старкам стержень, он пожелал: "долгих лет жизни"; лорду Тириону: "пусть ваша жизнь наполнится тем смыслом, каким наполнилась моя после женитьбы". К слову о последнем, бедолага старался найти успокоение на дне бутылки, но не нужно обладать его блистательным умом, чтобы понять, что с местным разбавленным вином, затея сия, обречена на провал.
Сказано все было искренне, но чересчур чопорно. Такое ощущение, что слова эти из Тирелла просто выдавили.
Положение обязывает.
Подарки же из себя не представляли ничего особенного, из интересного была разве что статуэтка, изображающая молодую лютоволчицу бегущую бок о бок со львом, первая была из чистого серебра, а второй зверь из немного темного золота. Несмотря на старания ювелира, если внимательно присмотреться, то можно увидеть, что лев выглядит немного чужеродным в композиции, и под ним есть следы чего-то другого. Сей подарок готовился к свадьбе Уилласа и Сансы, он хотел лично подарить его девушке, Гарлан, знавший о братской задумке, решил пусть и изменить, но все же вручить это произведение северянке.
Остаток изящного мучения, Тирелл рассчитывал провести максимально незаметно, лишь отвлекаясь на разговоры с нужными ему для дел людьми. Но судьбой было предрешено иначе.
Когда Леонетта подошла к нему, он находился у одного из дальних столов с бокалом воды; назвать этот напиток вином - язык не поворачивался. Жена и раньше мелькала в поле зрения Гарлана, но мужчина не подзывал ее, ибо считал, что выглядеть счастливым на этих поминках не должен ни один из Тиреллов и их людей. Он не рассчитывал, что на этом "собрании" будут хоть какие-то танцы, так как не верил, что лорд Тирион захочет следовать традиции и побежит плясать со своей невестой, а без этого остальные гости права веселиться не имеют. Тем не менее, если такое таки произойдет, то своим людям Гарлан танцевать запретил. "Пусть Ланнистеры пляшут, коли им будет угодно, а вам не сметь!" - сказал мужчина приближенным и велел разнести сей странный приказ до остальных; то ли они посчитали, что супругу лорд Тирелл известит сам, то ли просто не успели, но Леонетта явно не ведала об этом указании.
Когда же мужчина увидел улыбку очароватеьной девушки, то и сам забыл о выдуманных им накануне глупостях. Лицо его в один миг из отвлеченного и задумчивого сделалось живым и даже немного счастливым.
- Жена моя. - учтиво ответил Гарлан и улыбнулся.
В ту же секунду он уже решил, если Леонетта попросит его о танце, то он согласится послав все приказы и традиции куда подальше. И хитрая девушка решила воспользоваться слабостью мужа, о которой, если и не ведала, то точно догадывалась.
- ...потанцуй с ней, Гарлан.
Тирелл в начале удивился такой просьбе, но добрая и искренняя натура Леонетты была ему ведома; восхитившись своей женой, он, тем не менее, подумал, что следует отказать; однако, когда он смотрел на супругу, то просто не мог сказать "нет". Связано это было с нынешними отношениями, которые переживали весьма тяжелые испытания. Погруженный в дела и мысли, мужчина не уделял должного внимания обладательнице его сердца. Редкими, поздними вечерами, он приходил в ее покои, и будучи усталым, и полностью изнеможенным, не столько физически сколько духовно, скидывал одежду, и после нескольких фраз уже крепко засыпал в ее объятьях. Просыпаясь на следующее утро в самую рань, он лишь целовал еще спящую девушку и исчезал в пучины собственных обязанностей, о которых так долго мечтал.
Безусловно ему было стыдно, однако он все время говорил, что потом, потом-то оно все будет: и разговоры с нужными объяснениями, и чувства, которые были сейчас где-то там в глубине его сердца, но все в том же целом и невредимом состоянии.
Ничего удивительного, что он не мог ей отказать.
Он прошел пару шагов за женой, затем рука его, державшая ладонь Леонетты, чуть напряглась останавливая девушку, темный рукав потянул нежное создание к себе. Взглянув в глаза супруги мужчина, все еще улыбаясь, тихо сказал:
- Я горжусь, что я ваш супруг леди Тирелл! - в присутствии чужих людей, он всегда обращался к ней на "вы". И пусть сейчас на них никто особо не смотрел, ибо были они скрыты за спинами толпы, но Гарлан привычке не изменил. - Коли вы думаете, что я смогу развеселить вашу подругу, то мне остается лишь подчиниться. Однако, позвольте подойти мне к ней одному, ваше присутствие может вызвать у нее неловкость.
Учтивость не меняла теплоты, которой было пропитано каждое слово; Гарлан вдруг понял, что хочет поцеловать свой любимый яблочный цветок, нежно и чувственно, но порыв сей сдержал, ибо большей фамильярности представить себе не мог. Самый центр змеиного логова - не подходящее место для супружеских, пусть и невинных, ласок.
Неохотно отпустив и взгляд, и руку жены, мужчина на мгновение прикрыл глаза и глубоку вздохнул. Уже через секунду он шел ровным и уверенным шагом, молодого и амбициозного человека, пересекая центр зала. Лицо его уже не было задумчивым или грустным; живое напряжение пришло на смену усталости, а искренняя и светлая улыбка была способна покорить самое черствое сердце.
Подойдя к длинному свадебному столу, Гарлан, бросил короткий и едва заметный взгляд на Тириона. Он выглядел совсем скверно на фоне стоически сражающейся с несчастьем Сансы. "Эх милорд, постарались бы ради своей леди" - мимолетно подумал Тирелл и обвел глазами девушку, сидевшую ровно и прямо.
Санса. Её лишили всего, быстро и внезапно. Так же быстро как Джоффри вынес приговор ее отцу, и так же внезпно, как пришла весть о смерти ее младших братьев. Даже фамилии у нее не осталось. Ланнистер, Баратеон, да пусть даже Тирелл, все это лишь замена, и если на второе и третье девушка согласилась добровольно, и ей было бы легче, ибо была бы хоть как-то готова, то ее нынешняя фамилия - была очередным гадким сюрпризом, который ей решили подкинуть такие не милостивые, временами, Боги.
Все эти размышления не заняли и секунды, лишь легкая тень сочуствия пронеслась по лицу Гарлана.
Склонившись в легком учтивом поклоне, мужчина, все еще не отрывая дружелюбного взгляда от красавицы, произнес мягким тоном:
- Миледи Санса, - называть ее иначе Тирелл не мог - все гости ждут вашего танца и для меня будет высокой честью, если вы подарите его мне, в память о покинувшем нас Уиллисе.
"В память о погибшем брате" - отозвались, слегка изменившиеся, слова в сердце мужчины. Пусть его на этот жест толкнула жена, но брат, безусловно, был бы рад такому поступку.
Гарлан намеренно не спрашивал разрешения у Тириона. Он хотел дать понять Сансе, что пусть у нее и отняли все, но этот выбор она может и сделает сама, ибо куртуазный экитет завещал: никто не вправе запрещать девушке танцевать или, наоборот, заставлять. "Пусть все здешние кулуарные сволочи увидят силу Севера и Простора. Несмотря на испытания ниспослоные нам судьбой, несмотря на этот ужасный и ядовитый край, который окружет нас, ни Вы и ни я - сдаваться без боя не будем" - раздалась мысль отрженная во взгляде и решительном виде рыцаря.
"Мои добрые друзья. Обман и все ветви его, есть попытка человека сознанием своим или словом - изменить реальность, но мир наш - отзывается только на действия." (С) Уиллас Тирелл
Отредактировано Garlan Tyrell (2016-07-18 17:18:20)
